Мизери - Стивен Кинг

— Слезай, Пол.

Он осторожно разжал руки и лег на спину, беспокойно наблюдаяза тем, как она опускает руку в полотняную сумку.

— Нет, — быстро сказал он, когда увидел в тусклом желтомэлектрическом свете блеск иглы шприца. — Нет. Нет.

17

— Ах ты Господи, — сказала она. — Ты, наверное, думаешь, чтоу Энни сегодня совсем неважное настроение. Успокойся, Пол. — Она положила шприцна тумбочку. — Это скополамин, лекарство на морфиновой основе. Тебе повезло,что у меня есть морфин. Я же говорила, как строго в больницах следят зарасходом таких препаратов. Я оставляю тебе шприц, так как здесь сыро и у тебядо моего возвращения наверняка заболят ноги. Подожди минутку. — Она подмигнулаему — так, как будто между ними существовал какой-то тайный сговор. — Тышвырнул в окно свою гребаную пепельницу, и у меня теперь дел по горло. Сейчас яприду.

Она ушла в дом и быстро вернулась, неся в руках одеяла скровати Пола и покрывала с дивана в гостиной. Сложенные покрывала она положилаему за спину, чтобы он мог более или менее прямо сидеть. И все-таки даже сквозьпокрывала он чувствовал леденящий холод камня, выжидающего удобного момента,чтобы заморозить его.

При помощи открывалки, нацепленной на кольцо для ключей,Энни открыла две бутылки пепси, протянула одну из них Полу, вторую поднесла корту и выпила половину залпом, после чего рыгнула, по-женски прикрыв роткулаком.

— Нам надо поговорить, — сказала она. — Вернее, мне надо стобой поговорить, а тебе надо меня выслушать.

— Энни, когда я сказал, что ты сумасшедшая…

— Стоп! Помолчи. Может быть, потом мы обсудим этот вопрос.Не собираюсь тебя ни в чем разубеждать, пусть мистер Умник думает что хочет,ведь мистер Умник зарабатывает на жизнь фантазиями. Я всего лишь вытащила тебяиз разбитой машины, пока ты там не замерз, наложила шины на твои переломы,постоянно давала тебе лекарство, чтобы ты не мучился от боли, заботилась отебе, убедила тебя избавиться от плохой книги и написать твою лучшую книгу.Если из-за этого я сумасшедшая, тогда пусть меня увезут в дурдом.

Ох, Энни, отвез бы тебя кто-нибудь в самом деле, подумал они, не удержавшись, сказал:

— Кроме того, ты на хрен отрезала мне ногу!

— Прошу тебя не употреблять бранных слов в моем присутствии,— сказала Энни. — Я в отличие от тебя хорошо воспитана. Радуйся, что я неотрезала твое мужское достоинство. Ты же знаешь, что я об этом думала.

Он посмотрел на нее. Желудок его как будто обледенелизнутри.

— Знаю, что думала, Энни, — мягко подтвердил он. Глаза еерасширились, и на мгновение на лице промелькнуло удивление и сознание вины. НеСкверная Энни, а Непослушная Энни.

— Слушай меня. Слушай внимательно, Пол. Все у нас будет впорядке, если до темноты за этим парнем никто не приедет. Через полтора часастанет совсем темно. Если до тех пор кто-нибудь явится…

Она засунула руку в сумку цвета хаки и досталапринадлежавший патрульному полицейскому пистолет 44-го калибра. Приэлектрическом свете на его дуле была отчетливо видна зигзагообразная царапина,оставленная лезвием газонокосилки.

— Если до тех пор кто-то явится, — повторила она, — сначалауйдет он или они, потом ты, потом я.

18

Энни сказала, что, как только стемнеет, она отгонит полицейскийавтомобиль к своему Месту для Смеха. Там возле хижины есть навес, где можнопоставить машину так, чтобы ее не было видно. Опасность может подстерегать еена шоссе номер девять, но риск все-таки невелик, ведь проехать придетсявсего-то четыре мили. А по дорогам, ведущим от шоссе вверх по холмам вдольпастбищ, практически никто не ходит, так как скота в окрестностях почти неосталось. Некоторые из этих дорог даже перекрыты, а они с Ральфом получилиключи от ворот, когда приобрели здесь недвижимость. Просить никого не пришлось:владельцы земли, отделяющей хижину от шоссе, вручили им ключи. Это называетсядобрососедскими отношениями, сказала она, вложив в эти одобрительные слованеожиданно глубокий и сложный смысл: оттенки подозрения, самодовольства,горького удовлетворения.

— Я бы взяла тебя с собой, чтобы приглядывать за тобой, разуж ты доказал, что на тебя нельзя положиться, но не получится. Я могла быпосадить тебя в машину на заднее сиденье и отвезти туда, но обратно я тебяникак не смогу доставить. Я поеду оттуда на мотоцикле Ральфа. Может, свалюсь подороге и сверну свою гребаную шею!

Она весело расхохоталась, показывая, какую замечательнуюшутку может сыграть с ней судьба, но Пол не смеялся.

— Энни, а если это случится, что будет со мной?

— С тобой все будет в порядке. — безмятежно отозвалась она.— Ну и ну, какой же ты, оказывается, паникер!

Она подошла к одному из окошек погреба и выглянула на улицу,прикидывая, скоро ли стемнеет. Пол уныло смотрел на нее. Ему не верилось, что сним все будет в порядке, если она свалится с мотоцикла или съедет с идущей подгору неасфальтированной дороги. Он полагал, что в этом случае ему предстоитумереть здесь собачьей смертью, и в конце концов им пообедают крысы, которыеуже сейчас, конечно, разглядывают из углов незваных двуногих гостей, вторгшихсяв их владения. На двери, ведущей в пристройку, висит крейговский замок, к томуже она закрыта на задвижку толщиной с его запястье. Окошки в погребе, как бы вподтверждение паранойи Энни (ничего удивительного: разве не правда, что любойдом с течением времени начинает приобретать черты, отражающие личность его обитателей?),представляли собой грязные застекленные бойницы примерно двадцать дюймов начетырнадцать. Пол едва ли смог бы протиснуться в одно из них, даже если бы былв лучшей своей форме, а сейчас он очень далек от лучшей формы. Он мог бы выбитьстекло и позвать на помощь, если кто-нибудь появится здесь прежде, чем он умретот голода, но эта мысль не очень утешала.

Первые потоки боли пронзили ноги подобно струям отравленнойводы. И пришла потребность. Тело молило о новриле. Вот оно, надо. Конечно, этооно.

Энни подошла к нему и откупорила третью бутылку пепси.

— Я принесу еще парочку, а потом поеду. — сказала она. — Мнесейчас нужен сахар. Ты ведь не возражаешь?

— Совершенно не возражаю. Мои бутылки — это твои бутылки.

Она сбросила крышку с горлышка бутылки и жадно глотнула. Вголове у Пола пронеслось: Чага-лаг, хочешь плакать-плакать, хай-де-хо. Кто этопел? Кажется, Роджер Миллер? Удивительно, какую чепуху иногда выбрасывает мозг.

Какую веселую чепуху.

— Я положу его в его машину и отвезу в Место для Смеха.Возьму все его вещи. Поставлю машину под навес и закопаю его и его… ну,ошметки… в лесу.