Никто не заплачет - Полина Дашкова

К пятому кабинету подошел высокий молодой человек в светлыхбрюках, стал открывать дверь. На мизинце Соня заметила длиннющий ноготь имассивный золотой перстень с черным камнем.

– Вы ко мне? – обернулся он.

– Наверное, к вам.

– Проходите.

В крошечном кабинете не было ничего, кроме облезлогоканцелярского стола, металлического сейфа и трех стульев. Но казалось, чтоужасно тесно. Хозяин кабинета уселся за стол, включил допотопный вентилятор наподоконнике.

– Старший оперуполномоченный Скворцов. Я вас слушаю.

Под равномерное жужжание вентилятора Надежда Павловнапринялась рассказывать все сначала.

– Вы можете описать его подробно? – обратился он к Соне.

Ей понравилось, что старший оперуполномоченный обратился на«вы», как ко взрослой.

– Высокий, худой, – начала она.

– Примерно какого роста?

– Ну, около ста восьмидесяти.

– Молодец, – одобрительно кивнул оперативник, – а летсколько примерно? Молодой или не очень?

– Не старше тридцати. Волосы темные, жидкие, встрепанные.Знаете, как у бомжей бывают волосы, если долго не мыть и не причесывать. Ноодет он был нормально. Вообще я не очень хорошо его разглядела. Я вошла вподъезд с яркого света.

Соня спокойно, без всякого смущения, изложила всеподробности случившегося. Надежда Павловна обратила внимание, что девочка оченьбыстро оправилась от пережитого шока. Слишком быстро. Казалось, ее мысли занятытеперь чем-то совсем другим, более серьезным и важным для нее, чем дядька срасстегнутой ширинкой.

– Мы, конечно, будем искать. Попытаемся сделать всевозможное. Однако статьи на таких вот ублюдков пока нет. Только хулиганство, ито не совсем подпадает.

– Как это – нет?! – Надежда Павловна даже привстала состула. – А развратные действия по отношению к малолетним?

– Но он ведь не прикасался к ребенку, – хладнокровно сталобъяснять опер, – и вообще эксгибиционисты не опасны, не агрессивны. Онистараются скорее убежать.

– То есть как не опасны?! – Надежда Павловна все-таки всталасо стула и теперь грозно возвышалась над сидящим опером. – Я детский врач,участковый терапевт. Вчера я была на вызове у ребенка, у которого после встречис таким вот «неопасным» началось сильное обострение астмы. И вообще, с какойстати дети должны это лицезреть?

– Ну, конечно, я вас прекрасно понимаю, – вздохнул опер, – яс вами полностью согласен. Но статьи нет. В мае мы поймали такого одного возлешколы. Дети его опознали. И что? Морду набили как следует, а потом отпустили.Так он иск нашему отделению прислал. Требует возмещения морального ифизического ущерба. Вы не волнуйтесь, этого мы тоже поймаем. Но опять какмаксимум можем морду набить.

– Бред какой-то, – нервно усмехнулась Надежда Павловна, – новы уж постарайтесь все-таки, найдите. Пусть даже только для того, чтобы мордунабить, раз ничего другого сделать с этой мерзостью нельзя.

Когда они выходили из отделения, Соня столкнулась с теммолодым человеком в штатском, который попросил дежурного показать ейфотографию.

– А, сыщица, – приветливо улыбнулся он, – счастливо тебе!

– До свидания, – улыбнулась в ответ Соня.

Когда пожилая женщина с девочкой ушли, молодой человекзаглянул к дежурному за стойку и тихо спросил:

– Слушай, Серега, а на кого эта стрекоза глаз положила, я непонял?

– На Сквозняка, – равнодушно ответил дежурный.

Такое усиленное внимание к фотографии преступников,объявленных в розыск, не было новостью для сотрудников районных отделений.Постоянно находились люди, которые «видели только что вот этого». Однако почтивсегда они ошибались. В основном напрасную бдительность проявлялиполусумасшедшие старики и старухи, реже – дети девяти-двенадцати лет, такие,как Соня. Сотрудники районных отделений привыкли относиться к добровольнымпомощникам с усталой иронией и редко воспринимали их всерьез.

Знаменитого Сквозняка «узнавали» почти каждый день. Листовкус фотографией даже пришлось снять со стенда, чтобы не дергаться попусту отактивности добровольных помощников. Очень уж стереотипная физиономия у особоопасного преступника. На многих похож.

Маленькая полноватая блондинка с круглым детским лицомпортила Володе всю игру. Она совершенно не походила на наглую развратницу, набандитскую «маруху».

Володя видел, как Сквозняк подманил и насильно увел рыжегосеттера, принадлежавшего блондинке, слышал, как блондинка вместе с ребенком,девочкой лет десяти, искала собаку. Они ходили до ночи, звали, кричали. Потомна глаза ему попалось объявление о пропавшем рыжем ирландском сеттере. А вскореон наблюдал, как Сквозняк, одетый в дорогой костюм, вел блондинку в ресторан.

Володя стал догадываться: она жертва. Потенциальная жертваСквозняка. Что-то ему надо от этой женщины.

Почти сразу он узнал, что блондина зовут Вера. Так звали егобабушку. Круглое мягкое лицо чем-то напоминало старые фотографии, на которыхбыла заснята бабушка в молодости. От этого Володе стало совсем скверно.

Ему никак не удавалось застать Сквозняка одного. Володя немог следить постоянно, ему надо было хоть немного спать. К тому же началисьнеприятности на работе. Он давно использовал отпуск и все законные отгулы. Еговызвали в отдел кадров и сказали: либо работай как следует, либо увольняйся. Аувольняться он не хотел. Надо жить на что-то. Поиск новой работы занял бы многовремени и сил.

Володя совершенно не ожидал, что, подойдя к заветной целитак близко, вдруг окажется в неожиданном тупике. Он никак не мог найтиподходящий момент. Он ведь не профессиональный убийца и, кроме взрывчатки,ничем не владеет. Конечно, в армии он научился стрелять. Однако особеннойметкостью не отличался, а главное – взрывчатку он делал сам, а пистолет надопокупать. Может, для кого-то это совсем просто, но Володя, хоть и знал места,где можно купить оружие, знал также, что людей, покупающих его, кто-тообязательно фиксирует, ставит на заметку.

Это всего лишь один из обывательских мифов, будто в Москвеможно запросто приобрести любое оружие, от пистолета до танка, от ручнойгранаты до атомной бомбы. Только заплати. На самом деле все совсем не такпросто, особенно если ты – одиночка, без связей и знакомств.

На черных рынках все под строжайшем контролем – ибандитским, и милицейским. Можно запросто вляпаться в какую-нибудь сквернуюисторию, например, продадут тебе ствол, засвеченный в некоем серьезном деле, апотом на тебя же это дело свалят. Володя хоть и имел в жизни святую цель,важнее коей ничего не было, но за решетку его вовсе не тянуло.