Homo cinematographicus, modus visualis - Лев Александрович Наумов

взгляд. Например, им кажется, что если молодой человек, ребенок, подсажен на компьютерные игры, то он в кино не пойдет, если там не будет нечто похожего на компьютерные игры… Это неправильно! Он должен идти в кино как раз не за тем, чтобы там опять увидеть компьютерные игры, а за тем, к чему он не может прикоснуться дома на компьютере. Зачем ему идти в кинотеатр и смотреть то же самое? Значит, он должен идти в кинотеатр не за тем, что для него стало привычным, а за тем, что он не найдет нигде. Вот тогда он идет в кино.

А у нас попытки, особенно в последнее время… Вот я смотрю наши последние фильмы – «Август. Восьмого», «Самоубийцы» – это вот все опять такая путаница в головах ужасная. Потому что в испуге, в каком-то желании обязательно затащить зрителя в зал – любого зрителя, любых возрастов – такое смешение всего! Там тебе и мелодрама, и какие-то вещи с компьютерной графикой, какие трансформеры… Там тебе и спецэффекты, и взрывы, и сабельные атаки… Ну, кажется: будет мелодрама – пойдут домохозяйки, будет компьютерная графика – пойдет молодежь. А в результате не идет никто, потому что это такая немыслимая катавасия… Это не коктейль, который хорошо перемешан. Там слои все отдельно, в этом кино. Там слой не превращается в некое новое содержание. Слой так и остается…

Мне кажется, вот здесь ошибка. В кинотеатр нужно идти за тем, чего ты не найдешь нигде. И если у молодого человека возникнет ощущение, что в кинотеатре он найдет то, чего он не найдет в Интернете и в компьютере, вот тогда он и пойдет.

Более того, я считаю, что нам нужно подумать о том, чтобы вернуть эту традицию… Вернее, не то, что вернуть, а просто вырастить как-то в молодом поколении традицию ходить в кинотеатр.

Я еще помню те годы, когда молодежь собиралась по квартирам, в основном. Или в подъездах. То есть, дешевое винцо, где-нибудь на кухне посидеть, потрепаться. Сейчас этого мало, сейчас идем в клуб, в кафе. То есть, возникла традиция, и очень хорошая, на мой взгляд, встречаться где-то за пределами дома. Не дома на кухне собирать друзей, выпивать, трепаться и смотреть телевизор, а идти в клуб или куда-то в кафе, там общаться, там обмениваться новостями, там знакомиться, там заводить какие-то дружеские отношения. Вышли из кухонь, из подъездов молодые. Вот надо нам придумать, как бы сделать так, чтобы они шли в кинотеатры. Чтобы там им было хорошо проводить время. Опять же, я не говорю о том, что это попкорн и пиво – не в этом дело. Но надо создать условия, которые бы сделали модными встречу в кинотеатре. Которые бы вырастили понимание, что сидеть за компьютером и смотреть кино – это отстой, в общем-то. Что это дикость, в этом лучше не признаваться никому. Потому что нормальные люди идут и смотрят с хорошим звуком, на большом экране. Может быть, это должно быть дешевле, может быть, должны быть какие-то скидки.

Вообще, мы совершенно об этом не думаем. Нам нужно сначала их затащить в зал. А потом надо «подсадить» на экран, на поход в кинотеатр, понимаете? Как только возникнет эта мода, возникнет эта привычка, тогда возникнет и новое поколение зрителей. Сейчас этого зрителя нет. Его нет, на мой взгляд.

ЛН: Как руководитель режиссерской мастерской, скажите, как менялся за последние годы уровень студентов? Может быть, с девяностых или с семидесятых, если помните…

ОШ: Да, помню… Абсолютно такая же история происходит и с молодыми людьми, потому что ведь они не прилетают с других планет. У них те же ценности, те же интересы, те же мечты, те же планы, как и у всех. То есть, если раньше все-таки в кино шли для того, чтобы что-то рассказать, что-то выразить, передать свое миропонимание, мироощущение, заниматься искусством, то сейчас многие воспринимают кинематограф и учебу – я не говорю, что все, всегда есть те, кто иначе все видит… Но, в основном, люди идут в предвкушении какой-то очень престижной работы, красивой жизни… Ну, может быть, даже не красивой, а такой занимательной, разнообразной, яркой, которая приносит славу и средства.

Я помню, когда… Я еще был студентом, учился у Хуциева Марлена Мартыновича, и вот он, чуть ли не на первом занятии, посадив нас всех, счастливчиков, которых он взял к себе на курс, начал спрашивать: «Как вы видите свою работу режиссера? В чем она?» Ну, и все, я должен сказать искренне, стали говорить о том, что хотелось бы что-то людям открыть, свое понимание каких-то жизненных обстоятельств, рассказать, о чем ты знаешь и так далее. И вдруг один парень говорит: «Да что вы врете? Вот я пришел в кино, чтобы хорошо зарабатывать!» Ну он это, скорее, из чувства протеста, что, мол, чего вы тут плетете чушь какую-то! Но, на самом деле, все достаточно… не то, что возмущенно, но с некоторым неодобрением отнеслись к его реплике. Думаю, что это было действительно в запале, скорее, чтобы мы уж так сильно хвосты свои не распускали.

Но, тем не менее, действительно: у нас, у нашего поколение, и чуть позже – были какие-то кумиры… Причем, какие?

Это были кумиры с точки зрения своего положения, своего отношения к делу. Были критерии! У нас это были советские режиссеры, такие, как Хуциев, Шепитько, Климов, Тарковский. Это были люди-бессребреники, которые работали не ради денег, не ради славы, не ради каких-то благ или каких-то там подачек со стороны государства в виде орденов, званий и так далее. Они работали вопреки! И на них мы как бы равнялись – подсознательно и сознательно. Опять же, не с точки зрения киноязыка, а с точки зрения позиции в искусстве. «Мы это делаем не для того, чтобы хорошо жить, а потому, что иначе жить не можем. Иначе делать не можем, только так».

Сейчас… Я помню, в те самые застойные годы, в 1978-м, в 1979-м, когда мы пришли на «Мосфильм» на практику, там работали Тарковский, Михалков, Шепитько, Климов. Меньшов снимал тогда «Москва слезам не верит». Жизнь кипела, и был какой-то критерий, какой-то уровень, какая-то шкала. И слово «коммерческое» вообще не существовало, оно было презираемо, потому что все творили большое искусство или, по крайней мере, хотели его творить.

Сейчас в этом смысле поколение более прагматичное. Но в прагматизме есть и некоторая унылость, некоторая тупиковость. Потому что надо начинать с хулиганства. Уверен,