Рубиновая комната - Паулина Петерс

– Да, понимаю, этот зал кажется тебе, должно быть, сказочным, – произнес он. – Ты хорошенькая. Недавно здесь?

– Да, сэр, я работаю в Блейкенуэлл-маноре всего несколько дней.

– И фигура у тебя хорошая.

Мужчина схватил Викторию за грудь. Сначала она растерялась, но потом рефлекторно подняла руку, чтобы отвесить ему пощечину.

– Мистер Хелмсли, как хорошо, что вы в числе гостей!

Резкий голос миссис Эйнторп заставил его вздрогнуть.

– О, миссис Эйнторп, как я рад снова видеть вас! Надеюсь, вы себя хорошо чувствуете? – Он слегка поклонился с ироничной ухмылкой, подмигнул Виктории, а затем сбежал вниз по лестнице.

– Берегись мистера Хелмсли, а еще лучше – старайся вообще не попадаться ему на глаза, – миссис Эйнторп бросила ему вдогонку презрительный взгляд. – Он все время охотится на молоденьких служанок и часто распускает руки. Я пыталась сообщить лорду и леди Блейкенуэлл, однако в их понимании джентльмен на такое не способен, – на миг строгая экономка показалась Виктории усталой, и девушка испытала к ней что-то вроде симпатии, но уже в следующий миг все рассеялось. – Нечего стоять здесь и глазеть на гостей, Кэти! – фыркнула она. – Пора приниматься за работу!

Когда Виктория снова вернулась в моечную, оказалось, что за это время там скопились горы посуды. У деревянной мойки стояла Агнес, руки ее по локоть были в мыльной воде.

– Я кажусь себе Сизифом, – с горечью в голосе пробормотала Виктория, закатывая рукава платья и вешая чистый передник на крючок. – Только домоешь посуду, как уже новую приносят.

– А кто такой Сизиф? – спросила Агнес, убирая с лица влажные пряди.

– Герой античного мифа. В качестве наказания за какое-то преступление – я забыла, что он такого совершил, – он поднимал на гору тяжелый камень. Стоило ему вкатить его на самый верх, как он снова падал вниз. Поэтому сизифов труд – это работа, которой нет конца.

– Кэти, тебе не нравится быть посудомойкой, верно? – голос Агнес прозвучал сочувственно.

– Нет, я с трудом… э… не могу себе представить, чтобы заниматься этим из года в год, – вздохнула Виктория. Вообще-то она не представляла себе, что сумеет выдержать этот труд больше одной недели.

– У тебя руки совсем полопались, – Агнес вытерла ладони о серо-голубой передник, а затем взяла Викторию за руку, отвела к скамье, усадила рядом с собой и вынула из кармана передника баночку. – Возьми мою мазь, – предложила она. – Помогает от раздражения на коже.

– Очень мило с твоей стороны. – Виктория с благодарностью улыбнулась Агнес. Кожа у нее на руках действительно сильно покраснела и болела. Но стоило намазать руки мазью, как боль отступила.

– Нет смысла спорить с судьбой, – мягко произнесла Агнес. – От этого все будет только хуже.

– А ты действительно хочешь всю жизнь быть служанкой? – спросила Виктория.

– Просто у меня нет другого выхода. Кроме, разве что, возможности найти мужчину, который женится на мне.

– Но ведь тебе хотелось бы работать в саду…

– Я ведь уже говорила, я женщина, и этот путь для меня закрыт, – покачала головой Агнес. – А то, что ты рассказывала про то место в Лондоне, где женщины могут обучиться профессии садовника… Это я себе никогда не смогу позволить…

– Может быть, в Кью-Гарденс дают стипендию.

На миг взгляд Агнес стал мечтательным, но затем девушка решительно покачала головой.

– От мечтаний одна боль, – заявила она, и свет в ее больших синих глазах померк.

– Ах, Агнес, – возразила Виктория, – а я, наоборот, думаю, что за мечты нужно бороться, – однако девушка не успела ответить ей, поскольку в моечную вбежал слуга.

– Только что сообщили, что король с эскортом скоро будут у ворот! – воскликнул он. – Все слуги должны собраться и выстроиться у дверей вместе с хозяевами и гостями.

«Нельзя, чтобы бабушка Гермиона, Изабель или Рэндольф заметили меня!» – испугалась Виктория.

Она хотела было отказаться и под каким-нибудь предлогом остаться в моечной, однако взволнованная Агнес уже схватила ее за руку и потащила в кухню, где выстроились слуги под строгими взглядами мистера Гревиса и миссис Эйнторп.

– Что ж…

Мистер Гревис нервно поправил галстук, затем распахнул дверь, ведущую на задний двор, и слуги размеренным шагом направились на улицу.

Обойдя дом, дворецкий и миссис Эйнторп выстроили слуг слева от портала. Виктория встала за спиной двух слуг повыше, а Агнес стояла рядом и робко переминалась с ноги на ногу. Дул приятный свежий ветер, заставляя трепетать вывешенный на крыше сторожки у ворот флаг. На небе не было ни облачка.

«Наверное, именно это в Германии называют кайзерветтер[8]», – пронеслось в голове у Виктории. Это слово она выучила благодаря одной из гувернанток, владевшей языком ее матери. Двери распахнулись, и на улицу вышло семейство Блейкенуэлл. Виктория узнала маркиза и его старшего сына, виконта Лоуренса, по фотографиям в газетах. Ему было чуть больше двадцати, он был светловолос и очень похож на свою мать, невысокую женщину с мягкими чертами лица. Рядом со своим широкоплечим мужем, маркизом, гордо поднявшим седовласую голову с орлиным профилем, она казалась совсем неприметной. Еще была дочь, судя по всему, младше брата, унаследовавшая ярко выраженные отцовские черты лица.

Если виконт был гомосексуалистом – а Виктория была твердо намерена выяснить правду, – девушка не могла себе представить, чтобы он убил сэра Френсиса и совершил остальные убийства. Однако от его отца этого вполне можно было ожидать. Виктория невольно пригнулась, когда на площадку перед домом вышли ее бабушка, Изабель и Рэндольф, заняв вместе с остальными гостями места справа от семейства Блейкенуэлл. Однако же, как ни боялась быть обнаруженной, девушка все равно поглядывала на кузину и Рэндольфа. Ей показалось или они только что обменялись весьма красноречивыми взглядами? Стоявшая рядом бабушка Гермиона казалась на удивление раздраженной. Виктория прекрасно знала эту строгую складку, частенько появлявшуюся у той на лбу.

«О нет…» – Виктория едва не вскрикнула от испуга. Она чуть выглянула из укрытия и поспешно отпрянула. Тем не менее ей показалось, что молодой человек, стоявший среди гостей, смотрел прямо в ее сторону. Быть того не может, чтобы Джереми Райдер тоже находился в Блейкенуэлл-маноре. Может быть, им с комиссаром известно, что она тоже здесь? Но нет, это невозможно. В таком случае комиссар наверняка давным-давно приказал бы арестовать ее. Громкие крики «ура» вернули Викторию к действительности. Агнес сжала ее руку и встала на цыпочки. В ворота въехал «роллс-ройс» с королевским штандартом, за ним ехали еще один автомобиль такой же марки и целый ряд карет. Автомобили медленно подъехали к дому, и слуги бросились открывать двери, когда королевский автомобиль остановился. Из него вышел король. На нем было пальто с меховым воротником, на голове – элегантная фетровая шляпа с лентой вокруг тульи, в руке – зажженная сигарета. Его широкое бородатое лицо было красным – как и во время бала во дворце. Он с веселой улыбкой оглядел встречающих.