Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

Спустя примерно три с половиной часа, наконец добравшись до Маленькой Италии, Киэнн оставил завернутую в шерстяной плащ и уже расколдованную девочку на пороге особняка своей давней бездетной клиентки. Надеюсь, тебе повезет, куколка.

Ну что ж, успех обнадеживает. Разумеется, это — самая примитивная подмена из возможных, с одним лишь копированием внешнего облика. Но когда дойдет до серьезной работы — можно будет попросить о помощи кого-то более опытного и одаренного. Участие в ритуале одного помощника вполне допустимо, но именно помощника, а не того, кто возьмет и сделает всё за тебя! Так не прокатит, особенно в твоем случае, когда сохранить природу оригинала жизненно важно.

Чтобы сесть на метро, конечно, все-таки пришлось стянуть двадцатку у здоровяка, покупавшего тройной капучино на улице. Хех, полгода назад ты бы к такому точно не полез. Только не сильно высоко задирай нос, а то ведь щелкнут. Но пока все шло даже слишком гладко. Утренний поезд на Уокиган пришел точно по расписанию и до места назначения Киэнн доехал без каких-либо приключений.

Джиллиан Маккембридж дома не было. Замок на двери оказался электронным, а такую штуку особо не надуришь. Да и вламываться в дом к девушке в ее отсутствии — не лучший способ возобновить знакомство. Ладно, не могут же у Аинэке на каждом углу шпионы сидеть — ресурсов не хватит. Киэнн сбросил фит фьяту и позвонил соседям, чтобы немного расспросить о хозяйке двери напротив. К его счастью, Джилл только на днях вернулась из диспансера и, вероятно, просто вышла куда-то по делам. Радушная соседка пригласила остаться на чай, и Киэнн решил не сопротивляться соблазну. Тем более, что чай у перуанки был с листьями коки и бодрил поистине волшебно. Да и бисквиты к чаю пришлись кстати…

Полчаса спустя он каким-то образом оказался с ней в кровати и, признаться, только риск упустить Джилл и таким образом завалить всю миссию удержал его от желания повторить этот неожиданный опыт еще десяток раз. Потому что чушь это все собачья, про сублимацию и ее чудодейственное влияние на все виды творчества, включая магию. Ну и тем более, что обаятельная индеанка была тоже непротив. В общем, от малышки Элениты он вышел уже ближе к полудню и позвонил в дверь к Джиллиан вторично. После затянувшейся заминки ему все-таки открыли.

От рыжей ирландской шевелюры Джилл, понятное дело, не осталось ничего, и когда-то самая шикарная шлюха Аптауна даже не пыталась скрыть ее отсутствие. Бровей и ресниц тоже не было. Щеки ввалились, лицо посерело. В общем-то Киэнн готовил себя к чему-то подобному, но представлять — одно, увидеть собственными глазами — другое.

— Кен? — вопросительно подняла голые надбровные дуги Джилл. — Тебе чего надо?

Киэнн слабо улыбнулся:

— Видишь меня насквозь, Джилл. Просто так я не прихожу.

Она покривилась:

— Я теперь столько излучаю, что всех как рентгеном просвечиваю. Ну, заходи, раз уж пришел. Надеюсь, ты не надолго.

Приятно иметь дело с женщиной, которая не собирается тебе врать. Киэнн уклончиво качнул головой:

— И да, и нет.

Джилл, неуверенно придерживаясь за стены, провела его в гостиную. Та была все еще частично обставлена вычурным дорогим антиквариатом, но большая часть его уже либо исчезла, либо была заменена нелепо дисгармонирущим дешевым новоделом. Шторы, как всегда, плотно задернуты, на стенах дрожат ярко-розовые блики от тяжелой хрустальной люстры, чем-то похожей на канделябр с черепами из Кэр Анноэт. Джилл никогда не любила солнечный свет, раньше объясняла это тем, что не хочет испортить невероятный молочный цвет своей кожи, делавший ее особенно притягательной.

— Дерьмово выглядишь, Сладкая Джилл, — без обиняков заметил ей Киэнн.

Она тоскливо закатила глаза:

— Мог бы хоть раз в жизни сказать что-то приятное.

Киэнн пожал плечами:

— Ну, ты же знаешь, приятное я и говорю, и делаю обычно только за деньги.

Бледная тень прежней Джиллиан трясущимися руками заварила кофе и уселась напротив него:

— Давай, выкладывай: зачем пришел? Какие проблемы у тебя на этот раз?

Киэнн медленно отхлебнул из предложенной чашки, оттягивая решающий момент.

— Вначале давай о твоих. Потому что я могу их решить.

Джилл вздрогнула:

— Шутишь?

— Джилли, надо было мне тащиться через полвселенной, чтобы позабавить тебя неуместной шуткой? Я на полном серьезе. У меня есть возможность вылечить твой рак. Правда, взамен ты получишь кое-что другое.

Она вновь поморщилась:

— Ты спишь с сумасшедшей ученой, которая считает, что изобрела новое лекарство от рака? Вот уж не знала, что безумие тоже передается половым путем!

Киэнн и глазом не моргнул:

— Ты почти угадала, детка. Но лекарство действительно есть. Давай так: ты выслушаешь все, что я собираюсь тебе рассказать, каким бы безумным и невероятным это тебе не показалось, а уже потом, если хочешь, можешь выставить меня за дверь.

Джилл вздохнула и откинулась в кресле:

— Ладно, валяй, рассказывай. Завещание я уже составила, так что свободного времени у меня…

Киэнн быстро сосредоточился, прочитав особо яркую и болезненную мысли на опережение:

— …примерно три месяца?

Она нахмурилась:

— Откуда ты знаешь?

Киэнн удовлетворенно кивнул:

— Сейчас объясню.

Джилл терпеливо дослушала его до конца, затем неуклюже встала и проковыляла в другой конец гостиной.

— Окей, Кен, я тебя поняла. И, думаю, даже знаю, чем могу помочь. — Она порылась в раскиданных на столе бумагах и извлекла маленький белый прямоугольник с именем и телефоном. — Вот. Хороший доктор, советую. Может, тебе даже на стационар ложиться не придется. Попьешь таблетки — и твои галлюцинации пройдут.

Ну, ничего другого он, в принципе, и не ожидал. Джилл — женщина здравомыслящая, что и делает ее такой великолепной кандидатурой. Жаль, что наврать ей нельзя, хорошо построенная ложь звучала бы куда убедительней. Киэнн смиренно принял из рук Джиллиан визитку психиатра и огорченно вздохнул:

— Ладно, Джилли, как скажешь. Спасибо, вкусный кофе. Я пойду? — Он небрежно обернулся в сторону выхода и, незаметно сотворив простейшую иллюзию, как бы невзначай спросил: — Прости, не напомнишь, которая дверь ведет в прихожую? Левая или правая?

Джиллиан проследила за его взглядом и зло прищурилась. Разумеется, никакой второй двери там быть не могло. И никогда не было. До сего часа.

— Что ты мне подмешал?

— Да я к тебе и не приближался, детка! Так что с твоей дверью? Она вообще есть?

Дверей не было. Ни единой. На сплошной гладкой стене с персиковыми обоями в стиле японской живописи насмешливо красовалась «Юная девственница, самоизнасилованная рогами собственного целомудрия» Сальвадора Дали.