Призрачный рай - Mila Moon

Взгляд иногда гулял по открытым молочным бедрам, задерживался на кроваво-чёрной тату, и фантазия непроизвольно работала, подкидывая различные догадки. Если бы Хэйс была фригидной, точно не прыгнула бы в машину и не светила своим эксклюзивным бельем, давая полное согласие, чтобы ее рассматривали и имели. Распущенная, избалованная сука — вот кем являлась Слэйн Хэйс. Возможно, поэтому сразу привлекла внимание своей вседозволенностью, будто я встретил копию в женском обличии. Я выбираю тех, с кем легко и не возникнет в дальнейшем трудностей: мы расходимся, как в море корабли, обрывая все связи. Есть редкие исключения из правил, но тогда кто-то пострадает, и это явно не я.

— К тебе или ко мне? — сбавил громкость и вопросительно посмотрел на пританцовывающую блондинку.

— На холмы, — без раздумий ответила та, чему-то улыбаясь.

— Шутишь? Там все закрыто.

— Я знаю отличное местечко, откуда открывается потрясный вид на ЛА, — заинтригованно протянула Хэйс. — Или боишься, что нас застукают за непристойностями?

— Да плевал я, — многозначительно взглянул на ночную попутчицу, ухмыляясь и наваливая громкости. Колонки разрывал надрывный голос Сержа Танкяна из группы SOAD и «Сhop Suey». Я покачивал в такт головой, постукивал по рулю и гнал машину к звездам, мысленно представляя, как буду растягивать ее на капоте. Мурашки пробегали по коже от возбуждения, за стеклами тачки взрывались салюты, орали пьяные прохожие, а шаловливые пальчики Слэйн забирались в трусы и сжимали член. Я втягивал со свистящим звуком воздух, сквозь сжатые зубы, стараясь не свернуть к чертовой матери и не насадить ее в ту же секунду.

— Голодная? — автомобиль остановился в полупустынном месте на небольшом островке, который удачно скрывал местонахождение внедорожника за деревьями, но также с вершины открывался невероятный вид на город.

— Очень, — Слэйн провела ногтем по скуле и сексуально улыбнулась. — Есть что-то спокойное?

— Музыка для траха? — насмешливо спросил, доставая сигареты и закуривая. — Нет, я не страдаю сопливой хренью.

— Это очень заводит, — Хэйс вынула из клатча телефон и подключила к проигрывателю. — Например, эта.

Брови удивленно взлетели, и я присвистнул, ловя ее притягательный взгляд.

— Поражаешь. Если ты хочешь делать это постоянно, — я захватил зубами ее нижнюю губу, посасывая и покусывая. — Мы будем делать это постоянно.

Слэйн выдохнула, голубые глаза горели синим пламенем страсти, а грудь тяжело вздымалась. Я хлопнул дверью, прибавляя громкости, и поманил ее за собой. Через несколько минут платиновые волосы разметались по прохладному капоту, и я наслаждался прекрасным зрелищем, высвобождая ее грудь и устраиваясь между ног. Матовая кожа сливалась с блестящей темной поверхностью, создавая четкий контраст. Белое перетекало плавно в черное, звездное полотно сверкало над землей, а под нами горел Ад.

Она выгибалась, водя ладонями по металлу, не отрывала ни на секунду взгляда, пока я резко входил в нее, растягивая и заполняя собой. Я ждал громких стонов, гребаного крика, но ни черта не получал. Слэйн лишь иногда закидывала от наслаждения голову и часто дышала, кусая губы. Она сопротивлялась, вызывая желание подчинить и показать, что на холмах можно орать, потому что они сохранят секрет. Здесь только мрак, я и она, как светлое пятно. Пальцы впивались в нежную молочную кожу, на которой расцветали кроваво-чёрные розы. Зеленые завитки с закрученными листами и шипами обвивали тазовую кость и внутреннюю часть бедра. Грубые толчки заставляли девушку каждый раз вздрагивать, млеть в пропитанном похотью воздухе. В башке пульсировала только одна фраза, крутившаяся на повторе и доносящаяся из колонок машины «Я могла бы тр*хаться с тобой постоянно». Постоянно безжалостно врываться в нее, окунаться в голубизну синих сверкающих озер и видеть боль. Много боли… Есть ли у Хэйс предел или черта давно стерта? Палец скользнул в приоткрытый горячий рот, и она захватила его губами, облизывая. В глазах потемнело от дурманящей пелены, я дернул Слэйн за горло к себе и поставил на ноги, разворачивая спиной и делая то, что представлял, когда только увидел: платиновые локоны намотаны на кулак, и ее задница прижимается ко мне. Я тянул с силой за волосы, упираясь носом в изгиб шеи, вдыхал сладкий аромат и впивался зубами в кожу, не давая ей сделать маленького вздоха. Пусть задыхается, пусть захлебнется в озере разврата и страсти. Пусть тонет в безмолвном омуте и умрет, канув на дно. Ночь взрывалась, огонь поглощал и слизывал листву, холодный воздух остужал вспотевшую кожу. Холмы горели и превращали вокруг все в пепел, жар съедал нас и уносил прочь. Слэйн тлела в моих руках, словно уголёк, и даже адский огонь не сравнится с температурой наших расслабленных от экстаза тел.

Ненасытная. Безумная. Двинутая нимфоманка. Ей это нравилось. В ангельских голубых глазах читался грех и жадность. Слэйн любила, чтобы ее тело драли, без нежности, романтики и розовой сопливости. Поэтому мы друг друга насыщали и отдавались этому черному пламени несколько раз. Холмы видели наши недетские игры. Никакой, мать ее, чувственности, только необузданный, жесткий секс. Меня это вполне устраивало, как и Хэйс, которая поправляла после макияж, пока я курил очередную сигарету и украдкой посматривал на нее. Я лениво выдыхал клубки дыма, опираясь о капот, и наблюдал, как меняется краска на небе: черная, темно-синяя, фиолетовая, нежно-сиреневая… Как будто невидимый художник рисовал на холсте, и палитра светлела. Впервые встречал рассвет в таком месте, чувствуя себя довольно необычно и странно. Блондинка устроилась рядом, и я обвил ее талию, прижимая к себе, и передал сигарету. Слэйн пахла… сиренью? Вкусно, мне определенно нравился аромат. Мы покинули холмы, когда солнце дарило первые лучики, выходя из-за небоскребов даунтауна, и «город ангелов» встречал новый день.

В салоне играла только негромко музыка, пока я вез Слэйн в Беверли-Хиллз. Она назвала адрес и равнодушно отвернулась, давая понять, что разговора не будет. Мы хорошенько развлеклись, и слова лишние. Утро все расставляет по местам, пока ночью нами управляет другая, неведомая сила.

Автомобиль остановился возле светлого коттеджа в несколько этажей, окруженного пальмами и клумбами. Хэйс захватила клатч, посмотрела мельком в зеркальце, проводя указательным пальцем по губам, и выскользнула наружу. Я собирался уже свалить, не прощаясь, но заметил, как блондинка развернулась и спустила медленно по ногам черные трусики. На губах мгновенно расплылась широкая ухмылка, когда Слэйн открыла пассажирскую дверь и затолкала в бардачок нижнее белье со словами:

— Это от викис (Victoria's Secret) в твою коллекцию.

— Они будут первыми, — промычал в ответ, посмеиваясь и скользя взглядом по глубокому декольте.

— О, какая честь, я польщена, — съязвила девушка, закатывая глаза. — С Новым годом, малыш.

На языке вертелся один вопрос, но я