Обратный отсчет - Кен Фоллетт

Одно бесконечно долгое мгновение Георгина молчала в задумчивости; затем ответила:

– Да, мэм, верю.

– Тогда помогите мне! – воскликнула Билли.

Радиосигнал более мощного передатчика способны уловить обычные радиоприемники. Более слабый сигнал второго передатчика доступен только специально оборудованным следящим станциям.

Энтони сидел во тьме в армейском «Форде», не спуская глаз с дверей Вычислительной лаборатории.

Люк в лаборатории искал свою папку. Энтони прекрасно знал, что он ее там не найдет – так же, как и дома, поскольку ни там, ни там не нашел ее сам Энтони. Однако предсказать действия Люка он не мог: оставалось лишь следовать за ним.

Однако время на его стороне. С каждой минутой Люк становится все менее опасен. Запуск «Эксплорера» состоится через час. Сможет ли Люк за час все погубить? Едва ли. И все же прошедшие два дня показали Энтони, что старого друга недооценивать нельзя.

Дверь лаборатории распахнулась, залив темноту желтым светом. Темная фигура двинулась к «Крайслеру», припаркованному у входа. Как и ожидал Энтони, Люк вышел с пустыми руками. Он сел в машину и поехал прочь.

Энтони завел мотор, включил фары и последовал за ним.

Дорога, прямая, как стрела, шла прямо на юг. Примерно милю спустя Люк затормозил у длинного одноэтажного здания. Энтони, не снижая скорости, промчался мимо. Через четверть мили он развернулся и поехал обратно. Машина Люка по-прежнему стояла возле дома; самого его не было.

Энтони заглушил мотор и приготовился ждать.

Люк был уверен, что найдет папку в Вычислительной лаборатории. Обыскал все сначала у себя в кабинете, потом в комнате, где сидели секретарши. И ничего не нашел.

Оставалась еще одна возможность. Георгина говорила, что в понедельник он заезжал в Конструкторский корпус. Для чего?.. Так или иначе, это последняя надежда. Если папка не обнаружится и там, то где еще искать? Да и в любом случае времени уже нет. Через несколько минут ракета взлетит… или не взлетит по чьей-то злой воле.

Конструкторский корпус разительно отличался от Вычислительной лаборатории. Если во владениях математиков царила стерильная чистота, необходимая для работы огромных вычислительных машин, то у инженеров и техников было довольно неряшливо, пахло резиной и смазкой.

Люк поспешил вперед по коридору со стенами, выкрашенными в две краски – темно-зеленую снизу и светло-зеленую сверху. Вокруг себя он видел двери кабинетов с табличками, как правило, начинавшимися со слова «доктор». Однако таблички «доктор Клод Люкас» нигде не было. С досадой Люк понял, что у него здесь нет своего кабинета. Но, может быть, есть свой письменный стол?

В конце коридора обнаружилась просторная комната с дюжиной стальных столов. Открытая дверь в дальнем ее конце вела в лабораторию; а в дальней стене лаборатории виднелись двойные двери, по-видимому, выходящие на погрузочную платформу.

Слева от себя Люк увидел ряд шкафчиков с фамилиями – в том числе со своей. Может быть, папка там?

Достав связку ключей, он нашел подходящий на вид ключ, попробовал – дверца открылась. На верхней полке лежала каска, ниже свисала с крючка пара комбинезонов, внизу стояли черные резиновые сапоги, на вид его размера.

А рядом с сапогами Люк увидел коричневую армейскую папку.

В папке находились какие-то чертежи. Люк отнес ее на один из стальных столов и разложил чертежи под светом лампы. Не потребовалось и минуты, чтобы понять, что перед ним, – и, поняв, он похолодел от ужаса.

Механизм самоуничтожения, встроенный в ракету «Юпитер-Си».

Подобный механизм позволяет взорвать ракету в воздухе, если она отклонится от курса и будет представлять собой угрозу. По всей длине основной ступени «Юпитера» проложен пентритовый детонирующий шнур. На верхнем его конце – электродетонатор, от которого отходят два проводка. Из чертежей было ясно: если подать на эти провода напряжение, то детонатор подожжет шнур, топливо в баке взорвется, и ракета разлетится на куски.

Команду на взрыв подают кодированным радиосигналом. На чертежах Люк увидел два парных сменных блока: один – для наземного передатчика, другой – для приемника на спутнике. Один из них превращал радиосигнал в сложный код; второй принимал сигнал и, если код верен, пускал по проводам ток. Отдельная схема – не чертеж, просто грубый набросок от руки – показывала точную схему проводки. Любой, кому попадет в руки эта схема, сможет продублировать закодированный сигнал!

Да это же настоящий клад, понял Люк. Диверсантам нет нужды проносить на борт ракеты взрывчатку или бомбу с часовым механизмом – «бомба» там уже есть! Им вообще не нужен доступ к ракете. Зная код, и на мысе Канаверал не обязательно находиться. Радиосигнал можно отправить издалека.

На последней странице Люк увидел фотокопию конверта, адресованного некоему Тео Пэкмену в мотель «Авангард». Предотвратил ли Люк посылку оригинала? Как правило, обнаружив шпионскую сеть, контрразведка ее не трогает и в дальнейшем использует для дезинформации. Однако если Люк и конфисковал оригинал, вредители могли отправить по почте другой набор копий. Так или иначе, этот Тео Пэкмен сидит сейчас где-то в Кокоа-Бич с радиопередатчиком, готовый взорвать ракету через несколько секунд после того, как она поднимется в воздух.

Люк взглянул на часы на стене: двадцать два пятнадцать. Надо позвонить на мыс Канаверал, предупредить их, сказать, чтобы отложили запуск!.. Он потянулся к трубке телефона…

И услышал негромкий голос:

– Положи трубку.

Люк медленно повернулся с трубкой в руке. В дверях перед ним, сжимая в руке пистолет с глушителем, стоял Энтони в верблюжьем пальто, с разбитой губой и синяками под обоими глазами.

Люк медленно положил трубку.

– Значит, ты ехал за мной!

– Ты слишком спешил и волновался, чтобы заметить слежку. На это я и рассчитывал.

Люк молча смотрел на человека, в котором так ошибся. Было ли в нем что-то подозрительное, какая-то черта, способная подсказать – это предатель? Пожалуй, нет. Некрасивое, но выразительное лицо Энтони говорило лишь об энергии и силе характера.

– И давно ты работаешь на Москву? – спросил Люк. – С войны?

– Дольше. Еще с учебы в Гарварде.

– Зачем?

Губы Энтони искривились в странной усмешке.

– Ради светлого будущего.

В тридцатых-сороковых годах, вспомнил Люк, многие – и далеко не худшие – люди верили, что коммунизм способен преобразить мир. Однако страшные открытия о жизни в СССР при Сталине изменили взгляды большинства из них.

– Неужели ты еще в это веришь? – недоверчиво спросил он.

– Как тебе сказать… Точнее – все еще надеюсь.

Спорить с ним Люк не собирался.