Мир проклятий и демонов - Микки Хост

заговорил про кровь, сочащуюся из старых ран. Клаудия прикрыла глаза, считая вдохи и выдохи, стараясь всеми силами заглушить разбушевавшееся проклятие. И невольно сделала шаг к Пайпер, ведь она – пусть и не спокойствие, но хотя бы временная тишина.

– Пей, – сказала Пайпер, протягивая Эйкену свою флягу. – Сила чувствует, что ты на пределе.

– Я в порядке, – упрямо возразил мальчик.

– Твоя тень все еще летит? – невинно хлопая глазами, уточнила Стелла. Это было примитивным, но действенным методом, ведь Эйкен не умел убедительно лгать. Он просто стоял, сжав зубы, и сверлил каждую из них недовольным взглядом.

– Тогда пей, – повторила Пайпер. – Там целебные травы. Мне их дал… как его… Сидр, что ли?

– Гидр, – исправила Клаудия.

– Точно, он самый.

– Третьему – ни слова. – Эйкен быстро взял флягу, сделал два больших глотка и сунул ее обратно в руки Пайпер. – Узнает, что мне тяжело – голову откусит.

– Ты слишком худой, чтобы быть сочным, – с умным видом заметила Стелла.

Эйкен вспыхнул до кончиков ушей и возмущенно пропыхтел:

– Ты, знаешь ли, тоже не эталон!

– У меня хотя бы уши красивые! – горячо возразила Стелла.

– Они похожи на звериные!

Стелла закрыла уши, чтобы не слышать его, и стала напевать какой-то незнакомый мотив. Теперь красные пятна на лице Эйкена были больше от злости, чем от смущения: ему не нравилось, когда его игнорировали, но Стелла не планировала останавливаться.

Они могли вместе ловить мелкое зверье, гоняться за светлячками, которые изредка просыпались по ночам, и прятаться за чужими спинами на крупных празднествах, но так же могли поспорить из-за какой-нибудь глупости и даже подраться. Они были самыми настоящими детьми, а Эйкен – особенно. Даже после всего времени, проведенного в одной из Башен, ему по-прежнему оставалось тринадцать лет. Если остальные еще как-то изменялись под воздействием прошедших лет, то Эйкен душой, сознанием и телом оставался тринадцатилетним – с тех самых пор, как Третий вытащил мальчика. Стелла же, пусть и медленно, но все же растущая, в основном подыгрывала ему, позволяя решать самые сложные вопросы остальным. Она хорошо охотилась и знала всадников Катона как свои пять пальцев, и этого было достаточно.

Хотя порой у Клаудии начинал дергаться глаз. Как сейчас, когда Пайпер хрипло рассмеялась, стоило только Стелле показать Эйкену язык.

– Если смеешься, значит, хорошо отдохнула, – Клаудия сложила руку на груди и сверху вниз посмотрела на Пайпер. – Вставай.

– Может быть, я сейчас в обморок упаду, – пробурчала Пайпер, выпрямляясь.

– Тогда беги сразу к Третьему, чтобы он героически поймал тебя.

Девушка мотнула головой, уставившись на нее вспыхнувшими глазами. Золото, ставшее на тон ярче, – это лучше, чем смех.

– Пора двигаться дальше, – как ни в чем не бывало произнесла Клаудия, махнув в сторону лошадей. – Попробуй на этот раз без Мелины, ладно?

Джокаста бежала по крепостной стене, перепрыгивая через павших эльфов и тварей, свалившихся с небес. Она следила только за одной тенью, метавшейся по небу и беспорядочно поднимавшей убитых существ или то, что от них осталось.

Благодаря своевременному сообщению дома Арраны легион тварей удалось усмирить еще на береговой линии, до того, как они ступили на сушу, но летающая тварь подняла новых. Ноктисов, ройаксенов, крылатых и ползучих созданий, неустанно атаковавших стены Элвы вплоть до заката. Большая часть сгорела под натиском магии, крывшейся в защитных барьерах, невидимых чужому глазу. Другие все же прорвались, но дальше первой линии обороны не прошли. Почти все крылатые твари, кроме одной, уже лежали на земле, трое ройаксенов упали замертво после первых стрел. Джокаста лично уложила одного из них. Осталась только крылатая тварь, поднимавшая своих собратьев.

На бегу выхватив копье, торчавшее из тела одного из эльфов, Джокаста столкнула возрождавшуюся тварь со стены. Гончие, давно выпущенные из псарен, с яростным лаем набросились на очередную добычу. Где-то вдалеке тревожно били колокола, и с каждой секундой в их звоне тонуло все больше предсмертных криков. Джокаста знала, что в город твари не пробрались, но все равно волновалась.

Знакомый рев едва не сбил Джокасту с ног. Она поудобнее перехватила копье, но, заметив, кто поднимается по команде крылатой твари, отбросила его. Для ройаксена нужно что-то более мощное. Нужно было найти Берда́р, потерянный едва не в самом начале. Он остался где-то внизу, среди павших эльфов и тварей, и наверняка до сих пор сопротивлялся ядовитой черной крови, несущей хаос. Джокаста ничуть не сомневалась в сокрушителе, до Вторжения бывшего священным копьем рода Гонзало.

Рев поднимавшегося ройаксена только усиливался. Виски Джокасты словно сдавило железным венцом с острыми шипами. Она оттолкнулась от каменных зубцов ограждения и побежала к лестнице.

Хаос давил, сплетаясь с ревом. Хотелось остановиться, заткнуть уши и просто подождать, когда крылатая тварь потеряет контроль над ройаксеном. Но Джокаста никогда не останавливалась. Она бежала, невзирая на боль во всем теле, кровь, скопившуюся во рту, и растрепавшиеся волосы, за которые пытались уцепиться твари поменьше. Она бежала, без сомнений убивая эльфов, в тела которых проникли темные создания, запустившие когти в сердца и души, и взглядом выискивала Бердар. Он выделялся яркими лентами, повязанными на древке самими Айриноул и Алеандро, божественными покровителями и прародителями эльфов, но сейчас Джокаста не видела их.

Она едва не подпрыгнула, когда ройаксен сделал первый шаг, и поняла: больше нет времени. Твари не дадут ей ни единой лишней секунды, чтобы отыскать Бердар.

Девушка схватила брошенное копье, оказавшееся к ней ближе всего, и быстро начертала сигилы на древке. Магия не была ей доступна, как и чары, но внутреннего резерва, когда-то помещенного Сибил, хватало, чтобы временно превратить простое оружие в сокрушитель. Большего Джокасте было и не нужно.

Вдох. Выдох. Джокаста крепче сжала древко, сорвалась с места и побежала. Движения были быстрыми, легкими, но полными ярости, которую она собиралась вложить в бросок. Оттолкнувшись от каменного зубца на стене, Джокаста прыгнула и со всей силы швырнула копье в голову ройаксена.

Она всегда отличалась крепким телом, воспринимавшим боль иначе, чем тела других эльфов, но все равно ощутила всю мощь удара о землю. Джокаста закрыла голову руками, проехала несколько метров вперед и поднялась, пошатываясь. Ройаксен ревел, пытаясь избавиться от копья. Превозмогая боль, Джокаста наконец заметила Бердар метрах в двадцати от себя и метнулась к нему. Поверженный ройаксен падал, раскалываясь на куски.

Внезапно перед Джокастой возник какой-то мужчина. Она остановилась, подняла чей-то меч, лишь недавно попавший в лужу ядовитой крови, и направила его на незакомца. Он стоял, пытливо разглядывая колыхавшиеся на ветру ленты Бердара, и будто хотел коснуться их, но останавливал себя.