Робкие создания - Клэр Чемберс

дрожал. Он смотрел на Уильяма с отчаянием и безмолвно молил о помощи, но вслух произнес:

– Уходи!

– Нет-нет, Таппинг, иди сюда, – как обычно ласково поманил его Суэйлз.

Уильям не двинулся с места.

– Я просто искал Кенли, – пробормотал он. – Скоро полдник.

Учитель улыбнулся.

– Прекрасно. Иди пить чай, Кенли, а мы тут с тобой немного потолкуем, – сказал он, жестом подзывая Уильяма к себе.

Фрэнсис принялся спешно собирать свои вещи.

Уильям отступил на шаг назад. Он не видел Суэйлза – с ног до макушки расползалась черная сверкающая пелена и застилала ему глаза, – но чувствовал его приближение. В ушах стояли хлопанье крыльев, оглушающий грохот выстрела, отраженный от стен часовни, и глухой стук крикетной биты.

– Не бойся. – Учитель споткнулся обо что-то, выругался и потянулся к Уильяму, чтобы не упасть.

Касание обожгло ему руку и вырвало из оцепенения. Он высвободился и изо всех сил оттолкнул Суэлза, навалившись на него всем телом, как тот старшеклассник в коридоре. Когда пелена перед глазами рассеялась, учитель исчез. Фрэнсис уставился на друга, широко раскрыв глаза. Раздался грохот. В ушах звенело, плечо ныло от боли.

Рядом с тем местом, где стоял Фрэнсис, в полу зиял открытый люк – темная пропасть, откуда не доносилось ни звука.

– Что ты наделал? – прошептал он.

36

Лорейн не было ни в одном из привычных мест. В мастерской, с тех пор как Хелен застала их с Гилом в его кабинете, она не появлялась. Значит, ей не хочется, чтобы ее нашли, – а это уже достаточное основание для поисков.

Рабочий день заканчивался, но спешить Хелен было некуда, к тому же провести летний вечер, сидя дома в одиночестве, – перспектива так себе. Она понимала, что вскоре все равно придется свыкнутся со статусом одинокой женщины и придумать, чем занять свободное время: попробовать новые хобби, делать вид, будто ей интересны другие люди и занятия, которые на самом деле не приносят никакого удовольствия, научиться быть одновременно самодостаточной и общительной. Но не сейчас. На все это требуются силы и решимость, а взять их пока неоткуда. В комнате отдыха группа пациенток вовсю спорила о том, с чего следует начинать собирать пазлы. Кусочки валялись на столе, и в них одновременно копались сразу несколько пар рук. Когда Хелен заглянула в дверной проем, одна из женщин обратилась к ней с просьбой их рассудить.

– Сестра, сестра! – позвала она, поманив ее пальцем в пятнах от никотина. В шерстяных манжетах кардигана застряли несколько деталек. – Скажите им, что сначала надо собрать рамку, а потом небо!

Остальные тут же наперебой загалдели, высказывая свою точку зрения.

– Мне кажется, действительно стоит начать с краев, – ответила Хелен, оглядывая комнату в поисках Лорейн. – Хотя тут нет никаких строгих правил.

Она поспешно вышла под крики “Сестра! Сестра!”, которые продолжали раздаваться у нее за спиной, когда она шагала по коридору.

В комнате с телевизором сидел на своем любимом месте Уильям и смотрел детскую передачу про животных.

– Ты не видел Лорейн? – спросила Хелен, встав между ним и экраном.

Он нахмурился и покачал головой, не отрывая глаз от телевизора. Ничто, кроме звона колокола, призывающего к ужину, не могло отвлечь его от этого чуда техники. Его поза – наклон вперед, руки на коленях – и сосредоточенное выражение лица напомнили Хелен об отце. Его тоже завораживала сама технология, а какую передачу смотреть – ему было все равно. Она оставила Уильяма наедине с саркастичными комментариями от лица жирафа и пошла искать Лорейн дальше.

За садом простиралась большая территория, куда Хелен редко заглядывала, и именно там племянница наконец нашлась: она сидела на скамейке у часовни, держа в руке сигарету, и читала толстенный роман. Хелен не знала, что Лорейн курит, и сначала удивилась, хотя удивляться было нечему. Она даже не пыталась сделать вид, что случайно проходила мимо – все равно бесполезно. Лорейн настороженно подняла взгляд и захлопнула книгу коленями, оставив палец на нужной странице, будто прервалась всего на минутку. Ее волосы были убраны назад под широкую ленту, а прежде безупречная кожа из-за лекарств покрылась сыпью и прыщами.

– Давно не видела тебя в мастерской, – сказала Хелен.

– Не хотелось рисовать. Были другие дела, – пробормотала Лорейн, и покраснела, застеснявшись собственной лжи. Даже если перепробовать все доступные в клинике занятия, все равно остается масса времени.

– Жаль. А я как раз хотела предложить отправить твое портфолио в кройдонский политех. Там есть факультет искусств, думаю, там тебе понравилось бы больше, чем на курсах секретарей.

Во взгляде Лорейн промелькнула искра заинтересованности, но тут же снова сменилась безразличием.

– Что читаешь? – спросила Хелен, чтобы отсрочить трудный разговор.

Племянница неохотно продемонстрировала обложку пухлого тома – “Жестяной барабан”. Хелен едва не рассмеялась. Девочка, должно быть, влюбилась по уши. Только один человек мог посоветовать такую книгу шестнадцатилетке, которая не читала ничего умнее модных журналов и детских рассказов Лоры Инглз Уайлдер.

– Ничего себе, как серьезно. И как тебе?

– Немного затянуто, – призналась Лорейн.

– Не обязательно читать все, что советует доктор Радден.

Если племянницу и поразила ее проницательность, то виду она не подала.

– Я чувствую, что книга потрясающая. Просто никак не могу сосредоточиться. Мне кажется, из-за таблеток я тупею. И вообще, – развязно добавила Лорейн, – Гил мне не доктор.

– Что верно то верно. Хотя, честно говоря, создается впечатление, что с тобой он проводит больше времени, чем со своими пациентами.

– Мне просто нравится с ним болтать. Он интересный и смешной. Что в этом такого? – Девочка, откинув голову, выпустила струю дыма.

– Если этим дело ограничивается, то все в порядке. Просто я волнуюсь, что ты можешь… слишком сильно к нему привязаться. Он и правда умный, забавный и, безусловно, очень чуткий и добрый. Люди склонны неосознанно влюбляться в психотерапевтов, даже если они занимаются не только с ними.

– Мне шестнадцать, – тихо сказала Лорейн. – Я не ребенок.

От этого заявления сердце Хелен сжалось.

– И вообще, я не понимаю, что значит “привязаться”. Мы не выбираем, что чувствовать.

Хелен с тревогой предположила, кого она имела в виду под этим неопределенным “мы”, но уточнять не стала.

– Но ты ведь понимаешь, что доктор Радден – Гил – вполне себе женат? На нашей кузине. И, между прочим, скоро у них появится третий ребенок. – От этой нравоучительной тирады у нее пересохло в горле. Она прекрасно понимала, что не ей читать нотации о святости брака Радденов, родственных узах и сексуальной этике. И все же была уверена, что дает правильный совет, хоть сама