Что мы пожираем - Линси Миллер

Алистер провел языком по губам, пристально глядя, как его пальцы скользят по моему плечу. Он накрутил прядь волос на палец.

– Моя мать не спасла бы меня, если бы я не был грехоосененным. Она позволила бы моему отцу меня убить.

Он сказал это с такой уверенностью, что у меня перехватило дыхание. Он знал, что так и было бы, и знал, что я пойму боль человека, которого обманывали и не понимали родители. Я хотела жить в комфорте и спокойствии, быть с тем, кто точно знал, что я думаю и почему. Я хотела делить простыни и ложиться спать с человеком, который понимал бы, почему я ставлю свою работу выше себя. Я хотела дружбы и понимания, разговоров, таких долгих, чтобы у меня болело горло и наполнялось сердце. Я не хотела ничего усложнять.

И меньше чем за день я все испорчу.

– Нам нужно отдохнуть. – Я выскользнула из-за стола. – Пойдем к тебе?

Он позволил мне вести его и не отпускал мою руку. Нас не преследовали тени, и мы не встретили в коридорах никого, кроме солдат Уирслейнов. В комнате Алистера было тепло и душно, воздух был застоялым, несмотря на то слуги держали ее в чистоте. Алистер ускорился и открыл одну из щелей в потолке. В его комнатах не было окон.

Я сбросила туфли. Алистер сел на кровать, положив локти на колени и подперев подбородок руками. Он смотрел, как я расстегиваю пуговицы своего пальто и как позволяю ему скользнуть на пол, а потом схватил меня за бедра, развернул и уложил к себе на грудь. Я натянула одеяло на наши ноги.

– Ты избегала меня, – мягко сказал он и накрутил прядь волос у моего виска на палец. – Почему?

Давление в моей голове ослабло, но я не могла быстро придумать, что сказать – и при этом не солгать.

– О, Лорена Адлер, – прошептал он, и от его слов в груди у меня все сжалось, – что ты задумала?

Он провел пальцем по центральной линии моей головы и разделил мои волосы на две ровные части. Я снова вздрогнула.

– Молчишь? – спросил он.

Я положила голову ему на правое плечо и посмотрела на него.

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне любопытно, – сказал он, обнимая меня. Он перебросил мои волосы через плечо, переплел наши кончики пальцев и прижался щекой к моей щеке. – Ты была занята. Не слишком ли сильно, чтобы предположить, что я хочу обсудить какой-то проект, который тебя занимает?

– Да, – сказала я и ахнула, когда он снова сильно потянул меня за волосы. – Я верю, что ты скучаешь по мне. Я не верю, что ты спрашиваешь об этом именно поэтому.

Я слегка наклонила голову и смотрела, как его длинные пальцы ловко заплетают мои волосы. От нежных движений кожу головы приятно покалывало.

– Ты мне доверяешь? – прошептала я. – Позволишь мне не отвечать?

– Конечно. – Одна из его рук опустилась на мою талию. – Тебя ведь ничто не убьет, не так ли?

Я выгнулась и поцеловала его, молясь, чтобы он не почувствовал вкуса лжи, которую я не могла сказать. Его нос ударился о мой подбородок, и я отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Он обхватил меня за талию, а другой рукой скользнул по моей шее к лицу. Я снова поцеловала его.

Алистер замер. Его ресницы затрепетали, я почувствовала, как он едва заметно делает вдох. Его губы прижались к моим, слегка приоткрылись, и я прижалась к нему. Он поцеловал меня в ответ, и его поцелуй был гораздо смелее. Его ногти впились в мою кожу. Его зубы прикусили мою нижнюю губу.

У меня по спине пробежал разряд тока, живот свело. Алистер развернул нас и толкнул, прижимая меня к кровати.

– Интересно, – прошептал он, обжигая своим дыханием мою шею, – что я получу, пожирая тебя.

– Ты будешь разочарован. – Я врезалась коленом в изгиб его бедра и перевернула нас. – Ты не понимаешь власть так, как я.

– Лора, – выдохнул он. Он совсем мне не сопротивлялся. – Ты действительно этого хочешь – или просто ведешь себя мило?

Услышав его дрожащий голос, я позабыла про все свои тревоги. Позабыла про все навязчивые мысли. Мы живем сегодня, не завтра, и я прекрасно его понимала. Он понимал меня – те части меня, которые алкали внимания, но не могли его получить. У нас не будет все хорошо, и осознание этого горело во мне огнем. Страшным огнем. Чудовищным.

Наконец-то у меня есть дом – и я его разрушаю.

– Нет, я не веду себя мило, – сказала я, отпуская его запястья. – Хотя я не могу сказать, что хочу большего, чем это.

– Это честно, – усмехнулся он, снова запуская пальцы в мои волосы. – Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты насладился этим вечером. Хочу насладиться этим вечером сама.

Он перевернул нас набок и уткнулся лицом мне в шею, его губы тянулись от воротника к уху. Я вздохнула, и он провел кончиком носа по изгибам моего уха и коснулся языком моей шеи.

– Ты никогда не казалась мне человеком, которому нравятся прикосновения, – сказал он, целуя меня в щеку.

– Мне нравятся прикосновения. Но не нравятся ожидания, которые они за собой влекут, – я прижалась к нему, мои руки скользнули под его рубашку. – Как мы оба насладимся этим вечером?

– Оставайся здесь, – сказал он, падая на кровать, – и ответь мне на один вопрос.

Я провела пальцами по его ребрам и кивнула.

– Ты меня любишь? – спросил он. По его голосу было совершенно невозможно понять, что он чувствует.

– Нет, – сказала я и прижала руку к его боку. – Ты безразличен к чувствам других. Ты своеобразный. И как бы мне ни нравилось, что ты всегда уважал и понимал меня, я знаю, что ты не стал бы проявлять такое же уважение к тому, кого не находил бы полезным. Я не могу любить тебя таким, какой ты есть. Любить тебя – значит ненавидеть большую часть Цинлиры.

Он протянул руку, я почувствовала легкое дуновение теплого ветерка, и лампы в его комнате погасли. Я зевнула, уткнувшись ему в грудь.

– Я не расстроен, – сказал он, нежно меня целуя. – Перестань смотреть на меня так, будто я сейчас сорвусь и все такое. Я не могу ненавидеть тебя за то, что ты не любишь меня, когда ты едва любишь себя.

– Ты пожертвовал моей бодростью, – пробормотала я.

– Я не называл это так. Но да. – Он сел, вытащил из-под нас одеяла и укрыл меня. Его босые ноги коснулись моих. – Я просто хотел убедиться, что ты все еще не можешь лгать.

Я не хотела любить Алистера. Я хотела поглотить его, утолить странный голод, который он во мне пробудил. Другому это не понять.

– Я могла бы, – сказала я, и прикосновение его пальцев к моим внезапно стало мягче и нежнее, чем когда-либо раньше. – Я не лгала. Понимаю, почему ты делаешь то, что делаешь. Понимаю прекрасно, но все равно думаю, что это ужасно. Ты единственный, кто заметил меня. Настоящую меня. Я делаю ужасный выбор, и это можешь понять только ты.

Когда наступит завтра, поймет только он. Я была в этом уверена.