Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

в уныние и депрессию при виде молодых юношей из ауксилии, что должны были сойти с ума от сверхчувственного восприятия мира благодаря «модификациям». Теперь же подобные чувства испарились. Виотин же в некотором ступоре от содеянного. Ради предателя и ренегата он расписался в смертном приговоре для себя. Но всё же, чувствуя нужду всё прояснить и расставить по местам, ошарашенно произнёс:

- Маритон… пойдём… как там… лучше всё обсудим в доме. А то здесь нас могут заметить.

- Согласен, - подгоняя в дробовик патрон, сказал под нос, мужчина. – Не охота попасться тут.

Двое ушли прочь. Виотин повёл Маритона к домику, что развернулся неподалёку. Небольшая конструкция, по виду стены напоминают строительный пластик, который не горит и практически крепче кирпича, отчего и подходит для возведения лёгких и простейших зданий. Малая и короткая лестница ведёт к чёрной двери, выделяющейся на тёмном фоне стен, которые при одном виде напоминают аромат кофе своим темноватом оттенком. Единственное окно – это источник света для комнатки в дневное время суток, ночью же всё заливается иллюмисцентом.

Виотин оперативно распахнул дверь, пропуская Маритона вовнутрь, и как только воин Рейха преодолел порог, он увидел простенький и очень уютный интерьер – белые стены, обклеенные обоями цвета северного норвежского снега, по углам расставлены три одноместные кровати с прилегающими к ним шкафами, а посреди стоит небольшой квадратный столик с тремя стульями. В потолке, прямо над столом, установлена пластина, под которой сотни диодных маленьких лампочек, озаряющих пространство в ночное время холодным цветом. Под подошвой берец оказывается светло-бежевый ленолиум, недавно отмытый.

- Миленько, - констатировал Маритон, вытирая берцы о чёрную тряпку.

- Не стой, ты проходи. Поговорим, - и, указав ружьём на стол, договаривает. – Присаживайся.

Маритон подошёл к тёмному квадратному столику, сделанному из тиса, на котором стоит чашка недопитого кофе – в пределах белоснежных керамических стенок плескаются в мутной жидкости остатки молотых зёрен. Мужчина снял дробовик с плеча и положил рядом.

Внезапно дверь распахивается на всю и имперец инстинктивно хватается за оружие и выставляет его в сторону входа, но тут же опускает, ибо через прицел увидел знакомые лица. Первый со светлыми волосами и вольными чертами лица, похожий боле на подростка, нежели воина. Его светло-голубые глаза уставились на Маритона, и в этом юноше мужчина нашёл знакомые оттенки внешности Изора. Но в контраст рядом с ним массивный, с атлетическим телосложением, голову украшают длинные чёрные волосы, походящий на германца из нордического леса, мужчина. Его лицо сурово и холодно, а в карих глазах так и норовит пробежать скандинавский холодок, что довольно. Оба одеты в стандартные одеяния аккамуляриев – блестящий серый плащ, кожаная майка и штаны, уходящие под высокие сапоги на шнурках.

- Изор? – потрясённо проронил вопрос Маритон, опуская дробовик. – Аркус?

- Да, Маритон УК-115, - отчеканил по холодному грубым, будто бы пропитым, голосом Аркус.

- Я теперь Маритон из Варси.

Но суровый мужчина не обратил внимания на эту реплику, обернувшись в сторону начальника:

- Виотин УК-99, что это было? Мы услышали выстрелы и тревогу, - Аркус тяжело поднял руку и указал на Маритона. – И теперь вот он здесь, а за порогом трупы. Проклятье, что случилось!?

- Тише, Аркус УК-101, - тихим голосом попытался успокоить товарища Изор, приложив правую руку к подбородку. – Мы же Аккамулярии… там, на улице тела с ранами от энергетической дроби и картечи, - юноша метнул взгляд на оружие гостя и ткнул пальцем на холодный убийственный металл. – У него обычный дробовик под усиленный патрон, а у Виотина УК-99 энергетическое ружье.

- Ты хочешь сказать…

- Да, Аркус УК-101, - тихим и даже немужским голосом перебил он напарника. – И Маритон, и Виотин УК-99 убили тех.

Крупный мужчина бешено выкрикнул:

- Начальник, что за чертовщина тут творится!?

В ответ Виотин лишь развернулся на Маритона и спокойным голосом спросил:

- Да, Маритон, ты можешь рассказать, что за чертовщина тут твориться? – позвав всех за стол, где так удобно обнаружилось два стула, усадив Изора и Аркуса, Виотин, спокойной речью продолжил вопрос. – Что произошло после «Кардинала»?

- Рассказывать особо нечего. Из-за того, что я стал свидетелем падения Инфо-кардинала, Легат меня включил в особый… комитет. Там мы стали разрабатывать «план спасения» Тиз-141 от мятежников, после чего город был уничтожен со всеми жителями.

- Нам это не важно, - забасил Аркус. – Ты лучше расскажи, что стало с тобой и Анной, что вас обоих признали обычными преступниками? Что вы такого наделали, что сейчас ты в стане врага?

Маритон встал и со скрипом отодвинул стул. Он направился к единственному окну и, подойдя к нему уставил взгляд печального и безжизненного глаза в даль, рассматривая аграрные сектора, обойдя трупы. Он видит не просто информократичский ад, созданный для организации тюрьмы, но целую структурную проказу, поразившую души людей. Он не сомневается, что готов покончить с прошлым и встать на путь Рейха, но готовы ли его товарищи?

- А что же случилось? – тяжко выдохнул Маритон. – Мы влюбились.

- Что за бред ты несёшь? Друг, ты сошёл с ума?

- Тише, Аркус, - сурово протороторил Виотин. – Дай ему высказаться.

Все настороженно и с особой внимательностью продолжили слушать мужчину, который чутко рассматривает здешние места, не спеша с ответом.

- Вы все меня осудите, и я вас пойму. Мне пришлось дать волю чувствам, и Виотин знает, что меня те эмоции терзали очень давно, не давая покоя. Секунды счастья обернулись для меня жутким горем и не только потому, что я потерял Анну, но и оттого что узнал того, чего знать не нужно было… что владыки этого мира от вас скрывали. Да, тот «Кардинал» передал мне дискету с секреткой.

- И что ты на ней увидел? – вкрадчиво спросил Изор.

- Преступления. Как ради достатка и роскоши уничтожали тысячи людей и подвергали стерилизации неугодных, как истязали «А-8» для развлечения, чтобы удовлетворить жуткие похоти. Да и целый уничтоженный город песнью тысячей невинных душ скажет вам о «милости» Информократии.

- Слишком поэтично, для обычного воина, - смутился Виотин. – Но я с тобой согласен, - мужчина коснулся лысой головы, - проклятье, я сам не забуду, как лично отдавал приказы о ликвидации групп населения, которые могли бы показаться… мятежными. Только за одно подозрение.

- Этого просто не может быть! – вскрикнул Аркус, с лицом, искажённым от предостаточной