Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

Описывая биологическую реальность жизни, в которой по-прежнему доминируют зубы и клыки, мы также знаем, что у нашего вида больше свободы выбора, чем у большинства прочих. В малом и большом мы можем отойти от бездумного потребления и выйти за пределы проблем, связанных только с продолжительностью жизни. Мы не нуждаемся в поощрении, чтобы обменивать жизнь на жизнь. Скорее, нам необходим центр, где остаются верны философии сострадания и вдумчивости. Это наш дух и зов.

В век взаимосвязанности педагоги являются одними из первопроходцев. Особенно когда они подчеркивают, что связь с природой так же естественна, как электронная, или даже больше. Во время посещения средней школы в Лос-Анджелесе, где училось много детей кинозвезд и других деятелей индустрии развлечений, меня познакомили с Анджелиной – большой бородатой ящерицей – и ее маленьким компаньоном – гекконом Брэдом. Они были названы в честь актеров и бывших супругов Анджелины Джоли и Брэда Питта. Один из учеников сказал: «Хотите знать, чем мы их кормим? Тараканами и капустой». Мне показалось, что это название модного Лос-Анджелесского ресторана. Когда я спросил учителей, почему животные находятся в классе, ответ был единодушным: из-за их полезности для преподавания науки, но, что более важно, вследствие их эмоционального воздействия на учеников, особенно непослушных. Гекконы, морские свинки, кролики и бродячие собаки – все это успокаивает учеников. «Важно просто их присутствие, – сказал один учитель. – Это самое главное. Ученикам даже не нужно общаться с животными, чтобы успокоиться».

Не все уверены, что живым животным место в классах. Но Дэвид Собел, лидер в области изучения природы, объясняет, что, особенно в раннем детстве, основной целью экологического обучения является воспитание отождествления себя с природой. Один из самых простых способов сделать это – рассказывать истории, петь песни и представлять, каково это – быть животным. Он пишет: «Чтобы спасти животных, мы должны начать с сопереживания, став этими животными».

Однако до недавнего времени количество школ, где считалось нормальным поощрять связь с животными, было исчезающе мало. Для некоторых лидеров образования присутствие живых животных при подготовке учеников к работе в экономической сфере было и остается неуместным, другие же считают эту практику формой эксплуатации животных. Они правильно говорят, что животные, особенно маленькие, прячут боль или дискомфорт – это эволюционная адаптация, позволяющая скрыть свою уязвимость от хищников[29].

С другой стороны, сторонники присутствия животных в классах указывают, что большинство таких школьных питомцев, по сути, являются спасенными – брошенными собаками, ранеными птицами или такими животными, которые слишком привязаны к людям для того, чтобы их можно было безопасно для них самих выпустить в дикую природу. Кроме того, эта практика строго регламентирована, как с точки зрения обеспечения безопасности животных, так и – главным образом – для уменьшения риска, который может представлять для учащихся питомец, обитающий в классе.

В последние годы Шотландия заняла иную позицию. На упомянутой ранее Эдинбургской конференции по проблемам детей, игр и связи с природой Генри Матиас, бывший воспитатель детского сада, а ныне руководитель отдела профессиональной практики и стандартов шотландской инспекции по уходу за детьми, рассказал о своих планах по улучшению жизни в детских садах и домах престарелых. С этой целью Матиас ввел «магию животных» как часть программы, поощряющей контакты с животными. «Я помню времена, когда школьники брали домой на выходные школьных морских свинок, – сказал Матиас, вспоминая времена своей работы воспитателем в детском саду. – Этот ритуал исчез, когда люди начали слишком сильно беспокоиться об инфекциях». Он хотел бы, чтобы эта практика вернулась.

В директивных материалах инспекции по уходу за детьми прямо говорится, что если ребенок, живущий в детском доме, «хочет держать домашнее животное, служба обязана постараться поддержать его в этом». Но почему? Потому что выгоды намного перевешивают риски. Будь то в детском саду или в доме престарелых, животные «приносят трансформирующую пользу посредством сопереживания, и это влияет на всех». Матиас с восхищением описывал воспитанников одного из детских садов, которые выращивали кур, собирали и продавали яйца. «Когда я приехал туда, дети отвели меня к могиле умершей курицы и подробно рассказали, как жила эта курица и какой она была».

Этот поворот в политике государственного регулирования стал возможен после того, как правовая система Шотландии начала признавать, что неблагоприятные последствия и риски должны оцениваться в контексте выгод, которые приносит или получает животное, вид живых существ или территория. Это представление до сих пор кажется слишком радикальным для американской правовой и регулирующей системы, которая по-прежнему готова любой ценой избежать риска. Но если развитие сострадания у детей должно рассматриваться как фундаментальная часть сбалансированного образования, то один из способов его развития – это научиться относиться ко всем животным, включая тех, кто живет в неволе, с уважением и заботой (и, да, даже хорошие люди будут продолжать расходиться в определении уважения и заботы).

В идеальном мире школы были бы первым местом, где возникает взаимосвязь с животными. В дополнение к традиционным курсам биологии и экологии, ученики могли бы узнавать о межвидовом и внутривидовом общении, включая язык птиц (см. главу 8), более глубоко изучить структуру биорегиона школы и узнать о животных, обитающих на границе между одомашненной и дикой жизнью, которых наблюдательные ученики и учителя наверняка могли видеть, гуляя по окрестностям школы.

Включая набор моральных принципов в учебную программу, молодые люди могли бы научиться жить в гармонии с другими видами живых существ. Ученики будут изучать, как создавать биологически разнообразный мир на своем заднем дворе, на крышах и пришкольном участке, изучая, среди прочего, как использовать местные виды растений.