Психология стресса - Леонид Александрович Китаев-Смык

такого рода ощущения и переживания, по нашему мнению, составляют разные проявления второго вида "страха смерти". Следует отметить, что существует множество примеров того, что дискомфорт таких переживаний оказывался столь сильным, что побуждал человека к самоубийству, т. е. был сильнее "стремления к жизни". Можно ли с уверенностью сказать, что чувство позора – это особым образом трансформированное чувство страха смерти особи, изгнанной из сообщества и тем обреченной на гибель в непосильной борьбе в одиночку за собственное существование? С уверенностью сказать, что это так и есть, нельзя. Можно полагать, что отмеченный выше страх "просто смерти" (первого вида), ужас перед угрозой собственного исчезновения может находиться в отношениях как антагонизма, так и синергизма с проявлениями "страха смерти" второго вида. Приведем примеры, иллюстрирующие такое взаимоотношение этих чувств. Во время парашютного прыжка парашютист К. оказался после раскрытия купола парашюта висящим вниз головой из-за того, что одна его нога запуталась в стропах. Приземление в таком положении, как правило, заканчивается смертью парашютиста. К., естественно, знал об этом и сразу оценил такую угрозу. Но это не только не вызвало у него явного испуга, но, по его словам, он даже не стал думать об этом. И вот почему. Первым делом он, повернувшись в крайне неудобном положении, посмотрел вниз на то место на землю, где находились его товарищи, которые следили за прыжками. Сделал К. это для того, по его словам, чтобы убедиться в том, что из-за большого расстояния с земли нельзя различить, в каком положении он находится. Далее К. удостоверился, что он не виден прыгавшему вслед за ним руководителю прыжками. Последний был закрыт куполом парашюта К., поэтому они друг друга не видели. Удостоверившись, что нет свидетелей его "плачевно-позорного" положения, К. не только успокоился, но испытал даже радостный эмоциональный подъем. После этого он, по его словам, стал относительно спокойно развязывать узел из строп парашюта, завязавшийся на его ноге. Будучи аналогичным образом подвешенным впоследствии в наземных условиях, К. только за счет огромных усилий освободился от узла на ноге. Во время же прыжка он якобы не ощутил таких усилий при освобождении ноги из строп. Его беспокоило только, чтобы никто не заметил его "позорного вида". Другой аналогичный случай. Парашютист С. прыгал с самолета, не одев на голову кожаный шлем. Во время раскрытия купола парашюта ударом полукольца подвесной системы у С. рассекло кожу головы. Первая мысль С. была о том, чтобы поймать летящий рядом с ним чехол от парашюта. С. решил, что этим чехлом – оранжевого цвета – можно, не оставив следов, вытереть кровь и, таким образом, скрыть факт своего ранения. Это было необходимо, по мнению С., чтобы скрыть его оплошность: прыжок без шлема запрещался правилами техники безопасности… Все эти рассуждения, как рассказал впоследствии С., промелькнули в его сознании мгновенно. Не сумев поймать в полете парашютный чехол, С. предпринял рискованный во время спуска на парашюте шаг. Частично расстегнув крепление подвесной системы парашюта, С. вытащил из-под верхней одежды подол нижней рубахи и им тщательно вытер кровь на шее и на голове.

Так же как и К., С. испугался опасности опозориться в глазах руководителя прыжков и товарищей. При этом и К., и С. не ощущали страха перед опасностью спуска на парашюте, естественного при парашютных прыжках; второй из них – парашютист С. – не придавал значения опасности его недопустимых во время спуска на парашюте действий по сокрытию своей ошибки.

К третьему типу анализируемого феномена можно отнести явления, которые еще более условно можно рассматривать как "страх смерти", скорее это косвенное его отражение в сознании человека, не осознаваемое им ни как страх, ни как тревожность и не ассоциируемое с понятием "смерть". Многолетние исследования стресса с использованием различных, часто предельно переносимых людьми стрессоров привели нас к выводу о правомерности выделения континуума эмоциональных проявлений стрессового дискомфорта, который возможно расположить на некоей общей шкале. На одном ее участке окажется ощущение легкого неопределенного дискомфорта. Далее на такой шкале окажутся все возрастающие виды дискомфортных ощущений вплоть до чувства тоски, наконец, как говорят, "смертельной" тоски, которая "хуже смерти", т. е. одного из предвестников суицида.

Мы неоднократно сталкивались с "малыми" проявлениями этого феномена и при остром, и при хроническом дистрессе. Использование нами в качестве стрессоров гравитоинерционных факторов (невесомость, перегрузка, многократное, на протяжении многих суток, недель воздействие ускорения Кориолиса, длительное плавание в штормовых условиях и т. п.) вызвало у некоторых испытуемых гамму чувственных переживаний – от легкого ощущения дискомфорта до чувства острой тоски. Они не были связаны с какими-либо осознаваемыми прямыми или косвенными явлениями, ситуациями, причинами. Такие чувства оказывались трудно вербализуемыми. Подобные чувства, будучи в обыденной жизни обусловлены теми или иными ситуационными, предметными факторами, т. е. будучи наделены осмысленным содержанием, обычно описываются переживающими их субъектами словами, смысл которых ясен, но дефиниция труднораскрываема: "тошно", "муторно", "противно" и т. п. Люди, испытавшие такого рода дискомфорт при кратковременной невесомости, сталкивались с необъяснимым затруднением при описании его: "Как-то неприятно" (испытуемый С.), "Ни с чем не сравнимое очень неприятное ощущение" (испытуемый И.), "Какое-то темное, неприятное чувство, не могу ни с чем сравнить его" (испытуемый Ф.). Только один из 280 испытавших подобное ощущение в полетах при невесомости сделал попытку дать развернутое описание возникшего у него в невесомости чувства: "Весь период невесомости испытывал неприятное, трудно характеризуемое ощущение неестественности, беспомощности. Мне казалось, что изменилась не только обстановка в самолете, но и что-то во мне самом. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, пробовал писать, дотягиваться руками до различных предметов. Все это выполнял без особых затруднений. Тем не менее чувство раздражающей беспомощности не проходило". Обращает внимание, что этот испытуемый (кстати сказать, крупный авиаконструктор, опытный планерист) пытался за счет активизации своей деятельности идти как бы навстречу неопределенному ощущению дискомфорта. Почувствовав "раздражающую беспомощность", стал как бы провоцировать это чувство, бороться с ним, но безуспешно. По нашему мнению, в подмеченной испытуемым М. "раздражающей беспомощности" ключ к пониманию рассмотренного чувства дискомфорта. Оно порождается субъективной определенностью субъективной невозможности сложившейся ситуации, т. е. отсутствием у субъекта способности отвечать на "непонятное" требование среды, защищаться против него. Такая "беззащитная" роль субъекта в ситуации его пребывания в экстремальных, ранее не встречавшихся условиях, а вернее потеря роли активно адаптирующегося к ней субъекта отражаются в психической сфере в виде информационного концепта, представления о якобы невозможности для данного индивида противостоять стрессору, чувства его неспособности к овладению стрессом. Разная выраженность стрессогенных коллизий осознается субъектом в виде чувства дискомфорта различной (той или иной) интенсивности. Это