Никто не заплачет - Полина Дашкова

И тем не менее, сам не понимая почему, Стас не подошел сразук Женькиной квартире, поднялся этажом выше, постоял, в пролете. Далеко внизудавно уже хлопнула дверь подъезда. Было слышно, как отъехала машина.

Осторожно, на цыпочках Стас спустился вниз, подождал ещенесколько секунд, воровато прислушиваясь, и наконец сунул ключ в замочнуюскважину.

Дверь оказалась незапертой. В прихожей было темно.

– Мариша! – позвал он шепотом.

Никто не откликнулся. В квартире стояла странная, глубокаятишина. Из-за приоткрытой двери в спальню пробивалась тонкая полоска света.

«Может, уснула?» – подумал Стас и осторожно заглянул вспальню.

Все было перевернуто. Платяной шкаф распахнут, ящики комодавывернуты, по полу разбросаны пестрые тряпки. Марина сидела посреди комнаты,привязанная к стулу какой-то широкой серой лентой. Голова ее была беспомощнооткинута назад. На бледно-голубом шелке японского халата-кимоно темнели бурые,безобразные пятна и Стас сразу понял, что это кровь. По какой-то особой,застывшей расслабленности позы, по неестественному повороту запрокинутой головыбыло ясно: Марина Веденеева мертва.

Горло сдавил спазм. Он с детства не переносил вида крови. Онзажал рот ладонью, чувствуя, что сейчас его вырвет. Прямо здесь, на коверспальни, перед мертвой женщиной… Это было настолько отвратительно, что онбросился вон из квартиры, не оглядываясь, давясь спазмами, зажимая рот.

Он жил совсем близко, в трех кварталах. По дороге, на бегу,как-то машинально закинул ключ, все еще зажатый в потной ладони, в мусорныйконтейнер.

«Ну что стоило пригласить ее к себе? – думал он под бешеныйстук собственного сердца. – Я ведь один сейчас, один в пустой огромнойквартире. Но я не решился. А она так элегантно и многозначительно вручила мнеключ… Если бы можно было все повернуть назад, переиграть…»

Никто не слышал, как ночного гульбуна выворачивает наизнанкув сортире. Потом он долго чистил зубы, полоскал рот мятным ополаскивателем,влез под горячий душ и стал уговаривать себя, что все это ему приснилось. Небыло ничего…

Сидя в халате на своей чистой красивой кухне, ожидая, показакипит чайник, он чувствовал слабость и головокружение. Закурив и глубокозатянувшись, он вдруг ясно понял, что те четверо, встреченные на лестнице, былиграбители. Они убили Марину Веденееву, в спортивных сумках и в коробке лежаливещи, вынесенные из квартиры. А тот, что шел налегке, был главным в банде. Онвнимательно посмотрел на Стаса, вероятно, оценивая его как потенциальногосвидетеля и размышляя, а не пришить ли тут же, на месте.

Стас быстро загасил сигарету и опять побежал в сортир. Апотом опять пришлось чистить зубы и полоскать рот. Вероятно, в старой семейнойлегенде о его особенной нервности все-таки была доля правды.

Мысль вызвать «скорую» и милицию не мелькнула в еговоспаленном мозгу ни тогда, в квартире Веденеева, ни позже. Ведь сразувозникает вопрос: а что вы делали здесь в столь поздний час? Самое скверное,что этот же вопрос и у Женьки возникнет обязательно…

Марину обнаружили через день. Переполох подняла одна из еемногочисленных «телефонных» подружек. Они договорились в среду отправитьсявместе в сауну. Подруга должна была заехать за Мариной в десять утра, безвсяких дополнительных созвонов.

Дверь так и оставалась незапертой. Войдя в квартиру, девушкав отличие от слабонервного Стаса Зелинского не стала давиться рвотнымиспазмами, не бросилась бежать. Первым делом она попыталась прощупать у подругипульс, потом вызвала «скорую» и милицию.

Позже Женька Веденеев, запивая слезы водкой, рассказалСтасу, что Марина будто бы была еще какое-то время жива. Грабители нанесли ейнесколько ножевых ранений, но сердца не задели. Врачи сообщили, что она простоистекла кровью. Если бы произошло чудо и ее обнаружили на несколько часовраньше, могли бы спасти. Но чудес, как известно, не бывает.

На похороны жены друга Стас не пошел, сославшись на болезнь.Он действительно чувствовал себя больным и несчастным. Он пытался утешитьсятем, что чудес действительно не бывает и в квартире он оказался той ночьюсовершенно случайно. Мог бы запросто и не оказаться. А если бы Женька узнал опохождениях своей драгоценной супруги, то это стало бы для него дополнительнойтравмой. И вообще покойная была той еще штучкой, настоящей поблядушкой истервозой, хотя о покойных так говорить нехорошо.

Общение с Веденеевым он постарался свести к минимуму, емутяжело было смотреть Женьке в глаза. Он даже придумал предлог и вышел изсовместного вполне успешного бизнеса.

А по Москве между тем ходили слухи о страшной бандеграбителей. Из криминальных новостей Стас узнал, что зверски убиты сразу тричеловека, оказавшиеся в квартире, которая приглянулась бандитам. Бабушка,дедушка и их десятилетний внук. Однако мало ли в Москве случается квартирныхограблений? Бабушка и дедушка привязаны широким скотчем к стульям, как былапривязана Марина Веденеева. Ну и что? Совсем необязательно, что это – те же,которых Стас видел ночью на лестнице. В самом деле, не идти же сейчас впрокуратуру, не рассказывать о тех четверых! Это совсем уж безумие. Лучшезабыть. Не было ничего…

Женя Веденеев уехал навсегда в Канаду. Слухи о бандезатихли. Все реже Стасу снилась женщина, привязанная к стулу, огромные бурыепятна крови на нежном голубом шелке. Однако молодое сероглазое лицо человека,который шёл налегке по ночной лестнице, никак не забывалось.

«А если он тоже запомнил меня? – с ужасом думал Стас, но тутже отгонял от себя эту идиотскую мысль. – Я его запомнил потому, что пережилнастоящий шок. А он ничего не пережил. Для бандита убийство – привычное дело».

И вот сейчас, через три года. Стас Зелинский проснулся вхолодном поту, вскочил с кровати, заметался по комнате. Ему опять приснилосьничем не примечательное сероглазое лицо.

Странный парень, нахальный, простоватый жених ВерочкиСалтыковой, был тем самым бандитом. Три года назад именно он замыкал процессиюграбителей, выносивших вещи из квартиры Веденеевых. Он шел налегке по ночнойлестнице, остановился на секунду и посмотрел в лицо Стасу…

Стас понял это с такой оглушительной ясностью, чтоуговаривать себя, утешать, будто это ошибка и он обознался, было бесполезно.

– Что делать? Господи, что делать? – тупо повторял он,расхаживая по комнате в одних трусах. – А если этот убийца тоже узнал меня? Узнали куражился, издевался, решил сразу, что никуда я от него не денусь? Тогдаструсил, не вызвал милицию, и сейчас… Нет, меня он узнать не мог. Исключено. Онвообще не знал, что я иду именно в ту квартиру. Три года прошло.

Однако что ему надо от Веры? Он бандит и убийца. Если онубьет Веру? Неужели она не догадывается? Конечно, она не догадывается… Как жебыть? Сказать ей? Слишком много придется объяснять. Она не поверит, подумает, ясовсем свихнулся.