Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

столько одолел!

О с к а р. Никак жены не дождусь.

C т а р ш а я  с е с т р а. Только не спешите, помаленьку, полегоньку!

О с к а р. Если бы вы знали, сестричка, как надоело… (Делает неуверенный шаг.)

Лелде подбегает помочь ему опуститься на кушетку. А г а т а  уходит влево.

Койка опротивела, палата опостылела, соседей ни видеть, ни слышать не хочется… (Усаживается.) Спасибо, девочка. Сам себе осточертел.

C т а р ш а я  с е с т р а. А вот и ваша супруга.

Л е л д е. Я могу идти?

Старшая сестра кивает.

Л е л д е  поспешно уходит.

С хозяйственной сумкой появляется  Б е н и т а, с виду значительно моложе мужа.

Б е н и т а. Доброе утро.

C т а р ш а я  с е с т р а. Доброе утро. (Глазами указывает на Оскара.)

Б е н и т а. Оскар, без моей помощи?

C т а р ш а я  с е с т р а (тихо). Опять не в духе.

Б е н и т а. Я сейчас. (Уходит вправо.)

C т а р ш а я  с е с т р а. Остальным в палате, Лаунаг, живется ничуть не лучше, пожалуй, наоборот, просто терпения у них больше.

О с к а р. Никто из них, сестричка, не был моряком… Да ведь я не жалуюсь. Только надоело.

В коридоре слева падает и катится по полу пустое ведро, звучат голоса…

C т а р ш а я  с е с т р а. Это, конечно, опять Агата… (Уходит.)

Возвращается  Б е н и т а, сумку она оставила в палате. Поверх летнего платья на ходу надевает белый халат. Затяжная болезнь Оскара наложила на молодую еще женщину свою печать, в ее голосе не чувствуется июня, а спокойные ритмы поры цветения вереска.

Б е н и т а (подходит к мужу, целует его). День опять обещает быть жарким. Вчера под вечер внизу косили траву, сеном пахнет еще на автобусной остановке. Я принесла тебе все, что просил. Сейчас поешь или сначала погуляем?

О с к а р. Бенита, если ты больше не можешь, ты так и скажи. Я обижаться не стану.

Б е н и т а. Ночью плохо спалось?

О с к а р. Совсем не спалось…

Б е н и т а. Что такое?

О с к а р. Когда я остался один с маленьким ребенком на руках, ты пришла и… и теперь, когда ты его вырастила и могла бы…

Б е н и т а. Перестань, Оскар, перестань. Об этом уже столько раз говорили, все ясно. Отчего тебе не спалось? Было больно?

О с к а р. Не больше, чем обычно.

Б е н и т а. А не начать ли тебе снова пить вечерами твой чай, помнишь… Как в феврале…

О с к а р. В феврале ты дни и ночи просиживала у моей постели, а с марта навещаешь меня каждый день…

Б е н и т а. Оскар, ну, пожалуйста. Далеко ли здесь, к тому же я работаю дома. Сиди за машиной, вяжи… Надоест же. (Помогает мужу подняться.)

Оба рука об руку медленно направляются влево по коридору.

Вчера Андрис приходил со Скайдрите.

О с к а р. Наконец-то.

Б е н и т а. Собирался к тебе привести, но я сказала…

О с к а р. Успеется. Расскажи мне поподробнее про Скайдрите. Как она тебе показалась?

Б е н и т а. Ты знаешь, довольно своеобразная. Не скажу, что красавица и не очень-то разговорчива, но когда мы посидели…

О с к а р. На веранде?

Б е н и т а. Нет, во дворе. Вчера как раз оба жасминовых куста зацвели.

О с к а р. Андрис волновался…

Б е н и т а. Крепился, вида не показывал.

О с к а р. Чем ты их угощала?

Б е н и т а. Расскажу все по порядку. Сначала я…

Навстречу им идут трое больных в пижамах. Здороваются с уходящими  Л а у н а г а м и. В и з б у л и т е  Т а м у ж а — ученица одиннадцатого класса, С м у й д р е  М е д н е  что-нибудь между двадцатью и тридцатью, П а р с л а  Д р у л л е  лет на десять ее старше. В отличие от Визбулите и Смуйдры на ней своя собственная элегантная пижама.

В и з б у л и т е. Она на меня набросилась, будто это я ведро опрокинула. Ну не ведьма? «Вы на меня не кричите!» — говорю.

С м у й д р а. Санитаркам в этой больнице приходится нелегко.

П а р с л а. Агата вторую неделю собирается и все никак не может уволиться.

В и з б у л и т е. Агата есть Агата, но вот Лелде я не понимаю! Спрашиваю ее, почему не подыщешь другую работу, а она улыбается.

С м у й д р а. Когда дежурит Лелде, для больных все равно что праздник. Совсем другое настроение в палатах.

Справа возвращается каталка с больным. Рядом столь же величаво шагает сестра  Р у т а, на углу опять помогает фельдшеру  У л д и с у  изменить направление каталки… Оба с каталкой удаляются влево.

В и з б у л и т е. Видали? Весельчак, балагур Ланцениек! Ни кровинки на лице, будто неживое… Неужто и нас такое ожидает?

С м у й д р а. Визбулите, не пугай.

В и з б у л и т е. Да ведь твой муж уверял, что там ничего не чувствуешь. Человек заснет, а проснется уже на своей койке.

П а р с л а. Этого еще недоставало, чтобы все чувствовать. В наше-то время, когда сердца пересаживают и скальпелем ковыряются в мозговых полушариях.

С м у й д р а. До сих пор я предпочитала идти на все с открытыми глазами… (Садится ко кушетку, но вскоре ложится на нее.) Когда рожала Иевиню и возникли осложнения, я отказалась от всяких наркозов.

Визбулите подходит к окну и смотрит на улицу.

Парсла устраивается на стуле с вязальными спицами.

В и з б у л и т е. Такси с зеленым огоньком, и никто не остановит!

С м у й д р а. Летом и пешком приятно прогуляться. Лесной тропинкой или лугом… Мне всегда немного жаль, когда Астрид мчит меня на «Жигулях» по холмистой Пиебалге{108}, — только пыль стелется.

П а р с л а. Что может сравниться с путешествием на пароходе.

В и з б у л и т е. По морю?

П а р с л а. По Енисею.

В и з б у л и т е. Мы с папой и мамой совершили поездку на велосипедах вдоль Венты. В одном месте остановились на ночевку у реки, и к нам подошли лесорубы гуцулы, мы учили их петь «Вей, ветерок!».

Справа появляется доктор  Г а й л и с.

Б о л ь н ы е. Здравствуйте, доктор.

Г а й л и с. Здравствуйте, девочки. (Парсле.) Самочувствие?

П а р с л а. Бузовое, доктор.

Г а й л и с. Завтра после обхода, пожалуйста, зайдите ко мне. Что Визбулите скажет?

В и з б у л и т е. Бр-бр-бр-бр-бр…

Г а й л и с. А если с берберского языка перевести на общепринятый?

В и з б у л и т е. Дрожь берет.

Г а й л и с. Не вижу оснований.

Смуйдра собирается встать.

Лежите, лежите! Гуляли, утомились?

С м у й д р а. Да… Доктор, скажите, без операции нельзя?

Г а й л и с. Подумаем, поразмыслим.

С м у й д р а. Ну пожалуйста.

Появляется сестра  Р у т а.

Г а й л и с. С вашим мужем посоветуемся.

С м у й д р а. Он-то как раз считает, что нужно.

Г а й л и с. Во всяком случае, попросите его заглянуть ко мне.

С м у й д р а. Хорошо, доктор.

Р у т а. Прошу прощения, доктор…

Гайлис и Рута отходят в сторону.

Вновь поступившая больная, узнав, что ее хотят положить на койку Камалдыни…

Г а й л и с. Понятно. А я-то думал, что с лежанием в коридорах у нас покончено… Ладно, стелите здесь.

Сестра  Р у т а, кивнув, уходит влево.

Справа бегут  Я у с м а, А й р а  и  В и л н и с.

Одну минутку, молодые коллеги!

Студенты останавливаются.

Взгляните, пожалуйста, как идет сестра Рута! Беготня вселяет в больных тревогу, а сэкономленное время сводится на нет — пока отдышитесь, пока пульс придет в норму.

Г а й л и с  с о  с т у д е н т а м и  уходит влево. Навстречу им идет  Л е л д е  с матрацем и  А г а т а  с простынями, одеялом.

А г а т а (Смуйдре). На кровати лежать надо, на своей кровати!

Смуйдра встает, устраивается на стуле.

Лелде