Хранительница его сокровищ - Салма Кальк

— Тилечка, а тебе не нужно довести до ума платье к празднику? — поинтересовалась Лизавета. — Господин Фалько обещал сделать здесь сейчас нормальное освещение.

— Ой, точно, — спохватилась девочка. — Мне надо, правда.

Она сдернула верёвку с пальцев Джованни и спрятала в карман. Улыбнулась и пробормотала что-то вроде «в праздник доиграем». И убежала в комнату за шитьём.

Её не было довольно долго, а потом из коридора послышался разговор на повышенных тонах. Что-то говорил Лис, что-то — Крыска, а что-то Тилечка, причём вежливая девочка едва ли не огрызалась.

— Что там ещё, — Лизавета воткнула иглу в ткань, бросила юбку на стол и пошла посмотреть.

Сокол неотвязной тенью выскользнул за ней.

В коридоре стояли все те трое, кого было слышно изнутри. Лис хмурил идеальные брови, Крыска поджимала губы. Тилечка шмыгала носом.

— Ступай к себе, убери вот это всё, умойся и иди, господин Раньеро ждёт, — изрекла Крыска.

— Для чего это господину Раньеро понадобилась наша девочка? — поинтересовалась Лизавета.

— Не ваше дело, — отрезала Крыска.

Лизавета перевела вопросительный взгляд на Астальдо. Тот пожал плечами.

— Очевидно, она ему понравилась.

Ну да, ну да. Дело-то житейское.

— А её саму не забыли спросить? — сощурилась Лизавета.

Потому что Тилечка стояла у стены и ревела.

— А чего её спрашивать-то? — изумилась Крыска.

— Что ты думаешь о господине Раньеро? — спросила Лизавета, обернувшись к Тилечке.

— Я его боюсь, — выдохнула та.

— И для чего это всё? — Лизавета загородила Тилечку широкой спиной и пошла в наступление.

— Можно подумать, ей с того не будет никакой пользы, — язвительно произнесла Крыска. — Вы не маг, и вам не стоит вмешиваться.

— А что, раз маг, то уже и не человек что ли?

— Уверяю вас, госпожа Элизабетта, Раньеро умеет обращаться с женщинами. Он не повредит ей никак, — заметил Лис.

Несомненно, никакого вреда, ну вот вообще.

— А вам-то в этом что, господин Астальдо? Или… — догадка пришла неожиданно. — Вы ищете, чем умаслить господина Раньеро? За то, что мы свалились ему на голову, и не только за это?

— Он сам высказал свой интерес.

Лизавета злобно сощурилась и бросилась в бой.

— Уж конечно. А вы не пробовали когда-нибудь платить за свои хотелки сами?

— Вы о чём? — нет, он не понял.

— Вы лучше всех нас знаете, для чего вы здесь. Но почему бы вам самому не заинтересовать господина Раньеро чем-то, чем владеете вы? Не связями и возможностями господина Фалько, не юностью Аттилии, и даже не медицинскими талантами госпожи Агнессы, как в Палюде! Надо-то вам, а платят другие. Не боитесь, что ответочка прилетит? Там, где я живу, нередко за такое прилетает!

— Вы говорите о том, чего не понимаете, — заявила Крыска. — Ну подумаешь, не хочет! Мало ли, кто вообще что хочет!

— О да, безусловно. В таком случае, пойдите к Раньеро сами, — иронически усмехнулась Лизавета. — Вы достаточно молоды, и как я помню по купанию в речке, фигура у вас неплохая. Уж наверное вы сумеете прельстить опытного, как тут говорят, мужчину.

Лис шагнул к ней и, кажется хотел взять — за плечо ли, за горло, она так и не узнала, потому что Сокол перехватил в запястье его руку, и он не мог больше даже пошевелить пальцами.

— Убить не убью, — весело сказал Фалько. — А сломанная рука не считается. Тем более, госпожа Агнесса её тебе вскоре срастит обратно.

— А ты-то чего? — не понял Лис.

— Не смей трогать госпожу Элизабетту. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, — тихо сказал Сокол.

— Так она несёт сама не знает что!

— Почему, на мой взгляд, её речи весьма разумны, — Фалько по-прежнему говорил с усмешкой, но взгляд стал холодным. — Раньеро будет слишком жирно получить и договор с моим сыном, и госпожу Аттилию. Тем более, если госпожа Аттилия против. Если бы она была рада и согласна, другое дело, но я не вижу особой радости. Так? — он взглянул на девочку строго и остро.

— Так, — прошептала она.

— Поэтому пойди и придумай, что ты скажешь Раньеро. А я переговорю с ним завтра. Но если ты не угомонишься, то я откажу ему, и нам придётся срочно искать себе другое обиталище. А то и вовсе убираться из города. Мне, понимаешь ли, ни разу не сдалось то, что ты ищешь. И госпоже Элизабетте тоже. Но мы здесь, с тобой, и пока ещё помогаем тебе. И тебе придётся нас слушать, раз уж связался, — Фалько отпустил захваченную руку, и Астальдо принялся разминать кисть.

Некоторое время все молчали, потом Лис изрёк:

— Ладно, расходимся. Будь по-вашему, — и направился к лестнице, которая вела вниз, в покои хозяина дома.

— Вот ведь устроили, — прошипела Крыска. — На пустом месте!

— Если на пустом месте — тогда последуйте совету госпожи Элизабетты и ступайте к Раньеро сами, — Сокол был вплощённая любезность, даже поклонился в её сторону, только взгляд был очень нехорошим.

Крыска повернулась и побежала в свою комнату, и захлопнула за собой дверь.

— Спасибо, — Лизавета повернулась к Соколу и взяла его за обе руки. — Не думала, что вы меня поддержите.

— Я вам вроде обещал, — он улыбнулся, но как-то криво.

А Тилечка бросила своё шитьё на пол, опустилась на колени и прижалась щекой к их сомкнутым рукам.

— Вот ещё глупости, — сказала Лизавета и опустила руки. — Поднимайся и неси всё в комнату.

Сокол взял девочку за плечи и поставил на ноги.

— Госпожа дело говорит. Давай сюда, что там у тебя было, и иди умываться. А потом вернёшься и будете шить, а госпожа Элизабетта расскажет нам всем какую-нибудь сказку. Может быть, не очень кровожадную. Мы попросим для неё арро, и она станет добрая и хорошая.

— Она вообще добрая и хорошая, — прошептала девочка.

— Вне всякого сомнения. Но если её кормить пирожными и поить арро — станет ещё добрее. Веришь? — подмигнул Тилечке и понёс её платье в гостиную.

— Пойдём, я полью тебе на руки, — сказала Лизавета и подтолкнула девочку к её двери.

Тилечка умылась и перестала всхлипывать. Заправила за ухо прядь волос и пошла в гостиную. Лизавета же вышла следом за ней в коридор, прислонилась к стене и выдохнула. И вдохнула, но слёзы показались всё равно.

Дурацкая реальность. Дурацкий Лис. Дурацкая Крыска. И хорошо, что хватило выдержки не обругать их обоих. Надо же, на пустом месте, значит. Да чтоб её саму вот так! Или она так и жила до тех пор, пока сама не начала приказывать? Тьфу, так может эту поганку ещё и пожалеть, вместо того, чтобы мозги вправлять?