Рубиновая комната - Паулина Петерс

– Агнес!

Услышав резкий голос миссис Эйнторп, девушка обернулась. Теперь Виктория увидела, что ей не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Из-под чепца Агнес выбилась прядь светлых волос. Ее нельзя было назвать красивой в полном смысле этого слова, для этого ее узкое личико было слишком худым, но огромные синие глаза придавали ей сходство с эльфом. Виктории она сразу понравилась.

– Да, миссис Эйнторп? – Девушка испуганно взглянула на экономку.

– Это Кэти, – миссис Эйнторп указала на Викторию. – Она будет помогать тебе мыть и чистить посуду. Сейчас ты отведешь ее в кладовую, где стоят чемоданы, чтобы она переоделась. Там же она будет спать. Потому что все постели в крыле горничных заняты, Кэти, – миссис Эйнторп пристально посмотрела на Викторию, – после этого я хочу увидеть, что ты приступила к работе.

Виктория едва вспомнила о том, что нужно вовремя сказать:

– Да, миссис Эйнторп.

Как только экономка отвернулась и направилась в кухню, Агнес робко улыбнулась новенькой.

– Добро пожаловать, – прошептала она с шотландским акцентом. – Я очень рада, что ты здесь. Одной с работой не справиться, особенно если гости проводят здесь весь уикенд.

– Я еще никогда не работала посудомойкой, – призналась Виктория. – Боюсь, поначалу помощи от меня будет немного.

– Ах, да я научу тебя всему, что нужно, – приветливо отозвалась Агнес, когда они вместе поднимались по черной лестнице.

– А давно ты здесь работаешь? – поинтересовалась Виктория.

– Около года. Мисис Эйнторп очень строгая. Но если появляется немного свободного времени, мне разрешают выходить в сад. Я люблю растения, особенно цветы. Мистер Конвен, старший садовник, очень мил и иногда даже разрешает мне зайти в какую-нибудь теплицу. Если бы я была мальчиком, то попыталась бы устроиться на работу садовником. – Голос Агнес прозвучал несколько тоскливо.

«К такой эльфийской внешности очень подходит ее любовь к цветам», – подумалось Виктории.

– В Кью-Гарденсе в Лондоне женщины с недавних пор могут обучиться ремеслу садовника, – сообщила она.

– Но точно не такие бедные крестьянки, как я, – покачала головой Агнес. Она произнесла это совершенно будничным тоном, и Виктории стало неловко от осознания того, сколько же у нее все-таки привилегий.

Они поднялись на верхний этаж и пошли по длинному коридору, пол которого был выстлан потрепанным красным ковром. В окна виден был вход в здание и сторожка у ворот, построенная в готическом стиле.

– Здесь комнаты служанок, – пояснила Агнес, показывая на двери. – Мне жаль, что тебе придется спать в кладовой. Но я делю комнату с еще одной служанкой, и третья кровать точно не поместится.

– Ах, ничего страшного.

На самом деле Виктория была очень рада тому, что не придется ни с кем делить комнату, поскольку таким образом можно было незаметно входить и выходить из комнаты ночью. В конце коридора обнаружилась дверь, которую Агнес открыла перед ней.

– Я подожду снаружи, пока ты переоденешься, – сказала она.

– Мило с твоей стороны, – улыбнулась Виктория.

В кладовой лежало множество чемоданов самого разного размера и вида, а также шляпные коробки и сундуки. Крышу поддерживали деревянные балки, кирпичи ничем не были обшиты. В углу стояла металлическая кровать, рядом – стул и свеча на нем. Виктория быстро переоделась – ее униформа посудомойки состояла из платья из грубой черной ткани и серого полосатого передника. Поглядевшись в карманное зеркальце, девушка проверила, хорошо ли сидит чепец, а затем скорчила рожу.

«Вряд ли время, проведенное в Блейкенуэлл-маноре, будет приятным…»

Три дня спустя Виктория потянулась, разминая ноющую спину, и зевнула. «Никогда больше не буду есть желе», – мрачно подумала она. Постепенно ей становилось дурно уже только при виде больших медных форм, в которые заливали жидкое желе, чтобы оно застыло и его можно было подавать на стол. Чистить формы, напоминающие горы песка, с множеством маленьких закруглений, уголков и изгибов, было сущим адом. Не то чтобы остальная работа была легче легкого. Наоборот, если бы Агнес не помогала ей постоянно, ее давно уволили бы, несмотря на то что работала Виктория бесплатно.

С тех пор как появилась в Блейкенуэлл-маноре, она разбила уже четыре тарелки и одну большую миску. Миссис Эйнторп заверила ее, что если ее когда-нибудь возьмут на работу, ей придется заплатить за посуду. Виктория возблагодарила небеса за то, что этого никогда не случится, снова макая тряпку в миску с песком и опять принимаясь за чистку медной формы.

При этом она еще не обнаружила ровным счетом ничего, ради чего стоило бы терпеть подобные мучения. На данный момент она сумела определить лишь, где какие комнаты находятся. Это удалось выяснить путем осторожных расспросов Агнес и других слуг и во время тайных ночных вылазок. В последнее время она спала не более четырех-пяти часов и иногда днем из-за этого чувствовала себя практически сомнамбулой.

– Давай я сделаю, – приветливо предложила Агнес, вернувшаяся в моечную со стопкой свежих полотенец для посуды, и забрала тряпку у Виктории. – Лучше вытри остальные тарелки, – на длинном столе возле раковины на деревянных поддонах стояла еще целая груда тарелок. Виктория начала вытирать, а Агнес быстро и умело вычистила медную форму.

Ветер пригибал к земле живую изгородь из лавровых кустов, росших здесь, как и в поместье сэра Френсиса, и в проем стал виден клочок голубого неба. Виктория с тоской посмотрела на него.

– Кажется, погода хорошая, – заметила она.

Она не понимала многого, в том числе и того, что, работая в кухне большого поместья, иногда по многу часов нельзя увидеть небо.

– Да, я только что была в саду. – Агнес поставила медную форму на стол и стала помогать Виктории вытирать посуду. – Миссис Эйнторп поручила мне отнести мистеру Конвену список овощей, которые ей понадобятся завтра для готовки. Заболела еще одна помощница кухарки, поэтому миссис Эйнторп поручила это мне, – пояснила она. – Потом я быстро сбегала в цветник, хотя вообще-то не должна была этого делать. Там как раз зацветают тюльпаны. Я просто должна была посмотреть на них. Мистер Конван выращивает такие красивые сорта! Тюльпаны-попугаи с красно-белыми неровными чашечками, темно-фиолетовые, почти черные. – На ее узеньком личике снова проявилась тоска, как бывало всякий раз, когда она заводила разговор о растениях. Виктория как раз хотела сказать Агнес, что ей не стоит так переживать и мучиться угрызениями совести, когда та продолжила: – А в теплице с орхидеями я видела виконта Лоренса с Уильямом. Они стояли совсем близко друг к другу, и виконт коснулся щеки Уильяма, – Агнес сказала об этом мимоходом, и Виктории потребовалось мгновение, чтобы понять, что только что сказала девушка.

– Ты хочешь сказать… виконт ласкал Уильяма? – переспросила она.

Виконт Лоренс был старшим сыном и наследником маркиза.