Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— Мне кажется, это будет лучше, чем крикет, на который их как-то водил мистер Хардакр. Крикет не столь… энергичен, детям скучно. И я с удовольствием займусь с ними бегом. Я сумею. Я наблюдала, как это делают мои… братья. — Здесь голос девушки дрогнул: оба ее брата погибли, один на море, другой на поле боя. И больше из сострадания к ее горю, чем из убеждения, что мальчикам совершенно необходима легкая атлетика, директор согласился.

Джайлз просто влюбился в этот вид спорта: он легко перелетал через барьеры и на коротких дистанциях в сто и триста ярдов был столь же скор, как и на длинных. В конце второго семестра на спортивных состязаниях с другой школой он выиграл все забеги и испытал невероятное удовольствие, когда на вручении призов его пришли поздравить одноклассники. Самое плохое осталось позади; на каникулы домой в Эшингем он вернулся почти счастливым и ежедневно проводил дружеские забеги с Барти и близнецами. Джей, которому уже исполнилось два года, ковылял за ними на маленьких толстых ножках. От напряжения лицо его багровело, но он крепился и не плакал, даже когда падал по десять раз подряд.

Джей был крупным ребенком, полным энергии. Он обожал Барти и следовал за ней повсюду, куда бы она ни шла, старался усесться рядом с ней за столом, а ночами часто пробирался к ней в комнату и спал на кушетке в ногах ее кровати, как маленький преданный пес. Внешне, как утверждала ММ, он в точности напоминал отца: те же каштановые кудри, темно-синие глаза, широкая челюсть, та же манера серьезно относиться к вещам и так же внезапно расплываться в изумленной улыбке.

— Ну хоть бы кто из моих детей был похож на Оливера, — с тоской говорила Селия, — как было бы хорошо, но ты посмотри на них — ну все темные, все вылитые Бекенхемы. Так нечестно.

Глядя на ММ и Джея, Селия поражалась. ММ более походила не на мать, а на женщину рядом с возлюбленным. Она смотрела на сына обожающим взглядом. Стоило ему появиться, как она немедленно отрывалась от всего, чем бы ни занималась и о чем бы ни говорила, и сводила на него любой разговор, о чем бы ни шла речь. Но ММ не баловала Джея и не вела себя с ним по-глупому, напротив, была с сыном куда строже, чем Селия со своими детьми, особенно с близнецами. Если мальчик капризничал и не слушался, мать сурово выговаривала ему, но никогда не шлепала по попке — ММ была ненавистна грубость и физическая агрессия. Дороти, няне Джея, тоже настрого запрещалось бить ребенка. Кроме того, шлепки, как утверждала ММ, приводят к обратным результатам. Однажды она увидела, как Селия нашлепала Венецию по рукам, заметив, что девочка таскает за хвост кота.

— Ты требуешь от ребенка не обижать других и тут же обижаешь его самого. Не совсем логично, тебе не кажется? И по-твоему, ребенок усвоит этот урок?

Селия, застигнутая врасплох таким замечанием, резко ответила, что, на ее взгляд, это очень даже логично: теперь Венеция запомнит, как неприятна даже самая маленькая боль, и никогда больше не станет мучить животных. Кроме того, Селия прибавила, что если бы ММ довелось воспитывать четверых детей, а не одного, она сочла бы нужным подвергнуть свои педагогические идеи суровому пересмотру. Однако позже, поразмыслив, Селия признала, что ММ, пожалуй, во многом права.

— Полагаю, тебе будет интересно знать, как я собираюсь поступить с «Литтонс», — сказал Лоренс во время одной из их редких встреч с Робертом.

У Джейми был день рождения, и с необычайной храбростью и решимостью он сообщил брату, что хочет видеть Роберта и Мод на обеде, который Лоренс устраивал в доме Эллиоттов. Лоренс тут же возразил, но потом, к удивлению Джейми, уступил. Он искренне любил младшего брата, и это было единственное здоровое чувство в его жизни.

— Мне это не очень интересно, — холодно заметил Роберт. — Эта сделка не имела ко мне никакого отношения. Что тебе очень хорошо известно.

— Ну как же, имела. Сделка была заключена с твоим братом. На деньги моей матери.

— Так точно. Это была сделка между твоей матерью и моим братом. Я в этом никак не участвовал.

— О, ради бога, — нетерпеливо сказал Лоренс, — не лови блох.

Роберт взглянул на него и подумал — к собственному удивлению, ибо был человеком мягким, — с каким бы удовольствием выпорол этого щенка. И тут же решил, что, попробуй он это сделать, ему это дорого обошлось бы. Лоренс был в великолепной физической форме: он занимался любительским боксом, в результате чего его длинное гибкое тело окрепло и выглядело весьма гроз но, хотя в нем не было ни грамма жира.

Лоренс был бесспорно красив: с зеленовато-голубыми глазами, золотисто-рыжими волосами и смуглой кожей, не совсем обычной для человека его склада. Теперь у него появился свой камердинер, отменно одевавший его в прекрасно сшитые костюмы и идеального кроя сорочки, украшенные сдержанными, но интересными галстуками. Его туфли, явно ручной работы, были слегка грубы, но очень дороги. На запястье он носил золотые часы, а на мизинце левой руки — кольцо с печаткой.

Это кольцо принадлежало его отцу. Всякому, кто готов был его выслушать, Лоренс говорил, что кольцо подарил ему Джонатан Эллиотт на смертном одре, велев никогда его не снимать. На самом деле кольцо находилось на хранении у Дженетт, и, когда она умерла, Лоренс вытащил его из ее ларца с драгоценностями и присвоил себе. Роберт об этом знал.

Роберту часто не терпелось обнародовать информацию о кольце, но такой поступок выглядел бы мстительным и мелким, и, как и многие прочие подробности об Эллиоттах, Роберт держал все в тайне.

— Лоренс, — сказал он теперь, — если есть что-то, что ты хотел бы сообщить мне о нью-йоркском отделении «Литтонс» или о чем-то еще, пожалуйста, говори. Потому что, мне кажется, нам обоим следует посвятить все внимание Джейми. Мы здесь ради него.

— Не знаю, сочтешь ли ты это существенным или нет, — начал Лоренс, — но, поскольку сорок девять процентов акций «Литтонс» перешли ко мне, я буду удивлен, если тебе это неинтересно. В настоящее время я намерен просто быть их держателем. Пока я не требую возврата денег и не рассчитываю на них. Но поскольку сумма весьма значительна, я хотел бы, чтобы она, по крайней мере, работала на меня, как и в любом другом предприятии.

— Это абсолютно… — Роберт замолк. Абсолютно нелепо, хотел он сказать, но какой смысл? Никакого. — Меня устраивает, — закончил он.

Голубовато-зеленые глаза посмотрели на него с каким-то удивленно-насмешливым выражением.

— Но ты же не имеешь к этому отношения, — заметил Лоренс. — Ты сам это только что сказал. Похоже, ты несколько смущен. В любом случае, если я все же решу потребовать свою долю, твой брат, несомненно, сообщит тебе. Какой стыд, что твоя дочь не имеет там доли! Она же Литтон, и все такое. Но… моя мать явно этого не хотела. Интересно, почему? Да, Роберт, ты прав, вернемся к празднованию дня рождения Джейми. Я с трудом верю, что ему уже шестнадцать. Кажется, он только недавно родился, и мои родители были так безгранично счастливы. Интересно, что бы сказал сейчас мой отец, если бы увидел нас обоих совсем одних на свете. Боюсь, он очень расстроился бы. Как ты думаешь, Роберт, а?