Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

по затылку внезапно пробежала жуткая боль, что заставила упасть Маритона на землю.

- Блядь, - выругался имперец, пытаясь схватиться за дробовик, но тот неудобно повис за спиной.

Пистолет мгновенно был выбит и полетел в сторону. Попытка выхватить нож провалилась – ему в голову уставили ствол орудия, сопротивляться дальше нет смысла. Досада от провала операции оказалась сильнее боли в голове.

- Вот я тебя и поймал, диверсант поганый, - реплика говорящего полна злости, и затем его опрокинули сильным ударом пинка, и воин Рейха пропахал носом землю.

Но, несмотря на злобу и ненависть в голосе, Маритон услышал в звучании нечто знакомое, как будто он слышал эту речь много, очень много раз. Голос тяжёл, суров и холоден и именно таким ему запомнился один человек, под начальством которого он прослужил долгие лета.

Имперец, переворачиваясь, от боли завалился на спину, и сквозь испачканные линзы видит черты округлого лица, тёмно-синие глаза, взирающие на него с осуждением. Маритон различил цвета ночи пиджак и брюки, укрывавшие чёрные кожаные туфли, начищенные до такого состояния, что отражают небо, а так же на воротниках отличительные символы принадлежности человека к воинской програманнской системе – серебряный значок в виде буквы «С». В этом человеке, что уставил в его лицо белоснежное энергетическое ружьё, он признал бывшего начальника, с которым отслужил стране больше пяти лет.

- Готовься к смерти гнида! – Виотин взвёл ружьё и готовится спустить крючок.

- Стой! – рука Маритона закрыла лицо от трёх стволов орудия. – Не убивай меня, обожди… постой.

- Что?! – злобно воскликнул Виотин. – Ты, сволочь, проник на нашу землю и служишь имперским собакам. Ты враг, которого нужно убить и я сделаю это!

- Ты уверен?

Маритон взялся за маску противогаза и стянул её себе на шею. Теперь он смотрит на бывшего товарища ясными очами. Мужчина видит изумление, расползавшееся по округлому лицу Виотина, и как в его тёмно-синих очах рождается шок, а губы пытаются выдать хоть какое-то слово, но все они вязнут ещё в горле, путаясь эмоциями и новыми мыслями, которые также рвутся наружу. Слуга систем Информократии не может даже звука выдавить, проглотив язык.

- Да, Виотин, это я – Маритон УК-115, как ты называл меня раньше.

- Но как? Ты же… тебя… нет, это невозможно, - Виотин опустил ружьё от лица Маритона. – Я не верю этому.

Кряхтя, потирая затылок, с тяжестью Маритон поднялся, отряхивая себя от пыли и как только последний кусок грязи покрытие одежды, мужчина заговорил с бывшим начальником:

- Но всё же это я. Вот, стою перед тобой. Целый и невредимый, больше не служащий гнилым постулатам тюремной страны.

- Нам сказали… быть не может, - всё прорывается шок через реплики Виотина. – К нам, ко мне пришло… зараза… специальное указание, что ты разжалован и отправлен на завод с присуждением програманнства А-8. А затем… Тиз-141 был уничтожен… ты же должен быть мёртв.

- Нет, мой друг, - Маритон в знак доверия положил пистолет обратно в кобуру, вызывая у Виотина моральный долг убрать ружьё до конца. – Я жив, если можно так сказать.

- Ты теперь один из… мятежников? – подавленно вопросил Виотин. – Ты как те, которых мы садили за решётку? Ты предатель?

- Нет, совсем нет, - перекошенные губы Маритона искажались в извращённой улыбке, рождённой на стыке боли и сумасшествия. – Я всего лишь человек, желающий мести. Я каратель, который несёт правосудие.

- С тобой всё в порядке? – Виотин не спешит убирать ружьё, удерживая его в полу боевом положении, держа дуло у земли. – Твои слова… ты изменился. Я уже не вижу того работника, что отдавался работе со всей душой. Ты больше похож на диссидента, обезумевшего от дурных и инфо-еретических мыслей.

- Да, - выпалил Маритон, настороженно держа ладонь у кобуры, согласился Маритон, исказив голос в потоке дерганой злобы и кажется, что даже красный глаз засветился как-то неестественно, будто бы отражая злобную суть мысли. – Я больше не Маритон УК-115, нет…. Теперь я Маритон из Варси, человек, взращённый на одной цели. Знаешь, после смерти Анны мой моральный долг стать таким.

- Анна мертва?! – вскрикнул аккамулярий, удивившись ещё сильнее, а в его круглых, от изумления, глазах проскользнули уже намёки на разочарование.

- Она убита Легатом и его псами, - со злобой ответил Маритон.

- Что вообще было после того, как вы штурмовали тот проклятый шпиль? Какого чёрта всё после этого полетело к старому дьяволу?!

Маритон уже думал ответить, но за его спиной показался иной патруль. Теперь это не солдаты пехоты, а два бойца в ярко-красных балахонах и плащах с капюшонами, при каждом шаге шурша странным каскадом одежд. Пальцы, утянутые перчатками, сжимают автоматы, а тела укрыты пластинками крепкого металла, собранных в нагрудник пластинчатой брони, что кроется под чёрной тканью второго ряда одежд, а ноги в сапогах и штанах одинакового тёмно-серого цвета.

- Кто? – прошептал Маритон.

- Тизская Ауксилия, - кивая, ответил Виотин, встрепенувшись и отведя правую ногу чуть назад.

- Именем Макшины! – крикнули ауксиларии. – Оставайтесь на месте, иначе мы вас уничтожим!

- Стойте! – попытался что-то объяснить начальник аккамуляриев, но его движения были расценены как враждебные.

- Уничтожить! – ауксиларии и вздели короткие автоматы системы булл-папп.

Маритон мигом разворачивается на сто восемьдесят градусов, одномоментно срывая с плеча дробовик и не целясь, стреляет. Противогаз на его шее мотнулся за ним, едва не слетев. То же самое делает Витоин и все три дула выдали залп, выпустив шипящие сгустки жёлтого ослепительного света, озарившее местность.

- Я вам не дамся! – крикнул программанин.

Разгорячённая картечь с громом, разнёсшимся по округе, страшной силой бьёт в брюхо одному из бойцов, вороша одежды и вспарывая металл. А вот заряженные частицы ружья с жадностью вгрызлись в плоть второго врага, энергической дробью разорвали плоть и прожарили воина, сожгли ткань и расплавили металл. Затем ещё выстрел и вторая порция картечи приходится в голову, раскалывая её и окропляя пространство сине-пурпурным веществом. Солдаты Ауксилии, несмотря на фантастическую реакцию, не смогли предугадать, что двое, с виду пассивных и нейтральных человек. Два тела рухнули на землю, приляг валетом, испачкав тёмно-оранжевую землю пятнами красной насыщенной крови.

Два бойца опускают дымящееся оружие, смотря на дела рук своих. Маритон не испытывает жалости к ним, хотя ещё несколько дней назад впадал