Никто не заплачет - Полина Дашкова

– Девочка, девочка, не бойся, ну не бойся, подойди,потрогай…

Соня страшно закричала, рванула вверх по лестнице, сердце ееколотилось, к горлу подступила тошнота. Она поняла, что значила распахнутаяширинка длинного дядьки и почему его руки копошились в этой ширинке.

Конечно, она много раз слышала о том, что есть такие люди.Она даже знала сложное медицинское слово «эксгибиционист». Но от этого ей былоне легче. Она неслась вверх по лестнице, страшно кричала, ей казалось, дядькасо своей ширинкой гонится за ней, перепрыгивая через две ступеньки и бормоча:

– Девочка, не бойся…

Сверху, на пятом этаже, щелкнул замок, открылась дверь.Сначала Соне навстречу примчался Мотя, стал прыгать, облизывать лицо, грозногавкать куда-то вниз. Через минуту подбежала Вера.

– Сонечка, солнышко, что с тобой? Ну, успокойся, маленькая,что случилось?

– Там… там… – только могла выговорить Соня, показывая вниз.

Но там уже никого не было.

– Пошли в милицию, в районное отделение. Прямо сейчас, –жестко сказала Надежда Павловна, которая оказалась дома, – это не первый случайв нашем микрорайоне. Вчера я была на вызове в соседнем доме, там девочка семилет с хронической астмой. У нее тоже был такой случай. После этого началсясильный приступ, потом обострение.

Соня выпила залпом чашку холодного чая с лимоном,успокоилась, и вместе с Надеждой Павловной они отправились в районное отделениемилиции, которое находилось совсем близко через улицу.

– Здравствуйте, – обратилась Надежда Павловна к дежурному застеклянной перегородкой, – только что в нашем подъезде к ребенку подошелмужчина с… Надежда Павловна запнулась, – с обнаженными половыми органами. Этоне первый случай, я бы хотела поговорить с кем-нибудь, написать заявление. Егонеобходимо найти.

– К тебе подошел? – дежурный посмотрел на Соню.

– Ко мне, – кивнула она.

– Он тебя трогал?

– Нет. Только говорил… бормотал.

– А потом?

– Я закричала и побежала наверх.

– Он бежал за тобой?

– Не знаю. Я боялась оглянуться. У него была расстегнуташиринка, он вывалил все свое хозяйство… Он высокий такой, худой, сутулый.

– Ладно, пройдите по коридору направо, восьмой кабинет.

Прежде чем отойти. Соня привстала на цыпочки и заглянула настол дежурного. Внимание ее привлекла большая фотография, лежавшая под стекломна столе. Она видела вверх ногами и очень старалась разглядеть как следует.

– Извините, пожалуйста, – решилась она наконец спросить удежурного и показала на фотографию, – а вот это кто?

– Преступник.

– Опасный?

– Очень опасный. Идите, а то зам/по розыску на обед уйдет,не застанете.

– А можно я получше рассмотрю? – не унималась Соня.

– Зачем?

– Ну, он ведь в розыске?

– Детективы любишь? – улыбнулся дежурный.

– Люблю, – кивнула Соня, – дайте, пожалуйста, на этогопосмотреть. Что-то есть знакомое в лице.

– Соня, прекрати! – нахмурилась Надежда Павловна. – Неприставай к человеку со всякой ерундой. Пойдем.

– Нет, я обязательно должна посмотреть, обязательно! – Сонядаже раскраснелась от возбуждения. – Ну что вам стоит?

– Так он на улице на стенде висит, – пожал плечами дежурный,– смотри сколько влезет!

Соня тут же рванула на улицу, добежала до пыльного разбитогостенда и вернулась через минуту.

– Нет, – сообщила она, – там он не висит.

– Серега, ну дай ты ребенку посмотреть, – подал голосмолодой человек в штатском, куривший возле стойки.

– Ладно, смотри, – дежурный аккуратно вытащил из-под стеклараспечатку фотографии.

Соня уставилась на снимок как завороженная, несколько разпрочитала короткий текст, сосредоточенно шевеля губами, словно заучиваянаизусть.

– Все, большое спасибо, – она вернула снимок дежурному, –теперь пойдем в восьмой кабинет.

– Ну что, узнала? – спросил, улыбнувшись, человек вштатском. – Видела ты его где-нибудь?

– Пока точно сказать не могу, – серьезно произнесла Соня, –мне надо подумать и посмотреть на него еще раз как следует. На живого, не наснимок.

Зам, по розыску оказалась полной флегматичной женщиной летсорока. Внимательно выслушав рассказ Надежды Павловны, она задала нескольковопросов Соне, а потом спокойно заявила:

– Это вообще-то не ко мне. Пройдите в пятый кабинет,напротив.

Пятый кабинет оказался запертым.

– Ждите в коридоре, – сказала зам, по розыску, заперла свойкабинет и отправилась обедав.

Ждать пришлось минут двадцать. В узком коридоре было грязно,накурено, ни стула, ни банкетки, чтобы сесть. У Надежды Павловны от жарыопухали ноги, она тяжело прислонилась к стене.

– Они нас нарочно будут мариновать, – проворчала она, – имнеохота этим заниматься. Родители той девочки, с астмой, тоже ведь ходили вмилицию. Один сказал – не ко мне, другой – не ко мне, потом пришлось ждатьцелый час. Они плюнули и ушли, не дождавшись. Но мы с тобой, Сонечка, людиупорные и терпеливые. Мы дождемся. Нельзя это так оставлять. Ты согласна?

– Согласна, – рассеянно кивнула Соня, думая о чем-то своем.

– А кого это, интересно, ты на фотографии узнала? –вспомнила Надежда Павловна.

– Так, похож на отца одного мальчишки из нашего класса, –соврала Соня.

– Знаешь, деточка, – тихо сказала Надежда Павловна, – естьтакой тип лиц, посмотришь, и кажется, где-то уже встречал. Что-то оченьсмазанное, но одновременно характерное. Тот человек, на фотографии, он похожсразу на многих и ни на кого конкретно. Если он опасный преступник, его труднобудет найти. По фотографии, во всяком случае.

– Да, наверное, – кивнула Соня, – а та девочка, с астмой, ейуже лучше?

– Ну, как тебе сказать? Астма практически неизлечима. А утой девочки тяжелая форма, ее пичкают гормонами, от этого она очень полная.Дети ее дразнят, в классе никто не дружит, она стесняется, нервничает,получается замкнутый круг. Астматикам нельзя нервничать. Летом ей сталозначительно лучше, в школу не ходит, во дворе все дети разъехались. Совзрослыми ей комфортней, спокойней. А тут этот мерзавец. И у ребенкаобострение.