Робкие создания - Клэр Чемберс

ему и не следует. – Так что, если ты вдруг чувствуешь влечение к Гилу, самое разумное – не оставаться с ним наедине. А лучше вообще перестать с ним видеться. Тогда у тебя не будет соблазна рассказать ему о своих чувствах и не возникнет ситуации, в которой он будет вынужден тебя отвергнуть.

Лорейн даже не посмотрела на нее. Зажгла новую сигарету от окурка предыдущей и, выпуская едкий дым, процедила:

– Уже поздно. Я ему сказала. И он меня не “отверг”.

Разговор на всех парах несся в пропасть – его уже не остановить.

– Ах, Лорейн… У меня слов нет.

Ее худшие опасения подтвердились, однако легче ей не стало. Хелен сама заварила эту кашу, сведя Гила с Лорейн, вопреки советам Марли Холта, который предвидел очевидный исход и пытался его предотвратить.

– Не понимаю, чего ты так распереживалась, – с недоумением проговорила Лорейн. – Я вот ни о чем не жалею, наоборот – радуюсь! Он как будто читает мои мысли. И чувствует то же, что и я.

– Он сам тебе об этом сказал? – спросила Хелен, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.

– Я знаю, тебе кажется, что я слишком молода, чтобы разбираться в таких вещах и думать своей головой. Старшее поколение всегда так говорит.

Хелен вздрогнула, будто получила пощечину. Ведь еще недавно она сама думала точно так же про Клайва и Джун. Ей и в голову не могло прийти, что однажды ее поставят с ними в один ряд – стариков, которые ни в чем не разбираются.

– Гил, между прочим, тоже из старшего поколения, – язвительно заметила она. – Ровесник твоего отца, если уж на то пошло.

– Он не застрял в прошлом, – парировала Лорейн. – И не ведет себя по-стариковски.

Хелен попыталась убедить себя, что эта колкость была адресована Клайву. И все равно почувствовала себя пожилой дамой викторианской эпохи – насколько возможно далекой от тех молодых девушек, что пьют темный эль в пабах по пятницам, а после закрытия занимаются сексом за мусорными баками с каким-нибудь малознакомым парнем.

– Может и так, – согласилась она. – Но в браке он застрял по уши.

– Развод еще никто не отменял, – буднично заметила Лорейн, как будто они обсуждали, что приготовить на ужин.

Хелен собрала всю волю в кулак, чтобы не сорваться и спокойно отреагировать на это абсурдное заявление. За три года отношений с Гилом развод обсуждался от силы пару раз – и то в контексте туманной перспективы, до которой еще надо дожить.

– Лорейн, – медленно начала она, чувствуя, что в горле пересохло. – Ты ведь не спишь с ним, правда? Я обязана спросить.

Лицо Лорейн настолько искренне скривилось в гримасе отвращения, что Хелен сразу выдохнула.

– Нет! – оскорбленно воскликнула Лорейн, как будто ей было противно от одной мысли, что тетка вообще могла заподозрить ее в такой низости.

– Но он говорил о разводе?

Лорейн ответила не сразу.

– Да это я так… – призналась она. – Просто люди говорят о браке как о чем-то вечном, будто собираются жить вместе до гроба, как раньше. Сейчас же все совсем по-другому.

Хелен поняла, что большая часть сказанного – бесплодные фантазии, и успокоилась. Дыхание у нее выровнялось, сердце перестало колотиться как бешеное. И все же Гилу придется объясниться.

Вдалеке раздался глухой, скорбный перезвон – колокол на башне созывал обитателей больницы на ужин. Лорейн вытянула ноги, до того спрятанные под скамейкой, и встала одним плавным движением, словно ее потянули за невидимые нити. На ней были новые туфли – изящные, голубовато-серые, из бутика “Анелло и Давид” на Оксфорд-стрит.

37

Летним субботним утром в декоративном саду парка Кум-Вуд на юге Кройдона было многолюдно. Все беседки были заняты. Хелен стояла у старых конюшен, сомневаясь, так ли уж удачно выбрала место для встречи. Она надела желтое платье-футляр, которое раньше так нравилось Гилу, но, побоявшись, что оно покажется слишком нарядным, набросила поверх серый кардиган. Спереди на нем зияла проеденная молью дыра, которую пришлось прикрыть жемчужной брошью – подарком родителей на восемнадцатилетие – кочевавшей с одной вещи на другую исключительно ради этой цели.

Она первой успела заметить Фрэнсиса и наблюдала, как он поднимается вверх по склону от ворот с уже знакомым ей отстраненным видом священника, который вышел прогуляться после службы. Мамы с колясками и дети на трехколесных велосипедах беспрепятственно обтекали его сплошным потоком, будто он был призраком.

Фрэнсис позвонил ей на работу и попросил встретиться, где ей будет удобно, чтобы посоветоваться по деликатному вопросу. Хелен растерялась и не сразу предложила подходящее место. Квартира отпадала, в пабе слишком шумно, – к тому же они не настолько близко знакомы, – а в кафе универмага по утрам собирались только мамочки, и пригласить туда можно было разве что подругу, если бы она у нее имелась.

В этом парке они как-то раз, в самом начале отношений, когда она еще жила у миссис Гордон, встречались с Гилом. Они шли, держась за руки, и наслаждались обществом друг друга, как вдруг он резко стянул ее с дорожки в заросли рододендронов. На миг ей показалось, что его захлестнуло влечение, но все было гораздо прозаичнее: навстречу шагала женщина, которая учила его дочь Сьюзен игре на фортепиано. Воспоминание, долго покоившееся на дне, всплыло, как пузырь зловонного газа. Все это с самого начала было гнусной затеей, но тогда она предпочла отогнать от себя неприятные мысли.

Фрэнсис наконец поднял взгляд и просиял, увидев, как Хелен ему машет.

– К сожалению, все беседки заняты, – сказала она, когда он приблизился. – Но мы можем пройтись и поискать свободную скамейку.

– Здесь так красиво, – заметил Фрэнсис, оглядев пруд, ряд белых гортензий, высокие деревья и бескрайнее синее небо. – Я не прочь прогуляться.

– И правда. А я так редко здесь бываю, – призналась Хелен, когда они неторопливо двинулись через просвет в тисовой изгороди к аккуратным лужайкам и клумбам, пестревшим эхинацеями и красными лихнисами.

– Должно быть, мы действительно недооцениваем то, что имеем, – никуда же не денется. Я вот живу в Уимблдоне, но ни разу не был на теннисном турнире.

– А я, представьте, так и не сходила на концерт в Фэрфилд-холл. Хотя все уверяют, что там не хуже, чем в Королевском фестивальном зале. Вы правы, мы не замечаем того, что у нас под носом.

– Да уж, субботним утром не грех пофилософствовать, – заметил Фрэнсис, когда они свернули на тропинку между высоких рододендронов с плотными глянцевыми листьями.

Хелен ждала, когда он перейдет к сути.

– Знаете, я очень удивилась, когда вы