Дневник призывателя - Юлия Ставицкая

живым и услада для мертвых, что никогда не знали тепла.

Стоит ли возвращаться, если тебя не ждут? Нужно ли ждать, когда знаешь, что никто не придет?

Ты тянешь за нить. Понимаешь, что она привязана к вратам и отпускаешь, точно даешь добро на свободу марионеткам.

Из тени поднимаются девичьи фигуры, облаченные в капот, свободные белые платья, не скрывающие их тонкий стан. Они улыбаются и манят к себе, подзывают и влекут, протягивая изящные руки в кружевных перчатках. Их губы нежнее шелка, а кожа, как бархат. Но на шеях у них те же ошейники, только с шипами внутрь, что ранят тонкие лебединые шеи.

За спинами девушек трепещут ранимые ярко-синие крылья, как у бабочек, напоминающие летнее небо. Коснешься их, и они осыпятся, лопнут, подобно мыльному пузырю. Их жизнь быстротечна, она точно миг. Для них день словно вечность, когда для других он не длиннее страницы.

Но все здесь иллюзия, все здесь обман. Тела девушек не похожи на плоть. Их вылил из стали тот, кто заставил служить и проверять – нужны ли те, кто идет по мосту?

Девушки смеются заразительно и громко, журчат, подражая горной реке, спускающейся в долину.

Одна вытаскивает из своей груди сямисэн и начинает играть мелодию, полную восторга и печали, другая смахивает с лица алмазные слезы и прикрывается веером. Смотрит поверх него и смущенно кивает. Идет медленно, кружит мотыльком вокруг тех, кто хочет пройти.

Восклицает невнятно и вновь пропадает в тени, точно в коконе, из которого неуверенно смотрит на свет.

Слышишь этот звук? Он идет из твоего сердца, которое знает все наперед. Этот звук изменяет узор линий на твоих ладонях и толкает вперед.

Ты и сам не замечаешь, как переступаешь порог врат и оказываешься на другой стороне. Что там позади? Где девушки и музыка? Смотришь, а там никого, только невнятные тени. Художник смыл свою работу с холста.

Иди дальше, не останавливайся или станешь частью этой картины.

Ступаешь по пеплу, оборачивающемуся сочной весенней травой. Наступает лето, и трава жухнет и засыхает, чтобы вновь стать землей, которая ее породила. Сотни тысяч шагов утрамбовывают землю, превращая ее в хоженую тропу. Проходит немного времени и появляется щебенка. Еще немного и плитка. Все для людей, все против природы. Значит, третьи врата уже близко. Они совсем скоро явят себя.

Последние врата, белые, как первый снег или чистый лист бумаги. Они, как младенец, издавший свой первый крик. Они, как женщина, что разменяла свою красоту на любовь вереницы мужчин и осталась одна на всем свете. Они непорочны и благостны, точно за ними открываются просторы рая, и грешны, точно сулят всем бесконечные муки.

Шагнешь за них и узнаешь, что выхода никогда и не предполагалось. Спасти тебя может лишь рассвет, но он тут не наступал уже множество лет.

Стражи здесь молчаливы и неподвижны. Они только доспехи, сбежавшие из древнего замка.

Прошел мимо всех, скользнув на узкую улицу, перетекающую в площадь. Шествие уже идет… Пандемониум в сборе. Все духи ждут только того, когда прибудет их хозяин и займет свой трон.

Хоть бы раз он не явился.

Я прошмыгнул в одну из подворотен, заканчивающихся тупиками, и затаился в тени, среди стопок книг и снующих мышей. До чего все дошло? Здесь уже привыкли выкидывать и сжигать книги. Скоро дойдут до людей. Впрочем, о чем это я? Мы для них не более чем игрушки или пища.

Они чудовища. Но… Чем мы лучше? Чем лучше я?

Я только боюсь того, что стану одним из них, заплутав здесь, на ярмарке душ. Поменяюсь местами с тенью или отражением, позабыв навсегда, кто я есть и зачем.

Отражение наставляет на меня револьвер. Говорит одними губами: «Бах». Смеется, ведь знает, что момент еще не настал.

Я прижал к лицу маску и поднял взор на того, кто шел во главе шествия, яркого и красочного, точно принц, облаченный во все черное, и смеялся, приглашая остальных присоединиться к нему. И ведь были те, кто тянул к нему руки, растворяясь во всем этом, точно дети, попавшие на долгожданный фестиваль. Вот только в нем было гораздо больше смысла, чем можно представить.

Люди в белых одеяниях и звериных масках, создания, словно сошедшие со страниц дневников деда, твари, которых я прежде не видел. Кто это? Зачем явились?

Тону во всем. Держу маску, впивающуюся в кожу, подобно шипам, и жду.

Тут так много красных фонарей, синих огней и цветных лент, что у меня рябит в глазах и я, чуть покачиваюсь, облокачиваясь о стену. Это праздник красок, где пировали те, о ком смертные зачастую не ведают. Создания из кошмаров и детских сказок. И где-то рядом крадется Зверь. Он точно тень, верная своему господину, тому, кто правит балом не только сегодня, всегда.

Тихо выдохнул, чтобы унять биение сердца. Тише, глупое, молчи. Не выдавай.

Хоть бы «принц» меня не заметил. Хоть бы прошел мимо. Прошу.

Вот так, словно меня здесь нет, и никогда не было.

Опустил взор и теперь глядел исподлобья – слишком близко, а я знаю, что он читает по глазам. Мне страшно, что даже мое дыхание может привлечь его внимание. Впрочем…

Если он чего-то захочет – он это получит.

Я смотрел на него, холодея от страха, и ждал, пока он пройдет. Уведет за собой всю толпу. В небо взмыли два дракона и зависли над ним, сплетаясь в странном танце. Мне казалось, что тело мое сейчас вылеплено из снега и сразу же растает, если наши взгляды пересекутся.

Узнает? Конечно.

Меня всегда выдаёт то, что я призыватель. А продавец чувствует эту метку на моем сердце. Это точно льдинка, которую невозможно вытащить. То, что обжигает сильнее огня, если начать использовать. А я не смог отказаться, когда все узнал.

Дед пытался спасти меня, когда все понял, но было уже слишком поздно. Мальчик вырос. Мальчик приобрел взгляд того, кого лучше не знать, и теперь он похож на него.

Он обжигает всех, кого любит, и просит бояться себя. Бежать…

Встряхнулся, отгоняя посторонние мысли, и вновь оглядел продавца кошмаров. Тот обрел новое тело. Теперь он выглядит младше меня. Юноша в дорогом костюме, улыбающийся так искренне и тепло, что ему хочется верить. Но вместе с этой отеческой улыбкой комплектом идет взгляд палача. Суровый и безжалостный. Впрочем, сейчас он и правда кажется счастливым.

Я медленно двинулся следом.

Подле него идет девушка с копной волнистых светлых волос. От нее тоже пахнет