Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов

– Вот и отлично. Видишь, какие они хорошие у тебя, Андрюша. Может, отпустим их с богом?

Банкир, глядя на сотрудников, без эмоций произнес:

– Пошли вон.

Подавленные произошедшим, невнятно бормоча извинения и заверения о вечном молчании и любви к боссу, горе-работнички удалились из кабинета.

Андрей с сожалением посмотрел на монитор. Возвратиться к трюку с медитацией было уже невозможно. Не абсурд бы получился, а дурость голимая. Тяжело вздохнув, он спросил:

– Ты зачем, Алик, весь этот цирк устроил?

– Это еще надо посмотреть, кто устроил. Не я точно.

– И не я.

– Тогда не повезло нам с тобой. Слушай, а давай найдем эту падлу, кто устроил, и наваляем ей хорошенько?

– Легко найти, нашел я уже.

– И где этот человек нехороший?

– В зеркало на себя посмотри внимательно.

Алик встал, подошел к зеркалу, висящему в углу кабинета, вертеться стал перед ним в разные стороны. Сказал озадаченно:

– И где? И чего? Не вижу.

– А что там видишь?

– А вижу я там, Андрюша, парня облапошенного, которого товарищ хороший кинул. На большие, Андрюша, бабки, на огромные. Вижу я там человека замученного, ночей не спящего, отца семейства с тремя детьми и родителями старыми. Вижу зэка будущего, вижу его жену и деток нищих. Много плохого я в этом зеркале вижу, а все потому, что банкир один шустрый сволочью оказался неразумной. Жадной и неразумной.

– Иди к офтальмологу, проверься.

– Зачем?

– Со зрением у тебя что-то. Искаженное у тебя зрение, однобокое. Плюс двенадцать минимум, и все время в твою сторону плюс и астигматизм на почве жажды наживы. Я вот, например, другое в зеркале вижу.

– Интересно, расскажи.

– Чего рассказывать, и так все ясно. Но если ты настаиваешь… Хорошо, слушай. Вижу я в зеркале психа. Самого обыкновенного шизика, на деньгах подвинувшегося. Отжимает он всех и радуется. Уже и деньги сильно не нужны. Уже от процесса отжима кайф у него основной происходит. При случае и маму родную на две копейки отожмет и счастлив будет. А еще у парня в зеркале самомнение невероятное. Типа самый умный он, самый ловкий, самый-самый, в общем. А еще он истерик. Чуть что не по его пойдет, в припадке биться начинает. Себя и других до белого каления доводит. Ленивый он при этом, как Иван-дурак, а баблос любит, как Абрашка Умница. Вот такой парадокс получается. Как-то так…

В другой раз дал бы Алик в морду за слова обидные. Или такую ответочку бы нашел, такие фразы изощренные, что хуже любого удара. Но сейчас было нельзя. Сейчас он был в партере. Не догадывается даже банкир, до какой степени в партере. Поменялись они с ним местами. Но ничего, и в партере бороться можно. Жаль только, что прав банкир во многом. Особенно насчет психа и шизика. Сам не подозревает, насколько прав. А его, Алика, задача и не дать ему заподозрить. По лезвию ножичка пройтись аккуратненько.

– Допустим, – сказал он как можно более спокойно. – Допустим, ты прав. И я действительно отвратительный жадный тип, который других людей в грош не ставит. Но, Андрюша, оглянись вокруг, это же не исключение. Это правило. Девяносто процентов, а может, и сто. Другие твари в наших джунглях не водятся. Сожрали давно других. И ты, раз живешь здесь, сам из этой породы отчасти. Да и я тоже. И что, вот этот факт, что мы с тобой далеко не ангелы оба, дает тебе право кидать меня?

– Да кто тебя кидает?

– Ты, Андрюша, ты и кидаешь. Пойми, пожалуйста, даже закон джунглей – это закон. Даже в джунглях закон есть, и нарушать его нельзя.

– Ну вот, опять истерить начинаешь. Показалось тебе, что права твои святые, богом лично по блату данные, ущемили. Визжишь, как будто яйца тебе отпиливают. А в сущности ничего не произошло. Никто никого не кидает, маленькая техническая заминка. Попросили нас в ЦБ, чтобы мы для красоты два с половиной миллиарда, на которые капитал увеличиваем, недельку лишнюю у них на счете подержали без движения. Вот и все. А потом они нам увеличение зарегистрируют, и нет проблем, получите вы баблосы сразу.

– А если не зарегистрируют?

– Зарегистрируют, никуда не денутся.

– А если нет?

– Да точно зарегистрируют.

– А если…

– Отвали, достал уже. Ведь истеришь же, на ровном месте истеришь! Сам знаешь ответы на все вопросы. Ну не зарегистрируют, чего быть не может в принципе, ну вернем мы тогда вам деньги официально на счет. Проценты ты из меня, конечно, вытрясешь за время, что они у нас крутились. И я тебе их заплачу, со скрипом, но заплачу. Вероятность такого исхода одна тысячная. И ты опять об этом знаешь. Знаешь, и нудишь. Нудишь, нудишь. Нервы себе и мне мотаешь.

Версия банкира имела право на существование. Могло все быть так, а могло и не быть. И как правду из него вытаскивать, непонятно. А необходимо было не просто вытащить, но еще и боли при этом не причинить. Но не вытаскивается правда без боли. Противоречит это всем законам физики, лирики и вообще всем законам противоречит. Мозги у Алика неэстетично встали раком. Нагреваться начали, как перегруженный процессор ноутбука. Захотелось лед к башке приложить или пивка холодного дерябнуть.

– Хорошо, – медленно произнес он – горло пересохло в момент. – Допустим. У меня только три вопроса. Всего три. Ответь мне на них, и недоразумение будет исчерпано. Только три маленьких вопросика. Три всего. Раз, два, три. Три вопроса, и нет вопросов. Три…

Он повторял мантру с культовым числом несколько раз. Переиначивал фразу и так, и сяк, и наперекосяк тоже переиначивал. Не знал он, какие три вопроса задавать банкиру. Не придумал еще. Понимал, что вопросов должно быть три. Как в сказке: три загадки, три желания, три вопроса. Это было очевидно. Все остальное терялось в тумане. Первый вопрос еще как-то просматривался. Насчет двух других идеи отсутствовали.

– Да какие три вопроса, – не выдержал банкир. – Говори наконец. Тоже мне сфинкс выискался. Суперблиц мне тут устраиваешь. Здесь не «Что? Где? Когда?».

– Ну да, здесь – «Как? Почем? Ни при чем»? – потянул еще немного время Алик.

Подумал про себя, что вот да, угадал он с числом вопросов, всколыхнул нужные культурные слои у Андрея. Теперь бы еще и с вопросами угадать…

– Хорошо, – выдохнул он решительно. – Вопрос первый. Предположим, правду ты мне говоришь и действительно ЦБ залупнулся в очередной раз и ничего больше, никаких задних мыслей и кидков через колено. Верю. Все в жизни случается. Но чего же ты мне вчера об этом не сказал? На хер меня послал практически. Да еще встречаться не хотел. Время тянул явно. Почему не объяснил сразу проблему?

– А вот потому и не объяснил, что знаю тебя давно, истерика чертового. И реакцию твою неадекватную представлял во всех подробностях. Думаешь, мне приятно твои истерики выслушивать? Думаешь, других забот нет? Приходишь, весь в белом, весь правый такой, и мордой в дерьмо тычешь. Не один ты, Алик, на свете существуешь. Запомни, кроме тебя еще на свете люди есть. Их тоже бог создал. Все имеют право на существование. Хотя не понять тебе. Прешь, как баран на новые ворота, ничего кругом не замечаешь. Достал ты меня, всех ты достал. И еще хочешь, чтобы с тобой нормально общались, объясняли что-то как человеку? Выше это сил человеческих, с тобой по-человечески разговаривать. И потом, имелась у меня крошечная надежда с ЦБ договориться об ускорении процедуры. Если бы получилось, завтра бы деньги вам отправили. Поэтому и время тянул. Тут чего угодно сделаешь, за любую соломинку уцепишься, лишь бы тебя не видеть и не слышать.