Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

II

В пункте сбора Мартел обнаружил пару десятков человек – около половины всех сканеров. Он поднял говорящий палец. Большинство сканеров стояли парами лицом к лицу и беседовали, читая по губам друг друга. Несколько более старых и нетерпеливых царапали на планшетах и совали написанное под нос собеседнику. На всех лицах застыло тупое, мертвое, расслабленное выражение хабермана. Войдя в комнату, Мартел знал, что многие усмехнулись в обособленных глубинах своего сознания, размышляя о вещах, которые невозможно выразить формальными словами. Давно ни один сканер не являлся на собрание в кренче.

Вомакта не было; возможно, подумал Мартел, он по-прежнему обзванивает других. Лампочка на телефоне то вспыхивала, то гасла; звенел звонок. Мартелу стало не по себе, когда он понял, что единственный из всех присутствующих может слышать этот громкий звук. Он осознал, почему обычные люди не любили находиться рядом с группами хаберманов или сканеров. Мартел оглянулся в поисках компании.

Его друг Чан был здесь, но объяснял какому-то пожилому брюзгливому сканеру, что понятия не имеет, почему Вомакт позвонил. Мартел огляделся снова и заметил Парижански. Направился к нему, огибая других с ловкостью, свидетельствовавшей о том, что он чувствует свои ноги и может не следить за ними. Несколько сканеров обратили к нему свои мертвые лица и попытались улыбнуться. Но им не хватало полного мышечного контроля, и их лица исказили ужасные гримасы. (Сканеры знали, что не следует выражать эмоции лицом, которое им не подчинялось. Клянусь, что буду улыбаться только в кренче, пообещал себе Мартел.) Парижански подал ему знак говорящим пальцем. Глядя Мартелу в лицо, произнес:

– Ты явился сюда в кренче?

Парижански не слышал собственного голоса, и слова ревели, словно в сломанном, хрипящем телефоне. Мартел вздрогнул. Но он понимал, что вопрос задан из добрых побуждений. Крепкий Поль был добрейшим человеком.

– Вомакт позвонил. Экстренная ситуация.

– Ты сказал ему, что кренчишься?

– Да.

– И он все равно заставил тебя прийти?

– Да.

– Значит, дело не в Космосе? Ты не можешь отправиться Наверх-и-Наружу. Сейчас ты как обычный человек.

– Верно.

– Тогда почему он нас вызвал?

Дохаберманова привычка заставила Парижански вопросительно взмахнуть руками. Его ладонь задела спину стоявшего позади старика. Шлепок разнесся по всей комнате, но только Мартел услышал его. Он инстинктивно просканировал Парижански и старого сканера; те просканировали его в ответ. Лишь после этого старик спросил, зачем Мартел просканировал его. Когда Мартел объяснил, что он под кабелем, старик быстро двинулся прочь, чтобы рассказать всем о кренчнутом сканере в пункте сбора.

Даже эта мини-сенсация не смогла отвлечь большнство сканеров от тревоги по поводу экстренной ситуации. Молодой человек, лишь год назад просканировавший свой первый полет, драматично встал между Парижански и Мартелом и эффектно взмахнул перед ними своим планшетом: Вомакт спятил?

Старшие сканеры покачали головами. Мартел, помня, что юноша пробыл хаберманом совсем недолго, смягчил мрачную серьезность отрицания приветливой улыбкой.

– Вомакт – старший сканер, – сказал он нормальным голосом. – Уверен, что он не мог сойти с ума. Разве его блоки не сообщили бы об этом?

Мартелу пришлось повторить вопрос, произнося слова медленно и четко, прежде чем юный сканер понял его. Молодой человек попробовал улыбнуться, и его лицо забавно исказилось. Но он достал планшет и нацарапал: Ты прав.

Чан оторвался от своего приятеля и подошел к ним, его лицо с китайскими чертами блестело в теплом воздухе. (Странно, подумал Мартел, что так мало китайцев становятся сканерами. А может, и не странно, если вспомнить, что они никогда не выполняют свою квоту по хаберманам. Китайцы слишком любят жизнь. Те из них, кто становятся сканерами, отлично работают.)

Чан увидел, что Мартел под кабелем, и произнес вслух:

– Ты ломаешь устои. Должно быть, Люси рассердилась, лишившись тебя?

– Она неплохо справилась. Чан, это странно.

– Что именно?

– Я под кабелем и могу слышать. У тебя нормальный голос. Где ты научился говорить как обычный человек?

– Занимался со звукозаписями. Забавно, что ты это заметил. Думаю, я единственный сканер на всех Землях, который может сойти за обычного человека. Зеркала и звукозаписи. Я определил, как себя вести.

– Но ты не?..

– Нет. Я не чувствую, не слышу и не ощущаю вкусов и запахов, как и ты. Способность говорить не слишком мне помогает. Но я заметил, что она радует окружающих.

– Это изменило бы жизнь Люси.

Чан глубокомысленно кивнул.

– На этом настоял мой отец. Он сказал: «Ты можешь гордиться тем, что ты сканер. Но мне жаль, что ты не человек. Скрывай свой недостатки». И я попробовал. Я хотел рассказать старику о Наверху-и-Снаружи, о том, чем мы там занимаемся, но его это не интересовало. Он сказал: «Конфуция устраивали самолеты. Меня они тоже устраивают». Старый плут! Изо всех сил пытается быть китайцем, а сам даже не умеет читать на старокитайском. Но он отлично соображает и неплохо передвигается для человека, кому скоро исполнится две сотни.

– На своем самолете? – улыбнулся Мартел.

Чан улыбнулся в ответ. Он потрясающе контролировал лицевые мышцы: сторонний наблюдатель не заподозрил бы, что Чан был хаберманом, управлявшим своими глазами, щеками и губами при помощи холодного рассудка. Выражение его лица было естественным, как у живого. Поглядев на мертвые, холодные лица Парижански и других, Мартел ощутил укол зависти к Чану. Он знал, что сам выглядит нормально, но почему бы и нет? Ведь он был под кабелем. Повернувшись к Парижански, Мартел произнес:

– Видел, что Чан сказал о своем отце? Старик летает на самолете.

Парижански зашевелил губами, но звуки ничего не значили. Он достал планшет и показал его Мартелу и Чану: Жжж жжж. Ха ха. Млдц.

В этот момент Мартел услышал шаги в коридоре и машинально посмотрел на дверь. Другие глаза проследили за его взглядом.

Вошел Вомакт.

Группа выстроилась четырьмя параллельными рядами по стойке «смирно». Сканеры просканировали друг друга. Множество рук потянулось к электрохимическим регуляторам грудных блоков, которые начали перегружаться. Один сканер вытянул сломанный палец, обнаруженный напарником, чтобы его обработали и наложили шину.

Вомакт взял свой церемониальный посох. Кубическое навершие озарило комнату красной вспышкой, ряды перестроились, и все сканеры сделали жест, означавший: Явился и жду указаний!

Вомакт принял позу, означавшую: Я старший и беру командование на себя.

Говорящие пальцы поднялись в ответном жесте: Мы подчиняемся и отдаем себя в ваше распоряжение.