Моя еврейская бабушка - Галия Мавлютова

– Слушаю, Коренев, – прозвучало в трубке, и настолько разнился этот голос с теми, кто угрожал и требовал, что Сырец даже растерялся в первую минуту, услышав нормальный человеческий голос.

– Валентин, это я, Сырец, – проскрипел Володя после долгой паузы.

Коренев уже собирался повесить трубку, но, услышав знакомый голос, сказал: «Сырец, это вы? Я узнал вас, вы в порядке? Что у вас с голосом?».

– У меня беда, Валентин, большая беда, – сказал Сырец, проникаясь ужасом от случившегося.

Только сейчас Володя осознал, что случилось с ним, с его жизнью, с его прошлым. У него беда. Всем бедам беда. Он потерял все. Деньги не в счет. Любые деньги можно заработать. А он потерял гораздо большее, чем просто деньги. Он потерял самого себя.

– Что случилось? – повторил Коренев.

И Сырец заговорил. Он рассказал свою историю с самого начала, без утайки, без лакировки. Он говорил и чувствовал себя человеком, ведь он говорил правду. Правду никто не любит. Ни больные, ни потерпевшие. Правда открывает грязные стороны человеческого бытия. Обычно от нее стараются избавиться всеми возможными способами. И Сырец избавлялся от правды, перекладывая самую важную ее часть на широкие плечи Валентина.

– Думаю, что это сделала Зойка, она в последнее время вела себя странно, откровенно намекала на то, что скоро меня ограбят, мне неприятно, что приходится посвящать вас в мои личные отношения, но у меня нет другого выхода. Завтра я с ней встречаюсь, хочу еще раз поговорить с ней, вдруг у человека совесть заговорит, и она во всем сознается, – с запинкой, комкая рассказ, сказал Сырец и замолчал.

Ему не нравилось долгое молчание по ту сторону трубки. Коренев мог оборвать разговор в любой момент. Тогда он снова останется один.

– Только без самодеятельности, Сырец, в каждом деле нужны специалисты, – сказал Коренев, а Сырец замер от неожиданности, ведь он до последнего момента не верил, что кто-нибудь придет ему на помощь, – завтра встретимся в отделе, и вы напишите заявление. Этих ребят будут брать СОБРовцы. С ними нужно действовать осторожно. Вы записали телефонные переговоры?

– Записал, уже две катушки на диктофоне, – крикнул Сырец в трубку, переполненный чувством благодарности, а в конце добавил, невольно повысив тембр голоса, – я в долгу не останусь, Валентин Юрьевич, я вас обязательно отблагодарю!

– Вы неисправимы, Сырец, – засмеялся Коренев, – как это там у вас: «Не железом, а золотом, не мечом, а карманом!». Общий, разумный и вечный девиз всех евреев, так, что ли, получается?

– Не знаю, – смутился Сырец, – не знаю, это я от волнения. А вы до сих пор увлекаетесь еврейским вопросом, Валентин Юрьевич?

Володя подпрыгивал на одной ноге от нетерпения. Ему хотелось действовать, куда-то бежать, кого-то ловить, но на часах было всего двенадцать ночи, до утра еще жить да жить. Услышав спокойный и уверенный голос Коренева, Сырец поверил в неминуемую победу.

– Разумеется, Сырец, но я думаю, что кроме меня изучением этого вопроса увлекается как минимум еще сто миллионов человек. Если не больше. Всего хорошего, до завтра!

И Коренев повесил трубку. Едва она улеглась в гнездо, как телефон вновь подпрыгнул от тревожного звонка. Звонили трое братьев с одинаковым именем. Им явно не спалось. Сырец приладил к телефонной трубке диктофон и приготовился к долгой беседе. Он был спокоен. Теперь он не одинок. У него появились надежные защитники.

* * *

Утром началась новая глава в истории жизни Сырца. Коренев выполнил свое обещание, он принял заявителя лично. Прочитав заявление и внимательно прослушав диктофонные записи, куда-то ушел, потом вернулся, кому-то позвонил, и завертелась-закрутилась государственная машина, монотонно стрекоча своими многочисленными колесиками и винтиками, потихоньку включая вечный двигатель по изменению жизней и судеб подчиненных ему граждан. Сырец не сожалел о том, что обратился за помощью к Кореневу. В тот момент, когда он судорожно рылся старых записных книжках, он ощущал себя слабым и беспомощным. Сырец был один на один с бедой на всем белом свете. Ему было очень одиноко. Он даже сам себя не мог осудить за то, что в трудную минуту ринулся за помощью к Валентину. Но отступить назад он уже не мог. Заявлению дали ход, и в его квартире поселились чужие люди, разбив боевой бивуак в некогда уютном жилище. Сотрудники спали в креслах и на диванах в ожидании прихода гостей в масках. А Сырец недоумевал, почему эти трое продолжают требовать деньги? Если бы они отстали от него, насытившись ограблением двух квартир, его и Аркашиной, он бы не стал звонить Валентину. Плюнул бы и занялся своими делами. Сырца разозлила их настойчивость. Они словно не могли остановиться, уже однажды разбежавшись. Это как на льду, если невзначай упадешь, непреодолимая сила понесет далеко вперед, и нет ей никакого противостояния.

Сначала вызвали Зойку. На этом настаивал Сырец. Ему казалось, что все разрешится в один день. Придет Зойка, ей зададут ряд вопросов, она испугается и все расскажет. Случилось не совсем так, как он предполагал. Зойка примчалась по вызову, вся бледная, заплаканная, с двумя пакетами и без макияжа, что на нее совсем не похоже. Она выслушала вопросы, испугалась и заявила, что готова понести наказание за то, что когда-то рассказывала о тайных делах Сырца своей подруге, дескать, поделилась, глупая, секретными сведениями. Сотрудники выслушали Зойку, задали наводящие вопросы. Потом переглянулись и отпустили. Она удивилась, заартачилась, не желая покидать ведомственное здание.

– Я уже сухарей насушила, продуктов накупила, белье припасла, собралась к вам на полную отсидку, – сказала Зойка и горько заплакала.

– Успокойтесь, сухари вам еще пригодятся, – неловко пошутил один сотрудник, но на него цыкнули, а Зойку напоили водой, и, вежливо подцепив под руки, выпроводили в коридор. Она еще посидела там в уголке, погоревала, поплакала втихомолку, потом ушла, не попрощавшись с Сырцом. Она посмотрела на него тихим взглядом, и Володя понял, что был не прав по отношению к ней. Зойка его любила. Это он ее не любил. Сырец с грустью смотрел ей вслед. Вообще-то, он был уверен, что напрасно ее отпустили, но с другой стороны ему стало жаль Зойку, ведь столько лет были вместе, из одной чашки ели-пили. Даст Бог, ее судьба сложится удачно.

Коренев загадочно улыбался. Он уже подсчитывал часы и минуты, остававшиеся до победы. Их взяли прямо в квартире Сырца. Они пришли к назначенному сроку за деньгами. Как водится, всех сбили с ног, повалили на пол, заломили руки за спину. Бандитов оказалось пятеро. Они молчали, лежа вниз лицами, с заложенными за головы руками. Их звали не «Васями». И это были не бандиты. Обычные простые ребята с рабочей окраины: Черепков, Иванов, Чайкин, Коржиков и Сосунков. Молодые, здоровые, высокие. Глядя на них, Сырец вспомнил свою молодость. Они тоже любили ходить ватагами. Но они никого не грабили. Да, любили покуражиться, подраться, помахать кулаками. Но они не хотели чужих денег.

На очной ставке самый главный из ватаги предъявил претензии к Сырцу, дескать, спаиваешь русский народ, еврейская морда. Володя, косясь на Коренева, достал документы. Лицензия на имя частного предпринимателя. Накладная на вывоз этилового спирта. Накладная на вывоз питьевой воды. Трудовая книжка. Водительские права. Характеристика с места жительства. Характеристика с места работы. Лицо Коренева менялось по мере изучения документов. Он внимательно читал каждый, затем бережно откладывал в сторону, поглядывая на притихшего Сырца.