Комбат по прозвищу Снежный Лис - Владимир Першанин

— Охрана не спала всю ночь, — вступился за своих погибших товарищей лейтенант. — Они встретили русских огнём, но их танковый кулак обрушился слишком внезапно.

— Штурмовым батальоном руководил опытный и продуманный русский командир. Ты помнишь, какое прозвище получил в Африке наш знаменитый фельдмаршал Эрвин Роммель?

— Так точно, господин полковник. Его называли Лис Пустыни. Он крепко вломил там англичанам.

— Ну, а ваш хвалёный дивизион, усиленный зенитками и минометами, с ходу разнес Снежный Лис. Русский комбат рангом ниже, но умело атаковавший на открытой со всех сторон снежной равнине. Или он вынырнул со своими «тридцатьчетвёрками» из-под снега?

— Никак нет, — замялся лейтенант. — Он двигался по равнине ночью, и мы не успели среагировать.

— Ладно, оставим прошлое позади, — смягчился полковник. — Ты всего лишь лейтенант, и главная вина лежит не на тебе. Но расплачиваться придётся. Твоя группа, как и другие, приблизится по-тихому. Тем более, русские наверняка отмечали весь день победу — они любят выпить. Вас вооружили для штурма автоматами, гранатомётами, боеприпасов в достатке. Докажите, что вы умеете мстить.

Спортивно сложенный лейтенант в туго затянутой камуфляжной куртке, с автоматом, гранатами за поясом и запасными магазинами в подсумке, был настроен решительно. Родом из пригорода Берлина, он прошёл с тринадцати лет факельные шествия, многотысячные митинги на стадионах, когда масса таких же решительных мальчишек и девушек, будущих покорителей мира, кричали несмолкаемое «Хайль!» в честь своего фюрера.

В шестнадцать лет он громил лавки проклятых Богом евреев и проломил железным прутом голову соседу по улице, когда тот пытался защитить своих дочерей. Их изнасиловали здесь же, в разграбленной лавке возле мёртвого тела отца, а девятиклассник Гельмут стал считать себя мужчиной.

После школы он записался добровольцем в армию. Закончил артиллерийское училище и с весны сорок второго года воевал в России. Его батарея обстреливала Севастополь, топила суда с беженцами, затем была переброшена под Сталинград. С приходом зимы дальнобойный дивизион не давал большевикам прорвать стойкую оборону его товарищей, солдат армии Паулюса.

И вот от дивизиона остались в живых лишь четыре десятка рядовых артиллеристов и два офицера, старший из которых сразу направился в лазарет. Гельмут спросил полковника, поддержат ли их танки, но получил резкий ответ:

— Ваши бывшие позиции были хорошо укреплены. Сейчас там изрытая земля, воронки и сгоревшая техника. Русским есть где прятать свои танки и вести прицельный огонь. Всё должны решить штурмовые группы, которые усилены сапёрами и огнемётными расчётами. Жгите азиатов без всякой жалости — они заслужили это. А наши танки и самоходки подойдут в своё время.

Спрашивать было больше не о чем, оставалось только выполнять приказ. Солдаты, кроме обычного стрелкового вооружения, имели 30-миллиметровые гранатомёты, магнитные мины и несколько ранцевых огнемётов. Но противотанковое оружие было эффективно на небольшом расстоянии. Сумеют ли группы ворваться на позиции, смяв кольцо охраны?

Холм возвышался среди снежной равнины мрачной тёмной массой, где снег частично растаял и был закопчён от огня и дыма. Изредка из траншей вылетали осветительные ракеты. То в одном, то в другом месте стучали короткие пулемётные очереди.

Группа лейтенанта сумела подползти на сто шагов и замерла в снегу. Вокруг было минное поле. Русские об этом знали и держали здесь не слишком многочисленные посты. Слышался негромкий разговор пулемётчиков, виднелся огонёк махорочной цигарки.

Затем прошёл дежурный офицер, о чём-то поговорил с пулемётчиками и двинулся дальше. При свете взлетевшей ракеты Гельмут отчётливо разглядел светлый полушубок русского офицера и меховую шапку. Медлить дальше было нельзя — группа находилась слишком близко к русским.

Двое солдат подползли к пулемётчикам с тыла. Это были единственные уцелевшие разведчики дивизиона, умевшие бесшумно приблизиться к врагу. Две тени в маскхалатах метнулись к расчёту «Дегтярёва» и ударами ножей уничтожили обоих русских.

Группа, пригнувшись, добежала до траншеи и замерла, прислушиваясь к ночным звукам. Кажется, всё шло пока удачно. Теперь осталось выждать несколько минут, чтобы нанести удар одновременно с двумя другими группами. Гельмут разглядел в бинокль русскую «тридцатьчетвёрку». Она стояла на краю капонира метрах в восьмидесяти от траншеи.

Кумулятивный заряд гранатомёта на таком расстоянии был способен пробить лобовую броню и поджечь танк. Но неподалёку могла располагаться другая «тридцатьчетвёрка». Чтобы излишне не рисковать, лейтенант приказал второму гранатомётчику и нескольким солдатам продвинуться глубже.

В эту минуту раздался взрыв, и поднялась стрельба в том месте, где располагалось русское боевое охранение.

На башне «тридцатьчетвёрки» откинулся люк и показалась голова танкиста. Гранатомётчики сработали, не дожидаясь команды. Два кумулятивных заряда, весом 800 граммов каждый, ударили в корпус машины, пробивая броню струёй раскалённого газа. Клубящееся пламя сжигало всё внутри танка, убивая в считанные секунды экипаж. Через верхний открытый люк сумел выскочить лишь сержант — командир башни.

Шипя, вспыхивали снарядные гильзы. Взорвались сразу несколько фугасных снарядов, сотрясая машину. Язык пламени вырвался из люка, горящая «тридцатьчетвёрка» осветила всё вокруг. Вдоль траншеи бежали на подмогу пулемётчикам двое десантников.

Оба угодили под трассу скорострельного машингевера МГ-42 (двадцать пуль в секунду) и упали, срезанные наповал.

— Вперёд! — крикнул Гельмут. — Мы перебьём их, как сонных кур.

Молодой лейтенант был возбуждён удачным началом штурма и бежал впереди. Огонь осветил контуженного танкиста, который передёргивал затвор трофейного вальтера. Гельмут опередил его длинной очередью из своего МП-40. Пули пробивали тело насквозь, вырывая клочья из замасленного бушлата.

— Никакой пощады! — воскликнул лейтенант. — Эти азиаты давили наших товарищей живьём.

Перешагивая через тело смертельно раненого танкиста, Гельмут дал ещё одну очередь, хотя в этом не было необходимости. Вид умирающего врага возбуждал его, он стрелял, не считая патронов.

Если взвод Гельмута, а следом и другой усиленный взвод под командой опытного сапёра, обер-лейтенанта, ударившие с флангов, прорвались на позиции и продвигались вперёд, то егеря на центральном участке угодили под огонь боевого охранения.

Лыжи они сняли и быстро ползли, держа наготове оружие. Из траншеи их вряд ли заметят — егеря скользили сквозь снег умело и бесшумно. Главную опасность представлял русский танк. Это была лёгкая машина Т-70 с 45-миллиметровой пушкой и пулемётом. Егеря рассчитывали, что её экипаж из двух человек мало что разглядит в ночи.

Возглавлял боевое охранение младший лейтенант Антон Зуйков, командир лёгкого танка. Он не слишком надеялся на отделение десантников. Люди сутки не спали и почти все хорошо хлебнули днём трофейного рома.