Аппетит - Филип Казан

Я не решался снова применять чемерицу, но еще пара слабительных средств, на этот раз из алоэ и полыни, действовали гораздо мягче, и я смог убедить своего пациента, что они приносят ему пользу. Он прибавил в весе, заполнив своим телом мою старую одежду так, что она стала более-менее прилично сидеть на нем. Состояние кожи улучшилось, исчезли прежде покрывавшие ее болячки и рубцы. В общем, Проктор перестал быть похож на безумца, по крайней мере внешне. Его ум все еще был нетверд и уязвим, но я представлял, как мягкое складчатое бланманже внутри его черепа укрепляется, теряя нездоровые пятна и бледность, как и само тело. Черная желчь больше не перегорала и не посылала губительные пары́ в его мозг. Под моим пристальным взглядом Проктор тщательно пережевывал пищу, и, судя по качеству его мочи и кала (которые я втихомолку осматривал), приобрел скорее холерическую натуру, чем меланхолическую. И в поведении он тоже стал явственно сухим и жарким: его речь сделалась отрывистой и четкой, а сам он – несколько вспыльчивым. В то же время он очень привязался ко мне. Я чувствовал, что он еще не совсем простил меня за ужасные мучения, которые доставило ему мое слабительное, но осознал принесенную им пользу. По крайней мере, я решил считать так, потому что, едва не убив бедное создание, теперь чувствовал за него ответственность. Можно было принять нас за хозяина и слугу, хотя наши отношения больше походили на дружбу мальчика с бродячим псом.

При этом Проктор оказался занятным попутчиком. Он знал названия птиц и растений и выкрикивал их в непредсказуемые моменты, иногда заставляя лошадей дергаться. Он рассказывал длинные бессвязные истории о дороге, по которой мы ехали, о местности, о городках, что мы миновали. И они могли быть как правдивыми, так и нет, поскольку их населяло странное сборище великанов, героев, демонов, призраков, императоров и гротескных чудовищ. На каждой трапезе новая холерическая часть его натуры проявлялась все ярче. Он ел все, что я для него заказывал, но рассматривал каждое блюдо, неприязненно прищурив глаза.

– Разве мне нельзя просто есть? – спросил он как-то раз. – Без предписаний, доз и надзора?

– Это прекрасный бекас, – возразил я. – Что с ним не так?

– Я хотел ягненка на гриле, – огрызнулся он.

– Ягненок усилит твою меланхолию, – терпеливо разъяснил я. – Мясо водяной дичи темное и поэтому горячее. Это то, что тебе нужно. Ешь.

– Ты-то ешь ягненка, – буркнул он.

– Я могу его переварить. Но он откровенно флегматический, а вкупе с твоим неровным перевариванием… Нет, это будет катастрофа.

– Я видел катастрофу. Катастрофа… – Он поежился, откашлялся (я отметил присутствие флегмы). – Я говорю, я видел катастрофу, Доктор Ветер. С тарелкой ягнячьих отбивных у нее нет ничего общего.

Он, конечно же, был прав. Все это ерунда, а если нет, то жизнь стала бы невыносимой. Еда – это просто еда. Она может доставлять удовольствие и поддерживать силы. И ведь я-то был поваром, а не инженером, а все, что я делал в последние месяцы, – это повышал и снижал, уравновешивал и согласовывал. С тем же успехом я мог поднимать лебедкой камни на стену или заколачивать сваи для моста, разве что в этом случае я бы делал что-то полезное. Кардинал оставался здоровым, Проктор – сумасшедшим, хотя приходилось признать, что в последнее время он действовал все осмысленней. Я ощутил сладкую волну облегчения: моя медицинская карьера закончилась. Теперь я мог снова стать поваром.

Тем вечером в Нарни я предложил Проктору винограда. Он покачал головой.

– Предписания и слабительные, – буркнул он.

– Нет-нет. Он восхитительный.

– Лезешь, лезешь…

– Он прекрасен. – Я съел виноградину, выбрал другую, предложил ее.

Он неохотно протянул руку, схватил виноградину и нетерпеливо сунул в рот.

– Приличный виноград. Умбрийский виноград, – заявил он, успокоившись. – Итак, какие ужасные последствия падут на мое бедное тело?

– Никакие.

– То есть виноград – это виноград, не больше и не меньше?

– Друг мой, – сказал я, внезапно донельзя утомленный всей этой историей, – сегодня я разрешаю винограду быть просто виноградом. Смотри прожуй его хорошенько.

Мы продолжали неторопливое движение. Через два дня мы приехали в Масса-Мартану. Это был последний день сентября, а праздник святого в Ассизи проходил четвертого октября. По своей привычке Проктор отправился прогуляться вокруг городских стен. Годы – я на самом деле не знал сколько – совершенно одинокой жизни впечатывают привычки к уединению очень глубоко, так что я отпустил его. У него по-прежнему сохранялась склонность бормотать, и он мог внезапно усесться на корточки посреди улицы и начать рисовать пальцами в пыли, но бóльшую часть времени все же выглядел лишь чуть более странным, чем люди вокруг.

Я сел в углу обеденного зала, радуясь тому, что немного побуду один. Чем ближе мы подъезжали к Ассизи, тем больше росла моя тревога. Через пять дней я увижу Тессину. Этот срок казался вечностью и в то же самое время пугающе близким. Но опять же, с тех пор как я получил ее последнее письмо, я чувствовал, что каждый день проходит бесконечно медленно. Часы ползли. Мы с Тессиной двигались навстречу друг другу. Через пять дней мы сойдемся, две линии на карте, два алхимических символа, соединившиеся, чтобы образовать нечто неведомое. Что случится в Ассизи, я еще не осмеливался воображать. Я встал, бесцельно побродил по залу, потом вышел поискать церковь.

Нашлось две, так что я выбрал Сан-Себастьяно как менее людную на вид, вошел и зажег несколько свечей. Встал на колени, улегся лбом на холодную каменную ограду перед часовней Богоматери и начал читать «Аве Мария». Но мой ум не становился спокойнее. Он блуждал, а потом застывал на воображаемой дороге, ведущей прямо в воображаемый город. Ассизи, которого я никогда не видел: большой он или маленький? Если он размером с Массу, крошечный городишко с одной главной улицей, то как я смогу встретиться с Тессиной так, чтобы меня не обнаружил Барони и его люди? Остановятся ли они на постоялом дворе? Много ли постоялых дворов в Ассизи? Предположив, что на праздник святого соберутся тысячи людей, я приблизительно прикинул размеры города. Огромная толпа в маленьком городе будет полезна для меня: я смогу спрятаться. Но что потом? Я никогда не решался заходить так далеко в своих планах. Миг уединения с Тессиной? Или я смогу забрать ее у мужа на более долгое время? Однако был и другой план, который тихо раскрывался в самых дальних тайниках моего ума. И внезапно он вырвался на свет. Все стало ясно, будто сама Святая Дева склонилась с алтаря и возложила руку мне на голову.

Я ехал в Ассизи не для того, чтобы только украдкой взглянуть на Тессину. Я собирался украсть ее. А что еще я могу сделать? Ее надо спасти от ревнивого бессильного мужа и его отвратительного сынка. Все мои смутные и нелепые планы исчезли в кристальной волне ясности. Вот мы, я и Тессина, скачем галопом по дороге, которую я вообразил, а Барони просыпается и понимает, что из его висков растут рога величиной с лосиные. Мы поедем на юг, в Неаполь, а потом в Испанию. Или на север, в Милан, а возможно, во Францию. Все получится. Почему нет? Богоматерь ведет меня. Святая Бибиана идет со мной плечом к плечу.