Каждые сто лет. Роман с дневником - Анна Матвеева

Ксана сидела в архиве до закрытия, пытаясь не отвлекаться на «звуки из соседнего зала», изучала бумаги. Судя по всему, в институт Лёля всё-таки вернулся и окончил его в канун первой русской революции. На этом все упоминания о старшем брате Ксенички заканчивались.

О Константине Константиновиче Матвееве архив знал много больше. Ксана листала бумаги, поражаясь той скорости, с которой Ксеничкин муж делал научную карьеру. Вот его «оставляют» при Петербургском университете, куда он был зачислен как стипендиат Пермского земства. Вот студент К. К. Матвеев обрабатывает собранную в 1905-м и 1906 годах коллекцию и печатает статью «Следы ледниковых отложений в западном Приуралье». Дальше – специализация по кафедре геологии, длительная командировка в Баку, на сейсмическую станцию Нобеля. В справочнике «Научные работники СССР» (без Москвы и Ленинграда) он упоминается уже как «заведующий Минерал. музеем Уральск. политехн. ин-та; минералогия, кристаллография, геохимия; минералогия редких и радиоактивных элементов. Свердловск. Кузнечная 58, кв. 4 (5 III 75 Камышлов Пермск. губ)».

Адрес в Свердловске Ксана проверила тут же, благодаря интернету – как и предполагалось, нет даже следа старых зданий. Жилой квартал «Бажовский», машины стоят так тесно друг к другу, что напоминают сигареты в пачке. Хотелось курить, и поесть бы неплохо, и кофе… Но времени мало, вечером придётся идти к Владе, а завтра утром – самолёт. Ксана поморщилась, вспомнив вчерашнюю встречу в Таврическом саду, куда она забрела по ошибке, возвращаясь в «Москву». Пока соображала, как выбираться, навстречу ей вылетела, как птица-тройка, свора пушистых белых собачек. Одна из них залаяла, а две другие завиляли хвостами и стали прыгать на Ксану, пачкая лапами плащ и норовя лизнуть в нос, достать до которого не смогли бы при всём своём усердии.

– Извините! – Женщина, упустившая собачек, безуспешно пыталась отогнать свою свору, а Ксана, приглядевшись к ней, ахнула:

– Даника? Ты что, не узнала меня?

Даника почему-то смотрела напряжённо и только потом всплеснула руками:

– Я не сразу поняла, извините! Вы та самая Ксения?

Оказывается, это была не Даника, а Жослин – её младшая сестра. А сама Даника в отпуске, на Филиппинах. Жослин (одно лицо с сестрой!) перекрикивала лающих собачек и разговаривала чересчур громко. При этом она норовила встать как можно ближе. Ксана отступала назад, потому что не выносила такой короткой дистанции, но Жослин тут же делала шаг вперёд. Этот странный танец тоже требовал от зрителя умственных усилий по части толкования. И зритель не замедлил появиться.

– Ты что здесь делаешь, Ксюнчик? – изумился женский голос, и через секунду её уже тискали и даже, о ужас, целовали в щёки. Худые ручки Влады были цепкими – не вырвешься! Собачки снова залаяли, одна из них не выдержала избытка эмоций, сорвалась с поводка и бросилась к воде, вероятно, чтобы охладиться.

– Евангелина! Пруд! – заголосила Влада. – Ловите!

Негодяйку поймали, уже когда она готовилась нырнуть, – поймала не Жослин, а какой-то пожилой мужчина, отреагировавший на задачу точно, чётко и бестрепетно. Шаг, захват, и вот уже облако белого меха с поводком, свисающим до самой травы, как верёвка у неудачливого самоубийцы, вручается хозяйке с коротким поклоном. Никакого желания идти на контакт спаситель не выказал – вернулся к скамейке, где его поджидали шахматная доска и чай в термосе.

– Ты видела? – восхищалась Влада. – Нет, ну какой мужик, а? Вот все бы такие были…

Ксана представила себе мир, населённый исключительно такими надёжными и неразговорчивыми дедушками, удаляющимися прочь сразу по выполнении долга, и, к своему удивлению, нашла его вполне привлекательным. Влада успокоилась и отмотала разговор к месту, на котором остановилась.

– Так что ты здесь делаешь, Ксюнчик?

Ксана подзабыла Владину манеру поминутно переиначивать её имя – в Швейцарии она у неё и Ксюшей была, и Ксюхой, и Ксю – в зависимости от настроения. Неприятная манера, но бороться бессмысленно. Бороться, честно сказать, почти всегда бессмысленно. Рассказала, зачем приехала и почему слоняется по городу без работы. Влада улыбнулась:

– Везучая ты, Ксанка! А мы вон там живём! – пальцем показала на красивые дома рядом с садом, и сразу стало ясно, кто на самом деле везучий. – Завтра вечером приходи в гости, ладно? Пётр в командировке, – добавила она самый веский аргумент.

Заставила записать адрес, что-то шепнула Жослин, потрепала каждую собачку по холке и убежала. Она была в спортивном костюме. «Каждое утро и каждый вечер здесь бегает, хотя у них дома тренажёры и в квартале фитнес-центр», – объяснила Жослин.

Можно, конечно, отговориться от приглашения каким-нибудь срочным делом, но… вдруг Влада снова предложит ей работу? Занятия языком по скайпу, почему бы нет? Ненасытный Долг с аппетитом сожрал всё, что Ксана привезла из Швейцарии. Когда она запускала купюры в банкомат, то каждый раз думала: он и вправду их съедает, смыкая беззубые челюсти.

Архивный народ сидел на своих местах плотно, как приклеенный. У Ксаны начала болеть спина, желудок сводило от голода, а документы всё никак не заканчивались.

Под этой просьбой стояла подпись заслуженного профессора А. Иноземцева. Все просьбы Ксеничкиного мужа, как и все просьбы «за него» обычно удовлетворялись без промедления. В 1910 году он получил годовую стипендию 1200 рублей. Видимо, подавал серьёзные надежды, ну а то, что позднее переметнулся от сейсмологии к минералогии, не беда, бывает.

В архиве сохранились копии отметок в паспорте Матвеева – Юрьев, Баку, Тифлис, Елизаветполь, Москва, Санкт-Петербург, где он довольно долго проживал на 12-й линии Васильевского острова, в доме № 21. Ксеничка к тому времени уже несколько лет была его женой. Ксана перелистнула страницу – и чуть ли не присвистнула, увидев очередной документ.