Наперстянка - Аделин Грейс

блестками. Сигна провела по ним кончиками пальцев, жалея, что у нее нет времени их примерить. Здесь были все цвета, которые она любила, – сливово-фиолетовый, темно-синий, насыщенный, как свежие чернила, и даже ярко-зеленый, напоминающий шалфей, – и все наряды без единого намека на оборки. Девушка приподняла зеленое атласное платье, смахнув с него засохшего мотылька. Еще несколько насекомых неподвижно лежали на дне платяного шкафа. В некоторых платьях они прогрызли дыры, но, кажется, большинство нарядов еще можно было спасти. Она закрыла шкаф и обратила внимание на богато украшенную шкатулку из слоновой кости, стоявшую на комоде. Сигна ахнула, увидев ее содержимое – кольца с массивными драгоценными камнями и такие роскошные бриллиантовые ожерелья, что Сигне ничего не оставалось, как надеть одно из них на шею. Была и подвеска поменьше. Тонкая золотая цепочка с аметистом.

Украшение для ребенка, поняла Сигна. Ее ожерелье. Удивительно, что драгоценности не украли. Она предположила, что должна была поблагодарить духов за это.

– У тебя безупречный вкус, мама, – прошептала Сигна в пустоту комнаты, проведя пальцем по одному из бриллиантов, прежде чем вернуть его в шкатулку с драгоценностями. Там было еще так много интересного, но сейчас Сигна закрыла крышку и перевела взгляд на лежавшую рядом табакерку. Вырезанная из цельного рога, она была инкрустирована перламутром, и не похоже, что ее часто использовали. На дне были выгравированы инициалы отца. Девушка улыбнулась, когда поняла, что любовь отца к красивым и необычным вещам простиралась далеко за пределы архитектуры.

Похоже, она унаследовала чувство стиля матери и отцовский вкус ко всему загадочному. Сигна прижала табакерку к груди, впервые почувствовав близость родителей. Если закрыть глаза и позволить себе поверить, то можно представить, как мать приходит и ругает ее за надетые без разрешения украшения, а отец объясняет все тонкости табакерки, о которых она не могла и помыслить.

Однажды она увидит их снова. Узнает, какими людьми они были на самом деле. А до тех пор, чтобы заполнить пробелы, у нее был Фоксглав. Хотя это было нелегко – все было новым, странным и далеким от совершенства, – Сигна ничуть не сомневалась, что именно здесь ей суждено провести остаток жизни.

Она поставила табакерку на стол и направилась в гостиную. Та была заполнена дневниками, в которых, как и обещала Эмити, были чертежи ее отца. Девушка пролистала оригинальные наброски для поместья, потом для сада. Некоторые были выполнены в странном, небрежном стиле, как и висевшие по всему дому портреты, и у нее потеплело в груди от осознания того, что все они написаны его рукой. Тут были наброски Римы, и на одном из них даже Сигна, свернувшаяся калачиком на руках у матери.

Сигна долго смотрела на рисунок, уверенная, что у нее остановилось сердце. Она никогда не видела их вместе. Вероятно, портреты хранились где-то еще. Возможно, на одном из них были изображены все трое.

Она прислонилась к столу, листая наброски, когда сверху, из бального зала, донеслась музыка. Послышались голоса. Гости заходили внутрь, вероятно, в поисках хозяйки, которая не появилась, чтобы поприветствовать их.

Сигна так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как в комнату проник пронизывающий холод. Только услышав шорох, она обернулась и увидела, что за спиной стоит Ангел смерти в своем человеческом обличье. Ее пальцы соскользнули с альбома для рисования, а глаза налились слезами.

– Ты в порядке? – Его голос прозвучал не у нее в голове. Он говорил вслух, и этого было достаточно, чтобы слезы наконец хлынули. Все тело ныло от желания броситься к нему, и на этот раз она без колебаний уступила этому желанию. Ангел смерти замер, когда она обхватила его руками за талию и прижалась к нему.

– Сигна…

– Я устала отпускать. – Сигна уткнулась лицом ему в грудь. – И больше не желаю прощаться. Мы должны положить этому конец. Нам нужно прекратить… – Она замолчала, внезапно осознав, что происходит.

Появление Ангела смерти не было чем-то необычным. Проще всего его было застать среди большого скопления людей, а сегодня вечером в Фоксглав собрался не только весь город, но и прибыли гости из Селадона.

Она собрала под одной крышей почти всех, кто ей дорог.

Сигна отпрянула, кровь в венах заледенела. Она схватилась за край прикроватной тумбочки, чувствуя тошноту.

– Кто? За кем ты пришел?

Ангел смерти крепко сжал ее руку в перчатке.

– За Элизой Уэйкфилд.

Глава 37

Блайт

Фоксглав был настоящим лабиринтом, где каждую комнату наполняла собственная история.

Нижний этаж представлял собой скромный дом на берегу моря, оформленный в нежно-голубых тонах, с решетчатой отделкой, но, если подняться выше, интерьер менялся на тему флоры и фауны с темными обоями, которые становились все более экстравагантными по мере приближения к большому бальному залу.

Байрон ничем не выдавал своего мнения о поместье. С тех пор как Элайдже вынесли вердикт, он едва ли перекинулся с Блайт парой слов, и его лицо с каждым днем становилось все более мрачным.

Она рассталась с ним в тот момент, когда они прибыли в поместье, и казалось, Байрон был этому только рад. Предоставленная сама себе, Блайт искала тени на первом этаже особняка, стараясь держаться подальше от мерцающего света люстры. Она бросала нервные взгляды через плечо, ожидая, что Смерть уже поджидает ее.

Сколько раз она уклонялась от встречи? Злится ли он? Попытается ли снова забрать ее при первой возможности?

Блайт вспомнила, как его холодные когти сомкнулись на ее горле и как мороз проникал под кожу и селился в костях, лишая дыхания, за которое она так упорно боролась. Она вспомнила Сигну, стоящую перед ним и умоляющую сохранить ее кузине жизнь.

Если Сигна была убийцей, то почему так упорно боролась за ее спасение? Если бы она хотела уничтожить Хоторнов, то просто позволила бы Ангелу смерти забрать ее. Но вместо этого она и Перси принесли калабарские бобы, которые спасли ее жизнь. В том, что Сигна убила Перси, не было никакого смысла. Должно быть, это Ангел смерти дергал ее за ниточки.

Хотя Блайт ничего не знала о жнеце и его способностях, она чувствовала себя в большей безопасности под теплым сиянием света. Когда кто-то предложил ей бокал шампанского, она с улыбкой взяла его и поставила на стол, как только прислуга отвернулась, чтобы не закончить, как покойный лорд Уэйкфилд. Она долго убегала от Смерти и не собиралась сдаваться сегодня вечером.

– Почему ты так выглядишь? – раздался голос у нее за спиной, и Блайт, обернувшись, увидела, как Арис поднимает недопитое