Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский

готовился принимать наряд артанских воев из территориального войска.

- Будь здрав, княже, - поднятием руки, поприветствовал меня начальствовавший над воями конный вислоусый дружинник.

- Будь здрав, Лютый, - ответил я, узнав старого знакомого, которого Кобра вытащила из ромейского рабства вместе с патрикием Кириллом.

Сочтя долг вежливости по отношению к своему сюзерену выполненным, Лютый вернулся к исполнению своих служебных обязанностей, а Махно, провожая взглядом уныло бредущих в эту дыру красногвардейцев, ошарашенно спросил:

- Где это, товарищ Серегин?

- По географии почти тут же, только на другом берегу Днепра, - ответил я, - а по времени почти полторы тысячи лет тому назад. Два года назад, по местному счету, тут жил племенной союз славян Антов, иначе именуемый артанами, среди которого, впрочем, были и финно-угорские, и готские, и булгарские, и балтские рода. У выборного верховного князя Идара имя было финно-угорское, одного его сына по-балтски звали Келагаст, а другого по-славянски звали Мезамир. Одним словом -интернационал. Политический строй, в котором существовали артаны, был чрезвычайно похож на любимую тобой анархию, только вместо трудовых федераций на местности имелись родовые се-ления-веси, сотрудничавшие между собой в силу понимания текущего момента, или не сотрудничавшие, если не хотелось. Ведь верховный князь не имел ни силы, ни права к чему-либо их принуждать, а мог только просить. Что такое триста воев старшей дружины на весь большой народ, плюнуть и растереть. Понятна тебе, товарищ Махно, моя аналогия?

- Понятна, товарищ Серегин, - ответил Махно, - очень похоже. Но что было дальше?

- А дальше, - сказал я, - на артан напали авары, они же обры. В память об этих людях в нашем языке остались слова «обрыдлый», «оброк», «обреченный» и «обремененный». Одним словом, неприятные это были люди, и это еще мягко сказано. У обров не было никакой анархии, зато имелось шестьдесят тысяч конного панцирного войска и вертикальная иерархическая организация, позволяющая им без лишних споров действовать совместно ради достижения общей цели под руководством правителя-кагана. А целью обров был грабеж мирных поселян, которых они считали кем-то вроде двуногих животных. При этом дальние артнские рода, которые посчитали, что обры пройдут мимо них, не дали воинов князю Идару, а другие и вовсе сговорились с находниками о нейтралитете. Вот он, главный изъян добровольного сотрудничества. Некоторые думают, что пусть сосед погибнет, зато своя хата останется цела.

- Есть такое дело, - нахмурился Махно. - Но как же поступил ты, товарищ Серегин?

Я пожал плечами и ответил:

- Путь в этот мир мне открыли уже в тот момент, когда кровь невинных текла по земле рекой, а сил у меня тогда было раз в пять менее, чем у обров. Но артан нужно было срочно спасать, иначе я был бы не я. И тогда я вспомнил, как в Основном Потоке истории воевал легендарный атаман батька Махно. Невозможно грабить чужую землю плотно сжатыми кулаками: чтобы шарить по ней в поисках добычи, обрам потребовалось растопырить пальцы-отряды, и тогда я начал бить по ним своим плотно сжатым кулаком, при каждом сражении начисто уничтожая какую-то часть вражеского войска. Обры подергались немного, и закончились все до последнего человека. Потом артаны в благодарность за спасение и ради безопасности (ибо за обрами в том мире идут другие степные народы, ничуть не менее злобные) добровольно провозгласили меня своим самовластным князем с правами константинопольского базилевса. Так в том мире появилось Великое княжество Артанское. Но я своих подданных не угнетаю и не докучаю им своим присутствием. Налоги, которые собирают от моего имени местные по крови наместники Добрыня и Ратибор, идут на содержание территориального войска, что бережет от врагов их собственную землю, а самому мне от них ничего не надо. Пусть только живут-поживают, да добра наживают. Но если к ним явится кто-то, с кем они не смогут справиться сами, то тогда на выручку к Великой Артании явится ее архонт-колдун Серегин со всей своей армией и вобьет нахала в прах. Все нехорошие соседи об этом знают, а потому ведут себя мирно и скромно, будто их и вовсе нет на свете. А была бы там анархия и отсутствие власти, то умылись бы артаны горючими следами по пути на рабские рынки Византийской империи. В общих чертах, вот и вся история.

- Добре, товарищ Серегин, - кивнул предводитель гуляйпольских анархистов. - Вот это по-людски, а не как наш царь Николашка, который и сам из народа кровь пил ведрами, и барам своим давал прихлебывать.

На этом разговор про Артанию был исчерпан, но при этом в памяти у Махно осталась еще одна зарубка по поводу анархизма. Впрочем, разговаривать дальнейшие разговоры было уже некогда: в северном направлении показался черный дым паровоза, казалось, из последних сил тянущего за собой воинский эшелон с первой сотней тридцать второго донского казачьего полка. Местные паровозы не способны утянуть за собой состав длиной более двадцати пяти теплушек, при этом в каждом вагоне помещается либо сорок людей, либо восемь лошадей. Полный состав казачьей сотни -сто семьдесят сабель, но так как полк идет с фронта, то его комплектность не превышает семьдесят процентов. Вот и получается пятнадцать вагонов с конским составом, три с людьми и еще два с фуражом.

А у нас уже все готово для встречи. Одна БМП-2 под красным знаменем стоит прямо на перроне у того места, куда прибудет голова поезда (остальные выстроены в колонну на Днепровской улице). Накрывшиеся маскировочными полями «Шершни» зависли в небе, не привлекая к себе внимания. Цепь бойцов броневого десанта вытянулась вдоль вокзала. Эскадрон амазонок замер в строю чуть поодаль слева - там, где остановится конец состава. И прямо в центре композиции - делегация местных рабочих с подарками казакам, ящиками с хлебом, салом и коробками папирос. И рядом с ними - мы с товарищем Махно, Коброй, Марусей Никифоровой и капитаном Коломийцевым составляем собой новый местный бомонд, а о прежних начальниках уже все забыли. Между прочим, Маруся буквально очарована Коброй. Прежде она была самой крутой дивчиной на округе - и тут появляется конкурентка, которая бьет ее по всем статьям, в прямом и переносном смысле. И в то же время Кобра своя в доску.

Вот паровоз, фыркнув паром, останавливается у водокачки, слышен немузыкальный лязг сцепок и, судорожно дернувшись, эшелон замирает как вкопанный. Пришло время для нашего главного сюрприза. Еще когда я решил, что в этом мире необходимо воссоздать Красную Гвардию по образцу мира товарища Половцева, я озаботился записью