Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский

Фейлинг – и тот застыл на другом конце стола.

И монах, поняв, что генерал в желаниях своих тверд и отступать не думает, потупил взор и сказал смиренно:

– Что ж, просьба ваша вполне справедлива. Подумаю, как донести ее до нашего сеньора.

– Я был бы вам признателен, дорогой друг, – так же с лаской отвечал кавалер.

Тут брат Илларион обратил взор на Агнес.

– А вы, умница и красавица, отчего я еще не слыхал о вашей помолвке? Дядюшка не сыскал подходящую для вас партию?

Тут Волков немного растерялся, не знал, что ответить на такой вопрос, но Агнес всегда знала, что сказать.

– Я просила дядю с этим повременить, – отвечала девушка.

– Душа моя, чего же вам тянуть? – удивился монах. – Вы уже в тех летах, когда можно и по заповеди Божьей искать себе спутника в мирском пути. Вы бываете в лучших домах города, неужели никто из молодых людей вам не приглянулся?

– Еще не решила я, какой путь выбрать, – отвечала Агнес. – Может, составить кому-то партию, а может, идти в невесты Христовы.

– Ах, вот даже как? – удивился монах. – А есть ли у вас духовник?

«Уж не вы ли, святой отец, мылитесь в духовники моей „племянницы“?»

– Есть, святой отец, есть, – сказала Агнес, но имени священника называть не стала, хотя могла рассказать этому монаху, что своему духовному отцу она продает зелья для привлечения.

А брат Илларион про ее духовника больше ничего спрашивать не стал, не для того он пришел, он завел речь про другое:

– А вас, друг мой, наверное, тоже горожане приглашают на обеды?

«Зачем же спрашивать, святой отец, о том, о чем вы и так знаете? Уж спросили бы сразу о том, чего вы не знаете».

– Да, вот только вчера банкиры приглашали на ужин.

– Ренальди и Кальяри?

– Они, они.

– О, эти никогда не пригласят просто так, – заметил святой отец.

«Что они, что вы… Вы все никогда и ничего не делаете просто так».

– Да, ужин был деловой, они сделали мне предложение.

– Предложение, конечно, секретное?

– Да, секретное, но от вас, друг мой, у меня секретов нет, – простодушно произнес Волков. – Они хотят купить у меня серебро.

– То серебро, что вы хотите передать в дар церкви?

«В дар церкви? Да вы его уже в мыслях перечеканили в казну курфюрста Ланна».

– Нет, помимо двадцати пудов, что я хочу передать вам, у меня есть еще серебро.

– Еще серебро? – удивился монах. – Сколько же его у вас, друг мой?

– Сто пудов, – отвечал кавалер, – или около того. До верности не знаю, взвешивал дурно.

Лицо брата Иллариона вытянулось, как ни умел он владеть собой, как ни скрывал себя за маской спокойствия и благообразия, тут маска не удержалась на его лице.

– Сто пудов? Это… Это большие деньги… – И, уже не пытаясь быть спокойным, он спросил: – А сколько же вам предложили эти мошенники?

– Доторговались до тридцати гульденов за пуд.

Казначей его высокопреосвященства считал в уме, наверное, лучше, чем Волков, он сразу вычислил:

– За двести тысяч талеров Ланна они предложили вам всего три тысячи гульденов! Так они предлагают вам меньше половины стоимости вашего серебра!

– Да, кажется, так.

– Истинные мошенники. Надеюсь, вы не дали им письменного согласия? – волновался монах.

– Я обещал им подумать.

– Это мудро. Вот что скажу я вам, друг мой, я предложу вам за сто пудов вашего серебра сто десять тысяч талеров Ланна и Фринланда.

– Сто десять тысяч? – Волков прикинул: да, это предложение было заметно весомее того, что предлагали банкиры. На тридцать тысяч серебряных монет больше.

– Только, – монах чуть поморщился, – я смогу расплатиться с вами не сразу. Я буду отдавать вам по двадцать тысяч монет в месяц.

«Ах, какой вы умный, святой отец, возьмете у меня сто пудов серебра и из него на своем же монетном дворе отчеканите своих же монет двести тысяч штук и из этих монеток потихоньку будете отдавать мне долг в сто десять тысяч полгода. А может, и вовсе их зажмете при надобности или если я погибну на войне. А еще банкиров называли мошенниками».

– Долго, мне деньги сейчас нужны, говорю же вам, у меня война большая предвидится, – отвечал Волков.

– Хорошо, сорок тысяч я вам за неделю соберу, если вы мне те двадцать пудов, что обещали, немедля передадите, – предлагал монах.

Волков видел, что казначей готов был идти на уступки, он никак не хотел упускать эти сто пудов серебра.

– О двадцати пудах мы уже все оговорили, пока не будет у меня нового епископа, про двадцать пудов забудьте.

Гримаса недовольства появилась на лице брата Иллариона, да Волкову было на то плевать. Ему требовался новый епископ, и, если аббат монастыря Святых Вод Ёрдана хотел получить хотя бы двадцать пудов серебра, он должен был сделать все, чтобы Волков поехал в Эшбахт с новым епископом.

Брат Илларион встал.

– Пойду к его высокопреосвященству. Говорить буду о вашем деле.

– О нашем деле, – поправил его генерал.

– Да, о нашем деле, – сказал монах, поклонился Волкову, затем поклонился Агнес и ушел.

– И к еде даже не притронулся, – заметила девушка.

– Не до того ему, – отвечал кавалер, погружаясь в думы.

Да, кажется, монахов он уломает, будет ему новый епископ, но отдавать сто пудов серебра за обещание курфюрста, пусть даже письменное, кавалеру не очень-то хотелось. Монет из серебра начеканит, потратит на свои нужды и скажет: извини, сын мой, сейчас денег нет, зайди попозже. Попробуй потом взыщи с князя обещанное.

Времени, конечно, оставалось очень мало, но Волков решил подождать. Должен был прийти за серебром как минимум еще один человек. Этот человек не мог не знать про серебро и не мог пропустить мимо себя такое богатство. А еще думал кавалер о том, что о визите казначея курфюрста обязательно узнают и банкиры. И этот визит высокопоставленного монаха, разумеется, должен повысить их предложение. В общем, все складывалось пока хорошо, но надо было ждать, ждать тогда, когда время и неугомонные враги так торопили.

После обеда один из сержантов показался в проеме двери, и Волков стал гадать, кого это привел Господь, надеясь, что Господь привел того, кто ему был сейчас нужен. А сержант и говорит:

– Господин генерал, там к вам господа.

– Что за господа? – на всякий случай уточнил кавалер. – Горожане с подарками?

– Нет, там господин говорит, что он штатгальтер его императорского величества.

– Штатгальтер? – Вот уж кавалер удивился так удивился: никак после их недоброй последней встречи не ожидал он подобного визита. – Хорошо, зови его.

– А с ним еще два господина,