Серые ублюдки - Джонатан Френч

Первый солдат очнулся и уже поднимался на ноги. Шакал подскочил к нему и выбил меч из его руки, но позволил встать. Нужно было обратить все в потасовку. Шакал бил кулаками, пинал ногами, стараясь разозлить кавалеро, не нанося серьезных травм. Но дрался он яростнее, чем хотел, – пыл подогревали откровения Санчо. Шакал пришел сюда специально, чтобы его увели в кастиль без лишних подозрений. Там он надеялся получить ответы, но здесь нашел только новые вопросы. Шакала уже тошнило от загадок и обмана, поэтому он был вне себя.

Вскоре невозможно было сказать, кому больше повезло остаться в живых в этой схватке – Шакалу или кавалеро. Он почти не чувствовал их ударов, большинство которых пропускал, а когда упал, позволив солдатам себя одолеть, у двоих из них недоставало зубов. Тяжело дышащего Шакала подняли на ноги, заломили ему руки.

Бордельщик натянул штаны до приемлемого уровня и нашел в себе достаточно мужества, чтобы подойти к Шакалу и ударить его в живот, пока его держали кавалеро.

Шакал рассмеялся.

– Тебе только шлюх драть, жирдяй ты мелкочленный.

Санчо пригладил сальные волосы и шмыгнул носом. На его лице появилась жалкая улыбочка.

– И буду, – прошептал бордельщик, наклоняясь к нему. – Знаешь, Шакал, я торговал щелками еще мальчишкой. Сначала на улицах Магерита – собирал плату, пока мои сестры раздвигали ноги в канавах. И я давно научился распознавать людей, у которых есть чувства к монетным щелкам. Так что ты должен знать, чернявый, что когда мне захочется побить кого-нибудь из своих шлюх, то я начну с Делии.

Шакал тоже улыбнулся ему.

– А ты должен знать, что когда я выйду из кастили и начну убивать, я начну с тебя.

Когда кавалеро выводили Шакала из комнаты, он не сводил с Санчо сурового взгляда. Бордельщик хоть и сумел сохранить улыбку, но его обычно румяное лицо заметно побледнело.

Во дворе кавалеро отняли у Шакала его клинки и надели наручники, прежде чем перекинуть через спину мула. Кровь прилила к лицу Шакала, и ему оставалось только дождаться, пока его привяжут веревками.

Кавалеро оседлали лошадей, и один поехал спереди, другой повел мула, а еще двое держали тыл. Следующие несколько миль Шакал только глотал пыль. А где-то сзади, скрытый среди кустов и вызванных жарой волнистых призраков, за ними крался Певчий. Он должен был убедиться, что Шакал попадет в кастиль, потом дождаться утра и явиться в гарнизон, назвавшись добровольным разведчиком. У старого трикрата была в Уделье крепкая репутация – хиляки были бы дураками, если бы его не взяли. По крайней мере ему позволят войти в ворота и поговорить с одним из капитанов. Они рассчитывали, что это будет Игнасио, но Шакал не ожидал, что тот окажется связан темными делами с Месителем. Капитан был неисправимой кучей дерьма, но чтоб продавать в рабство эльфов? Еще и не кому иному, как Месителю, для неизвестных извращенных целей. Это многое меняло.

Шакал подумывал разозлить кавалеро оскорблениями. Если он вынудит их себя побить, если будет похоже, что они собираются его убить, Певчий несомненно вмешается. Это было бы не совсем по плану, но если Санчо донесет Игнасио о том, что теперь знает Шакал, его путь к виселице окажется весьма быстрым.

Однако бордельщик ничего не рассказал кавалеро, пришедшим ему на помощь. Они были из знати, подчиненными Бермудо.

Шакал усмехнулся, с его лица капал пот.

Бермудо знал. Вот почему он, видимо, приезжал в бордель тем утром. Хотел поймать Игнасио на горячем. Рабство считалось в Гиспарте обычным делом, но торговать эльфами было незаконно – потому что угрожало союзу с остроухими.

Каждого из капитанов возмущало присутствие другого в Уделье. Бермудо ненавидел своего соратника с низким происхождением, который так тесно общался с копытами полукровок. Ведь полуорки были недостойны внимания джентльмена. Игнасио же смотрел на Бермудо с тем презрением, которое крестьяне питают к своим господам. А еще с осознанием его полной бесполезности в таком месте, как Уделье. И все же Бермудо смог выявить преступление Игнасио и теперь ухватился за возможность от него избавиться. Шакал задумался, что бы предпринял голубокровный, узнай он, что у Ублюдков появилось живое доказательство работорговли Игнасио. Если бы надменный капитанишка явился в бордель чуть раньше, он сам бы нашел Синицу. Если бы только Шакал тогда не напился…

К черту все. Шакал решил придерживаться плана. Войдет Певчий в ворота или не войдет, оставят Шакала в живых или не оставят. Сейчас нет смысла тянуть за свинодерги.

Впереди под полуденным небом появилась кастиль. Вися вниз головой, Шакал не столько видел крепость, сколько ощущал ее присутствие. Над крепостной стеной, венчавшей крутой, опаленный солнцем холм, высилось не меньше шести огромных башен. Дорога петляла по западному склону до барбакана. Шакал вытянул шею, чтобы рассмотреть ворота и зубчатые стены. Над входом внушительно торчали две сторожевые башенки, по одной с каждой стороны арки ворот, и каждая, без сомнения, была полна лучников.

Это было последнее укрепление в Уль-вундуласе, которое все еще удерживала Гиспарта. Когда-то у него, возможно, было название, но оно больше не использовалось. Здесь располагался большой постоянный гарнизон и два эскадрона кавалеро, мирянский и дворянский. В кастили была сосредоточена крупнейшая воинская сила в стране. С башен во все стороны открывался вид на многие мили. И одна из этих башен служила резиденцией здешнего чародея. Как и у самой крепости, у него не было известного имени, и, как крепость, самим своим присутствием он напоминал о том, что Корона все еще сохраняет власть над Удельем.

Кастиль была обширнее Горнила, ее самая высокая башня была вдвое выше главной трубы Ублюдков. Когда возводили Горнило, с кастили скопировали стены со скошенным основанием, но оно и близко не могло сравниться с масштабами этого строения. Целой армии орков пришлось бы хорошенько напрячься, чтобы прорвать эту оборону. О склоны холма могли разбиваться бесчисленные орды, терзаемые потоком стрел. Тела валились бы в кучи, даже не успевая достичь стен.

С самого детства Шакала кастиль была для него надменной, жестокой данностью, но никогда еще он не ощущал такой оцепенелой подавленности, как сейчас, когда, привязанный к мулу, въезжал в тень ее ворот. Когда кавалеро спешились, к ним подбежали дворовые и приняли их лошадей. Кто-то выкрикнул приказ, и пара стражников стащила Шакала с мула. Он мельком оглядел внушительных размеров двор, открывавшийся за барбаканом, прежде чем его втолкнули в низкую дверь в основании квадратной башни. Черт, он пробыл внутри стен всего несколько мгновений, а уже увидел по меньшей мере два десятка солдат.

Один из стражей поднял решетку в полу, и за ней показалась лестница, спиралью опускавшаяся в темноту. Когда Шагал направился по ней вниз, голос у него в голове сказал, что весь их план, возможно, был феерической глупостью. И голос этот очень походил на Блажкин. Стиснув челюсти и расправив плечи, Шакал неуклонно спускался по ступенькам. У подножия лестницы их ждал длинный тусклый коридор, освещенный факелами, расставленными на почтительном расстоянии друг от друга. Стражей, очевидно, предупредили о его прибытии, либо же они испытывали здоровый страх перед полуорками, потому что, прежде чем повести его по проходу, оба подняли свои алебарды – один спереди, другой сзади; тому, что был спереди, пришлось идти спиной вперед.