Истоки неприятностей - Екатерина Шашкова

Взгляд у него был совершенно ясный, совсем не такой, как бывает после второго удара по голове за день.

— Ты притворялся! — опешил Долан. — Зачем?

Ракун дѐрнул его за руку, задвигая себе за спину, второй рукой торопливо нащупал замок серѐжки и прошипел сквозь зубы:

— Я сказал ищи, а не снимай!

в Понял, да? — ласково улыбнулся ему пленник. — Молодец. Только вот поздновато. Что ты мне теперь сделаешь? Защекочешь?

И тут Долан тоже понял. Всѐ, с самого начала.

Почему этот очкарик так свободно рассказывал свой план, почему так провоцировал окружающих, зачем дал знать, что у него есть ещѐ один источник магии.

Вряд ли он рассчитывал, что беспорядочное мельтешение гран всерьѐз кому-то навредит. Пленник и не собирался вредить. Наоборот, дал подобраться к себе поближе, сделал вид, что потерял сознание и покорно дал снять с себя камень.

Потому что без камня ему гораздо удобнее.

Без камня его никакие верѐвки не удержат.

И свидетелей он, конечно, в живых не оставит.

и этот раз Долан не сомневался, стоит ли стрелять на поражение. Просто жал на спуск, быстро и чѐтко, как в тире. Раз, другой, третий…

Безрезультатно.

Пули вспыхивали зелѐными огоньками в паре дюймов от цели и падали на пол бесполезными кусками металла. Прочные верѐвки рассыпались в труху, будто просто сгнили от старости.

Перфи осторожно повѐл плечами, разминая затѐкшие мышцы, и шагнул вперѐд.

Ракун одновременно с ним отступил назад. И ещѐ. Долану оставалось только пятиться вместе с ним и задавать вопросы, отвлекая внимание на себя.

— Где настоящий Перфи?

— Гниѐт в земле. Надеюсь, он на меня не в обиде за тот пожар в лаборатории. Ловко я придумал подсунуть вам его тело, да? А вы и не проверили!

— И не надоело столько лет врать, выдавая себя за другого?

— Между прочим, сегодня я никому не врал. Говорил чистую правду. Кристальнейшую. — Бывший пленник с наслаждением поскрѐб щѐку.

— Кроме своего имени. А ведь мы спрашивали, где Рауд.

— Неправда. Вы спрашивали, где мой подельник, а я ответил, что работаю один. Надо было верить на слово! Ну что, заканчиваем спектакль? А то мне скоро пора обратно перекидываться. Вы даже не представляете, как перед этим всѐ чешется!

— Представляю, — спокойно произнѐс Лисар из своего угла.

Преступник обернулся и недоумѐнно моргнул, обнаружив копию Ракуна.

Заминка длилась буквально доли секунды, но настоящему Ракуну хватило этого времени, чтоб послать в отвлѐкшегося противника сгусток зелѐного пламени. Отразить нападение тот не успел, только машинально вскинул руки, защищая глаза, прежде чем огонь охватил его целиком.

с резкой химической вони, долетающей от стола, добавился запах горящей ткани и палѐного мяса. Очертания мужчины расплылись, и непонятно было, то ли это зрительный обман из-за слишком яркого света, то ли злодей плавится в огне, как свинцовая фигурка.

— любом случае выглядело это мерзко — и, одновременно с тем, завораживающе. Потому что лже-Перфи не кричал от боли и не катался по земле. Просто стоял, позволяя пламени слизывать с себя волосы, одежду и даже кожу. А под ней проступала другая: чуть светлее, но при этом грубее. Да и фигура изменилась: вытянулась вверх, раздалась в плечах, на лице проступил здоровенный шрам от ожога — и это был единственный ожог на теле Рауда.

— остальном огонь ему нисколько не повредил.

Долан перевѐл взгляд на Ракуна, удивляясь, почему он не пытается добить противника, пока тот стоит смирно, но вопросы отпали сами собой. Магос — бледный, осунувшийся

— едва держался на ногах и дышал так, словно это его целиком окунули в пламя. Атака отняла у него последние силы.

— Вы меня надули? — Голос Рауда звучал спокойно, даже умиротворѐнно. Так говорят люди, которые никуда не торопятся и чувствуют себя хозяевами ситуации.

— Не только ты умеешь менять тела. — Ракуна шатнуло в сторону, и Долан поспешил его поддержать.

— И что, помогла вам эта уловка? — Огненный ореол наконец-то погас, исчез, вместе с поддельной внешностью и старой одеждой. Да Рауд бы в ней просто не поместился, потому что в своѐм реальном облике оказался значительно крупнее Перфи. Пара шагов вперѐд — и он очутился перед Ракуном, схватил его за шею и легко, как котѐнка, поднял в воздух. — Вот уж не думал, что ты такой слабак. Можно было обойтись и без лишних предосторожностей.

На Долана преступник обращал не больше внимания, чем на муху, слишком разные весовые категории. Обычный человек против колдуна, носителя магии Устья — это ничто, пылинка.

Впрочем, долго контролировать эту мощь не в состоянии даже самый сильный колдун. Рано или поздно Рауд устанет и вырубится. Должен!

А значит, надо приблизить этот момент всеми доступными способами.

У пистолете оставалась ещѐ пара патронов. Один из них даже удалось отправить в цель, а вот посмотреть на результат не получилось: Рауд взмахнул свободной рукой, и Долана отбросило через весь склад и впечатало головой в ножку стола. Тот покачнулся, на пол посыпались горящие бумажки и пробирки…

И окружающий мир погрузился в темноту.

Делай, что должно, и будь, что будет.

Думай о деле! — мысленно приказала себе Нина.

Схема проклятия, поначалу напоминавшая ворох перепутанных ниток, потихоньку обретала структуру. Осталось совсем чуть-чуть — найти ключевой фрагмент, отвечающий за работу этой пакости, и убрать его к собачьей бабушке.

За спиной горело и воняло, на другом конце склада стреляли и ругались, снаружи идиоты, стоящие с ружьями наизготовку, пялились на закрытые двери и пытались угадать, что происходит внутри.

— последнем уверенности не было, но представлялось почему-то именно так. А куда эти охраннички ещѐ денутся? Не по домам же им расходиться.

Себя Нина в этой ситуации видела хирургом в горячей точке во время боевых действии. Вокруг кромешный ад, но ты настолько занят, что нет совершенно никакой возможности об этом думать и тем более активно реагировать. Просто отмечаешь мысленно факты, сопоставляешь друг с другом — и оставляешь без внимания.

Не до того.

— Сандра, он задыхается, — простонал Лисар.

Судя по голосу, ему и самому приходилось нелегко. Магия почти перестала действовать и родной облик мог проявиться в любой момент.

— изменения в состоянии Силя Нина и сама заметила. Кажется, это был именно тот рубеж, когда счѐт начинает идти на секунды.