Призрачный рай - Mila Moon

— С Новым годом, крошка, ты очень горячая, как Калифорнийское солнце.

Слэйн скривилась и хлопнула дверью. Она грациозно двигалась по тропинке, а ветер развивал полупрозрачную ткань, пока я любовался ее формами и только затем покинул элитный район, кишащий звездами Голливуда.

Есть дурацкая поговорка: как встретишь новый год, так и проведешь. Когда светловолосая богиня проходила мимо в битком набитом клубе, и мы растворялись друг в друге на вершине ночного Лос-Анджелеса, я не думал, что вновь пересечемся. Это неизменный закон — обрывать краткосрочные связи. Но у судьбы на нас были другие планы.

Глава 31. Разбитые

Я был один в миллионе мест, и я видел Бога в грязных лицах, и всем, о чём я мог подумать, — была ты.

Crywolf «The Hunger in YourHaunt»

Оззи

Я не искал ее в других. Никогда. Она жила со мной, словно призрак наблюдала со стороны. Гастроли, фан-встречи, тусовки, попойки, концерты — это превратилось в пресную рутину. Как будто ешь красивое блюдо, ничем не приправленное — вкус отсутствовал. Я не искал ее в других, потому что таких, как Ливия нет. Нельзя заменить оригинал дешевой копией. Она единственная особенная девушка, с которой нас связывало нечто невидимое, еле ощутимое, но прочное, как нити паутины. Я писал ей смс, но не ждал ответа — это бессмысленно, просто хотел знать, что все в порядке. Я верил, что так и есть, потому что Ливия сильная, стойкая девушка.

Я ездил из города в город, выступал, забывался, но видел ее улыбку и карие глаза. Прекрасная иллюзия всегда преследовала меня. До того момента, пока группа не вернулась в Нью-Йорк. Я предвкушал, как обниму ее, прижму к себе, вдохну аромат тела, почувствую хотя бы на мгновение себя живым. На считанные часы… Да, я бы приехал и плевать, что у нас плотный график. Я же, блядь, тот еще эгоист. Я был уверен, что Ливия придет на концерт. Она пришла, но решила спрятаться. Я смотрел в ее глаза, скрытые под линзами, и думал: «Зачем ты это сделала? Почему ты так поступила?» Я писал смс, стирал и снова набирал, держа в руке бутылку Джека. «Неужели ты думала, что я не узнаю тебя, Ливия? Ты, блядь, думала, что скрывая себя, сделаешь лучше? Забыла, что я сказал тебе? Я навсегда под твоей кожей, я живу в тебе, а ты — во мне. Ты носишь мое кольцо, приходишь на мой концерт, и думаешь, что я не почувствую тебя? Ты ошиблась, ангел, я тебя рассекретил».

Я смотрел на Ливию, испытывая злость, смешанную с грустью и желанием. В тот момент что-то вновь сломалось внутри, как десять лет назад, когда закрывалась за мамой дверь. Разочарование… Снова разочарование.

Я не хотел разочаровываться в любви. Я десять лет ненавидел родителей и знаю, каково это смотреть в глаза и знать, что уже не будет, как раньше. Сколько не пытайся склеить, трещины останутся. Так есть ли смысл впускать неведомое чувство и доверять? Мы и так далеко зашли. Поэтому…

Поэтому, Ливия, уже нет смысла звонить, писать, думать и вспоминать те ощущения, которые ты подарила. Я убью твой свет, тепло, задушу все ростки, которые ты пустила в моем сердце и душе. Я, блядь, сотру твой образ из-под кожи. К черту тебя, mo aingeal.

***

Вторая встреча со Слэйн Хэйс произошла спустя месяц на съемочной площадке, где у меня брали интервью. Понедельник, несколько интервьюеров с тупорылыми вопросами, и я, как попугай, отвечающий на них. В основном о группе, музыке, фанатах, новом альбоме и, конечно же, любви. На последнем вопросе я веселился и отшучивался, пока не задали его в пятый раз за день, тогда терпение лопнуло.

— Да чо вам спросить больше нечего? — грубо бросил, глядя на сжавшуюся девушку. — Эту дичь впаривают за сегодня пятый раз. И в пятый раз отвечаю: понятия не имею, что такое любовь, и бабы постоянной тоже нет. Можешь так и написать.

— Тогда что вас связывает со Слэйн Хэйс? — пискнула испуганно шатенка, робко поднимая глаза.

На несколько секунд я замешкался, слыша знакомое имя, но на лице не дрогнул и мускул.

— То, что может связывать нас, если я сейчас посажу тебя на стеклянный столик, — мило улыбнулся, видя, как краснеет до кончиков ушей интервьюер. Ставить в неловкое положение таких цып и видеть, как метаются их глазки от смущения, доставляло удовольствие. — Сечешь, детка?

— Значит, вы не отрицаете, что между вами что-то есть? — допытывалась пунцовая, как спелый помидор, шатенка.

Я наклонился, загоняя девушку в еще большую краску, и криво улыбнулся:

— В шоу-бизнесе все имеют друг друга. Ничего нового ты не услышишь. Интервью закончено.

— Но…

Я вышел из помещения, оставляя недоумевающий персонал, и направился в курилку. Пока никотин наполнял легкие, а взгляд равнодушно бродил по виду за окном, за спиной раздался знакомый голос, которому я совсем не удивился.

— Какой ты нервный и напряженный.

Слэйн стояла, прислонившись к стене, облаченная в черный готический наряд, который оттенял ее матовую кожу. Высокие сапоги с заклепками, словно вторая кожа, облегали стройные ноги, короткое платье подчеркивало глубокое декольте, шею обвивал чокер с небольшими шипами. Оценивающе пробежал глазами по фигуре, задерживаясь на губах, и встретился с холодными топазами.

— Только утро понедельника, а мой мозг уже поимели пять раз.

Хэйс тихо рассмеялась, достала сигареты и произнесла с долей сарказма, выпуская из пухлых губ дым:

— Бедный малыш. Тогда тебе надо расслабиться.

Я медленно подошел к ней и провел не спеша ладонью по бедру, где красовалась тату с кроваво-черными розами. Заглянул в холодные аквамариновые глаза и шепнул:

— Поможешь?

Обхватил ее ногу, задирая короткое платье, и прижал к себе, проводя носом по шее и вдыхая еле ощутимый аромат сирени. Губы скользнули вдоль линии скулы и словили прерывистое дыхание. Сигарета тлела в тонких пальчиках, и пепел осыпался на светлую плитку. Я взглянул в сверкающие голубые озера, окунаясь в пробирающую до костей глубину, а пальцы подобрались к горячей промежности.

— У меня сегодня концерт, — раздался безразличный голос Слэйн возле щеки, обжигая кожу. — «Вайпер Рум», 8:00 рм.

Она убрала мою руку, поправила ажурное платье, выкинула окурок в пепельницу и вышла из курилки, даже не оглядываясь.

В этом вся Слэйн Хэйс: она любила дурачить мужчин, обводить вокруг пальца, играть не только на гитаре, но и на нервах, и пробуждать самые пошлые фантазии своим внешним видом.