Психология стресса - Леонид Александрович Китаев-Смык

Среди людей, по роду своей профессии часто оказывающихся в опасных ситуациях, было немало таких, кто сообщал нам о том, что "чувство страха в критических условиях неистребимо, его надо обуздать и превратить в чувство разумной осторожности" (из рассказа летчика-испытателя Б.) "Обузданное" чувство страха за счет эмоционального "накала" может активировать мышление и поведение. Человек, испытывающий страх, но контролирующий и направляющий свои действия по пути удаления опасности, может казаться спокойным и совершать смелые действия. В данном случае эмоция реализуется, в частности, как информация к сознанию субъекта, "к себе" в виде переживания страха, к функциональным (физиологическим) системам организма субъекта, за счет которых актуализируются его смелые поступки. Информация "к другим людям" о переживании субъектом страха "блокируется" благодаря его самообладанию. Немало людей, опираясь на личный опыт, полагают, что это единственный вид смелости. Смелость ли это? Это – смелое поведение.

Многие другие люди, ощущая страх, тревожность перед предстоящей опасностью, перестают ощущать эти чувства, когда опасный фактор начал действовать. При этом подобные чувства тем меньше актуализируются (субъективизируются), чем выше субъективная определенность программы защитной активности субъекта и чем выше субъективная вероятность удаления (преодоления) фактора опасности. Такое "нигилирование" чувства страха более вероятно, когда человек активно противоборствует носителю опасности; чувство страха может исчезнуть и при пассивном, но с заинтересованностью наблюдением за развитием опасной ситуации. В этих случаях ее эмоциогенность может активизировать внимание, мышление, деятельность, по без субъективизации переживаний страха [127].

После начала действия опасного фактора, когда он стал "ясен", "понятен" субъекту (когда субъективная определенность этого фактора достигла уровня, "включающего" активное реагирование на него со стороны субъекта), чувство страха, имевшее место в ожидании опасности, может "трансформироваться" в другие эмоциональные переживания: а) в радость противоборства с носителем опасности. Это своего рода "торжество предстоящей победы" над ним; б) в переживании веселья, лихости. На основании большого числа опросов людей и наблюдений за их поведением в критических ситуациях мы беремся утверждать, что за этим переживанием может не быть скрытого чувства страха, тревожности; в) мы наблюдали случаи, когда сильное чувство страха, испуга мгновенно трансформировалось в чувство гнева с проявлениями ярости, когда на фоне переживания страха у субъекта актуализировалось представление об испугавшем факторе как об объекте, который необходимо уничтожить, наказать; г) возможны варианты "дубликации" эмоций, если одновременно имелись предпосылки для возникновения у субъекта и испуга, и смеха. Например, когда человек понимал, что ситуация его столкновения с фактором пугающим, но мнимо опасным выглядит смешной со стороны; д) в редких случаях мы имели возможность наблюдать стрессовые эмоциональные состояния, отличавшиеся, условно говоря, "расщеплением" эмоциональных проявлений. При этом человек непроизвольно совершал защитные движения, как при испуге, в то же время такой человек переживал чувство веселья, улыбался. Можно предположить, что в таком случае эмоция актуализировалась как "информация к себе" (осознаваемая) и "к другим людям" (опосредованная мимикой) о "торжестве победы" над якобы преодоленной опасностью, т. е. об игровой, развлекательной сущности текущей ситуации. В то же время к соматической двигательной системе этого человека поступала "информация" о наличии опасности, требующей защитных действий [126, 127].

Указанные "трансформации" чувства страха в другие эмоциональные переживания можно рассматривать как проявление фазности в развитии эмоционально-поведенческого субсиндрома при остром стрессе. Его первая фаза – "программное реагирование", вторая – "ситуационное реагирование".

Известны лица, которым, по их словам, вообще не свойственно чувство страха в ситуациях, связанных с профессиональной деятельностью в опасных условиях. Результаты наших наблюдений за такими людьми во время их профессиональной деятельности подтверждают достоверность их самооценки. В ходе приобретения профессионального мастерства практически все такие люди испытывали чувство страха, тревожности при первых столкновениях с опасностью, которое постепенно (или сразу) редуцировалось. Надо сказать, что подобного типа людям не чужды ощущения тревожности, опасения, боязни, которые у них возникают при тех или иных опасностях в ситуациях, не связанных с профессиональным риском. Их бесстрашие в таких ситуациях, видимо, обусловлено многими прецедентами "овладения" своими эмоциональными реакциями; оно базируется на мотивационно-волевых чертах личности.

Известны разные пути к такому профессиональному бесстрашию, к такому, казалось бы, непроизвольному самообладанию: через становление и укрепление убежденности в безошибочности собственных действий в критической обстановке; через веру в собственную неуязвимость; через постепенное (за первые 2–3 года работы) замещение состояния тревожности состоянием напряженности внимания; через "культивирование" приятных переживаний риска, постепенно вытесняющих чувство тревожности (при склонности к таким переживаниям); через переживание сильного страха. Приведем пример последнего вида формирования бесстрашия. Бывший военный разведчик А., отличавшийся, по мнению его коллег, "абсолютным бесстрашием", рассказал нам, что после первых пребываний среди врагов (в роли одного из них) он стал бояться, что когда-нибудь может быть разоблачен. "Однажды, когда я готовился к очередной заброске на вражескую территорию, чувство тревожности было особенно сильным. Тогда я нарочно стал усиливать его, уверяя себя, что я когда-нибудь обязательно буду разоблачен и погибну. Напало чувство страха, оно было таким сильным, что я как бы пережил в мыслях и чувствах собственную смерть. После этого я уже не испытывал страха. Дважды, когда я бывал на грани провала, моя невозмутимость смущала моих противников и дала мне время уйти от опасности" (из рассказа А.). Известны способы дзенского (чаньского) тренинга, ведущие, в частности, к ликвидации тревожности и к самообладанию через переживание в мыслях и чувствах собственной смерти.

Полагаем, что о состоянии, сходном с описанными выше состояниями "профессионального бесстрашия", пишет М.Н. Русакова, обобщая обширные экспериментальные данные, полученные при психофизиологическом исследовании эмоций: "У человека, по-видимому, наиболее высоким поведенческим уровнем бодрствования следует принимать такое функциональное состояние, которое сопровождается деятельностью в экстремальных условиях, требующей высокого уровня внимания и сопровождающейся эмоциональным напряжением. В этом случае можно получить мобилизацию трех систем: моторной, эмоционально-мотивационной и системы, обеспечивающей устойчивое внимание" [238, с. 23].

В основе второго вида "страха смерти", надо полагать, лежит сформированный в ходе биологической эволюции феномен "страха смерти", которая может быть результатом исключения особи из стада, из стаи. Известно, что у многих видов животных особь, оказавшаяся вне стаи, нежизнеспособна перед лицом требований среды. Успешно противостоять им может только достаточная по численности и по разнообразию индивидуальных особенностей совокупность особей. Этот (второй) социально обусловленный вид "страха смерти" опосредуется (отражается) в человеческом сознании часто очень неприятным представлением о нарушении (потере) своего социального статуса. Таким образом, второй вид "страха смерти", как правило, проявляется в редуцированной форме, т. е. без какого-либо осознания угрозы смерти как таковой, а лишь в форме дискомфортных переживаний угрожающей или случившейся десоциализации (чувство позора, ощущение собственной неуспешности, неполноценности, ненужности другим людям и т. п.). Все