Путь наложницы - Татьяна Новикова

показалось, что это не самая плохая идея. Я прям-таки нутром почувствовала: ей будет приятна такая забота.

Ну а что, плохого ничего не делаю. Наоборот, помогаю.

– Вот так лучше, – шепнула я. – Улыбочку?

Никакой реакции не последовало. Ни благодарности, ни осуждения.

Еще некоторое время я посидела в молчании. И тут мой взгляд упал на блюдо, полное груш.

Одна была особенно упругая, спелая. Машинально протёрла её о край платья и откусила. Сочная. Вкусная. Сладкая.

И в тот же миг, как по команде, выскочило уведомление:

«Священное место – не столовая! Повтор подобных действий приведет к аннулированию всех лепестков лотоса и отключению игрового интерфейса! Вы останетесь в игре как неигровой персонаж. Ваше физическое тело во внеигровом мире будет уничтожено!»

«Да не ела я ее, – мысленно взмолилась я, глотая кусок груши. – Это была дегустация для проверки свежести подношений!»

Фейту глянула на меня так, словно вот-вот должны были разверзнуться небеса – хотя и не видела этого сообщения. Но взгляд её выражал священный ужас.

Что ж ты раньше-то не сказала…

Я вернула грушу в корзинку, положив так, чтобы надкушенный бок не было видно.

И в этот момент случайно локтем задела подставку с благовониями. Тонкая палочка соскользнула вниз, подставка задела чашу с подношениями – и в одночасье на пол посыпались монетки, корзинка с фруктами перевернулась, груши укатились под скамейку, а маленький ритуальный колокольчик издевательски звякнул.

Фейту подняла голову с выражением: «Госпожа, что вы творите!», но тут же кинулась собирать все и возвращать на место.

А вот я вот я зависла ненадолго, потому что передо мной возникло новое сообщение, значительно длиннее предыдущего:

«Прикосновение к ликам божественных воплощений без их прямого согласия запрещено!

Нарушение симметрии подношений, до того, как боги успели их вкусить, – запрещено!

Инициация священного звука вне ритуала – запрещена!

На ваше счастье, богиня оценила ваш жест и не накажет вас за содеянное.

Но повтор подобных действий приведет к аннулированию всех лепестков лотоса и отключению игрового интерфейса! Вы останетесь в игре как неигровой персонаж. Ваше физическое тело во внеигровом мире будет уничтожено!»

Ох, ну ничего себе, какие нервные тут. Я же наоборот помочь хотела. Уборку им устроить.

Я присела рядом с Фейту и стала подбирать раскатившиеся груши.

Вскоре мы всё прибрали, и вновь воцарилась тишина. Правда, изображать молитву настроение уже пропало.

Все равно никакого толку. Я вздохнула и встала.

Фейту удивлённо подняла на меня голову:

– Госпожа… а если ваша тётушка увидит, что вы не молитесь?

– Тётушка сейчас занята окучиванием императрицы, – отмахнулась я. – Думаю, ближайший час она будет занята высококультурными разговорами о нравственности и приличиях. Пусть наслаждается.

Фейту снова опустила голову, и как-то странно облизнула губы. Я проследила за ее взглядом. Она не отравно смотрела на монетки, которые мы еще недавно собирали по всему полу.

Я снова повернулась к Фейту. В ее глазах читалось желание – робкое, стыдливое, но упрямое, мол, одна монетка точно не повредит.

Похоже мое присутствие ее сейчас сильно смущало.

И, видимо, надкушенная мною груша только уверила девушку, что ничего не будет, если совершить маленький проступок.

Ну, у нее игровой интерфейс не отберут, поэтому не буду запрещать.

Я вздохнула, скинула с плеч свой палантин, что дала мне тетушка и протянула руку:

– Дай свою, серенькую накидку.

– А?.. – Фейту моргнула, но подчинилась. Я накинула её на голову и плечи.

– Если тётушка вернётся раньше времени – скажешь, что мне стало дурно от благовоний, и я вышла на воздух.

– Хорошо… – Фейту кивнула, всё ещё глядя на монеты. Взгляд у неё стал почти философским.

Глава 23

Я выскользнула за пределы храма, накинув капюшон.

Сейчас я просто немного пройдусь. Совсем чуть-чуть. Дам себе десять минут свободы – и обратно.

Тропинка, по которой я шла, вела вдоль задней стены храма – полузаброшенная дорожка, укрытая тенью пышных кустов, будто созданная для тех, кто хочет помолиться в тишине… или сбежать от излишне благочестивых родственников.

Я шагала по ней медленно, стараясь не наступать на сухие ветки. Слева – белая стена с облупившейся штукатуркой.

Ветер поднимал край накидки, и я натянула ее поглубже. Если кто-то и посмотрит – увидит простую паломницу, ничем не примечательную.

Я намеренно шла в сторону, противоположную от входа, куда раньше направилась тётушка.

Людей было не видно. Мой план: обогнуть храм, найти тихое местечко за задними павильонами, посидеть на каменном выступе и немного попечалиться о несбывшемся свидании. Ну, или хотя бы поныть в сласть.

Но не прошло и пяти минут, как услышала цокот копыт по каменным плитам. Ритмичный, неторопливый, но приближающийся.

Я аккуратно, прижалась к стене и выглянула из-за угла.

У бокового входа храма остановилась повозка – так обычно заходят те, кто не хочет лишнего внимания.

Рядом с повозкой ехал всадник. Высокий, прямой, в тёмном дорожном плаще. Он соскользнул с лошади с точностью и грацией.

Линь Янь.

– Вот же принесла нелёгкая! – прошептала я про себя, чувствуя, как всё внутри сжимается. Только его здесь не хватало.

Я вжалась в стену, натянув серую ткань буквально до бровей.

Линь Янь подошёл к повозке и аккуратно, почти церемониально отодвинул занавес.

– Осторожно, отец.

Из повозки вышел второй человек. Массивная фигура в дорогом халате, украшенном узором из павлинов и облаков.

Судя по всему, передо мной был первый министр – Линь Гэ.

Выражение на его лице было таким, будто лошадь обрызгала его грязью, храм построили не под тем углом, воздух слишком влажный, а птицы чирикают слишком громко.

Вот уж точно, то ещё "Гэ”.

Он тяжело опёрся на руку Линь Яня.

Вроде никто меня не заметил. Я хотела уже выдохнуть и пойти обратно, пока не нарвалась на неприятности, но вдруг услышала голос Линь Гэ:

– Снова приходится за тобой подчищать! – процедил он. – Пока другие отцы гордятся сыновьями, я думаю, какую “ошибку” ты совершишь на следующей неделе, если согласишься.

Ошибку? Он сказал: ошибку? Что же такого мог совершить Линь Янь, что его отцу пришлось вмешаться? Опять кого-то подставил?

– Отец, я тебе говорил уже сотню раз. – ровно ответил Линь Янь. – Доу Шоу себя дискредитировал, и…

– Да хоть небеса упали на землю, ты не имел права. Я ясно дал понять, что тебе запрещено занимать должность главы министерства наказаний. И что ты сделал? Согласился?

Так ошибка Линь Яня в том, что его повысили? Что за бред? Разве его отец не должен радоваться за него?

– Я понимаю, отец.