Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

я так думаю… Не волнуйтесь, он позвонит вам вечером, как обычно!

Возвращается  И н т, несет аир — свою половину и Визбулите.

С м у й д р а. Сестричка, где Камалдыня?

Р у т а. Камалдыню мы перевели. Не пора ли больным разойтись по своим палатам и готовиться к обеду?

Все молчат.

Инт ставит аир в вазу на полу.

С м у й д р а. Перевели. С улыбкой. (Тоже направляется к вазе, ставит в нее ромашки.)

П а р с л а. Чему ты удивляешься? В каком мы тут мире живем? Мы не желаем слышать ни о каких катастрофах, болезнях, а уж тем более преступлениях, ибо они, если и случаются время от времени, все равно для нас не типичны. Мы, улыбаясь, шагаем в лучезарное будущее.

Р у т а. Друлле, вы тоже разнервничались. Я принесу вам…

П а р с л а. Элениум? Спасибо, не утруждайте себя. Давайте лучше все хором споем «Не надо печалиться!». Гунвалдис, знаете эту песенку?

Г у н в а л д и с. Знаю, как не знать.

П а р с л а (поет). «Не надо печалиться, вся жизнь впереди!» Да что случилось, подумаешь! Старушка померла, ну и что? Завтра кто-то из нас помрет, я помру… нет, что я говорю, что за глупости, — меня «переведут»! С улыбкой! Так стоит ли нервничать?

Р у т а (Ирмгарде). Пойдемте к доктору. Он ждет.

С м у й д р а. К доктору пойду я.

П а р с л а. Потом я.

Р у т а. Одну минутку. (Уходит вправо своей величавой походкой.)

И р м г а р д е. Боже мой, боже мой! И во всем виновата я, отказалась лечь на койку Камалдыни.

Г у н в а л д и с. А вы разве знали?

И р м г а р д е. Мне Агата сказала.

Вбегают  В и з б у л и т е  и  М а р и с.

В и з б у л и т е. Мы были внизу в морге, но нас не пустили!

П а р с л а (не переставая вязать, напевает). «Не надо печалиться, вся жизнь впереди… Надейся и жди!»

Справа появляется доктор  Г а й л и с.

Его сопровождают  с т а р ш а я  с е с т р а, сестра  Р у т а  и студенты — Я у с м а, А й р а  и  В и л н и с.

C т а р ш а я  с е с т р а. Отчего наши больные не идут обедать? Друлле! Строгов!

Г а й л и с. Должно быть, не слышат, как аппетитно гремят ложки.

C т а р ш а я  с е с т р а. Лаунаг, пока вы еще дойдете! Медне, прошу!

С м у й д р а. Почему от нас все скрывают?

Старшая сестра бросает взгляд на доктора.

Г а й л и с. Что скрывают и кто?

С м у й д р а. Всё. Сестра Рута.

Г а й л и с. Сестра Рута, что вы там опять скрыли? Понимаю, про Камалдыню… (Смуйдре.) Известно ли вам, что Лизе Камалдыне без одного года было девяносто? Любой из нас бы ей пожелал вечной жизни, но есть свои пределы, свой потолок.

С м у й д р а. У каждого свой?

Г а й л и с. К сожалению.

С м у й д р а. А мой каков?

Г а й л и с. Медне, в чем дело? Ведь вам нет еще и…

С м у й д р а. Доктор, а нельзя без операции?

Г а й л и с. Муж не сказал вам, что на завтра мы созываем консилиум?

С м у й д р а. Ничего он мне не сказал.

Г а й л и с. Ничего? Абсолютно ничего или…

С м у й д р а. Ушел, не попрощавшись.

Г а й л и с. Тут какое-то недоразумение.

П а р с л а (напевает). «Не надо печалиться…»

C т а р ш а я  с е с т р а. Ну, а теперь скоренько все по своим палатам. Визбулите!

В и з б у л и т е  уходит влево.

Следом за ней — С м у й д р а, П а р с л а  и Г у н в а л д и с.

А вы, молодой человек, чего дожидаетесь? Быстро, быстро!

Медленно, в задумчивости уходит  И н т.

В противоположную сторону направляется  О с к а р, поддерживаемый  Б е н и т о й.

Г а й л и с. Каково сегодня настроение у Лаунага?

О с к а р. Обычное, доктор.

Г а й л и с. Это никуда не годится.

Б е н и т а. Вот и я говорю.

Г а й л и с. Пусть будет лучше или хуже, но перемена обязательно должна быть. Изо дня в день.

Все трое уходят.

C т а р ш а я  с е с т р а (Ирмгарде). Посидите здесь, Чиксте. Сестра Рута вас позовет.

И р м г а р д е. Хорошо, хорошо. (Садится.)

Р у т а (старшей сестре). До вечера еще далеко, а чего только…

C т а р ш а я  с е с т р а. Такая у нас работа.

Р у т а. И завтра в ночь мне дежурить. Как назло. Весь вечер Лиго…

Обе, разговаривая, уходят вправо.

Остались Ирмгарде на своей кушетке, Марис, который стоит у окна, и студенты-практиканты на переднем плане.

Я у с м а. Марис, иди к нам!

Марис подходит.

Кто тут у тебя лежит?

М а р и с. Бабушка.

Я у с м а. Ты не знаешь, почему нас избегает Визбулите?

М а р и с. Чего не знаю, того не знаю.

А й р а. Мы были на ее обследовании, и после этого она, едва нас завидит…

М а р и с. Что с ней?

А й р а. У нее…

В и л н и с. Айра!

Я у с м а. Как дела в школе?

М а р и с. Так себе.

Я у с м а. Медаль получишь?

М а р и с. Посмотрим.

Я у с м а. Десять лет никому не удавалось.

А й р а. Директриса от радости в темноте начнет светиться.

М а р и с. Отчего ты столь дурного мнения о директрисе?

А й р а. Я?

М а р и с. В темноте светятся гнилушки.

Я у с м а. Не только.

В и л н и с. Скелеты тоже светятся.

М а р и с. Тем более.

В и л н и с. Проснусь среди ночи, взгляну на верхотуру шкафа — там у меня череп стоит, за пол-литровку у экскаваторщика в Старой Риге выменял…

А й р а. Вилнис! Меня одергиваешь, а сам что мелешь?

Я у с м а. И то правда. В больнице!

В и л н и с. В присутствии больных разговор на эту тему, разумеется, абсолютно недопустим, но ведь Марис не больной.

А й р а. Откуда тебе известно?

Я у с м а. Ты его обследовал всесторонне и тщательно?

А й р а. Ишь какой чудо доктор объявился! Окинул взглядом на расстоянии и — «здоров»!

Я у с м а. Несерьезно, молодой коллега.

А й р а. Пациента надо обследовать.

М а р и с. Я, к сожалению, тороплюсь… До свиданья, бабушка! Держись! Этой троице ни за что не давайся в руки! (Убегает влево.)

Я у с м а. Марис! (Вместе с Айрой спешит за ним следом.)

Уходит и  В и л н и с.

Навстречу, громыхая, катится тележка с кастрюлями, тарелками, ложками. Рядом шагает  А г а т а, полотенце переброшено через плечо, а тележку катит  Л е л д е.

Тележка останавливается рядом с Ирмгарде.

Агата, поджав губы, наливает суп. Молча ставит тарелку на тумбочку.

Лелде подает второе блюдо, наливает стакан киселя.

Л е л д е. Прошу к столу. Приятного аппетита.

И р м г а р д е. Спасибо.

Тележка покатила дальше, вправо по коридору. Когда она скрылась, А г а т а, не выдержав, возвращается обратно.

А г а т а. Ай, как же это вы на меня наябедничали, госпожа Чиксте! Только знайте, мне от этого ни холодно, ни жарко!

И р м г а р д е. Да разве я, Агата…

А г а т а. Молчите уж! Зачем сказали старшей сестре, от кого услышали? Да спроси у меня кто про вас, я б скорее язык проглотила, чем…

И р м г а р д е. Агата, но…

А г а т а. И без того в этой больнице житья не было, а теперь еще пойдут интриги!

Появляется сестра  Р у т а.

Р у т а. Агата, не оставляйте Лелде одну. Ей не справиться.

А г а т а. Известное дело, не справиться. Без меня. А как тут ко мне относятся? Много ли вижу благодарности? (Уходит.)

Р у т а. Я пришла вас к доктору пригласить, но вы…

И р м г а р д е. Совсем аппетита нет. (Встает.)

Р у т а. Хоть что-нибудь поешьте.

И р м г а р д е. Нет, нет. Идемте, сестрица.

Обе уходят вправо.

Некоторое время на сцене никого нет, и в центре нашего внимания ваза с дубовой веткой, аиром и ромашками. Потом