Алая Вуаль - Шелби Махёрин

обладаешь уникальными знаниями о ведьмах, русалках и — если я не сильно ошибаюсь — оборотнях, которые называют тебя другом.

Мои щеки вспыхивают от неожиданных слов. Я растерянно смотрю на него, наблюдая за тем, как его похвала горячей волной омывает меня. Я не совсем понимаю, плыву ли я по течению или тону в ней. Никогда прежде никто не был столь лестным для меня, но со стороны Михаля это вовсе не лесть. Судя по его отрывистому, не терпящему возражений тону, мы могли бы обсуждать погоду.

— Я… — я тупо моргаю, не зная, что ответить, — я не думаю…

— Нет, думаешь, — перебивает он. — Ты думаешь, поэтому ты вдвое ценнее всех охотников в Башне Шассеров. Однако я не стану принуждать тебя к этому. Если ты не захочешь присоединиться ко мне, я верну тебя в твою комнату и лично прослежу, чтобы тебя не беспокоили до Кануна Всех Святых. — Пауза. — Ты этого хочешь?

Тихое тик, тик, тикание его девичьих часов — единственный звук, нарушающий тишину. И биение моего сердца. Оно предательски бьется в моей груди, грозя вырваться наружу и все разрушить. Ты этого хочешь? Никто еще не задавал мне этот вопрос, и я беспомощно смотрю на него. За несколько часов я прошла путь от заговора с целью убийства Михаля до… чего? Снимать с него вину? Добиваться его похвалы? Я едва не плачу от досады из-за стоящего передо мной невозможного выбора.

Если я соглашусь присоединиться к Михалю, мы сможем найти убийцу.

Если я соглашусь присоединиться к Михалю, то тоже буду помогать.

— Обещайте, что никого не убьешь, — шепчу я. — Обещайте, что позволите Шассерам забрать убийцу, если мы его найдем, и обещайте, что не будете вмешиваться в их приговор.

Его ответ быстр, мгновенен. Его глаза потемнели.

— Я обещаю, что не убью тебя, Селия Трамбле, и это единственное обещание, которое я когда-либо давал. Мы договорились?

Я ненадолго закрываю глаза.

Однако в конечном итоге это вовсе не выбор. Я не могу просто вернуться в свою комнату, на свою полку и собирать пыль, пока убийца разгуливает на свободе. Я не могу больше никогда вернуться в это место. И не вернусь.

— Мы договорились, — тихо говорю я, открывая глаза и поднимая руку к его руке. Она слегка дрожит.

Уголок его рта растягивается в опасной улыбке, и он пожимает мою руку своей почерневшей рукой, его пальцы крепко обхватывают мою. На этот раз никакие призраки не поднимаются нам навстречу. Нет. Это прикосновение, это связывание — только наше.

Когда он отстраняется, серебряный крест лежит у меня на ладони, такой же блестящий и знакомый, как всегда, и я хмуро смотрю на слабые инициалы, выгравированные вдоль одной из сторон. Я никогда не замечала их раньше — более того, не заметила бы и сейчас, если бы не точный угол падения света от костра, — но вот они, подмигивают мне. БТ.

Если мы собираемся работать вместе, Михаль должен знать все.

— Я не знаю, почему убийца вернулся за Бабеттой, а не за остальными, но Бабетта…..она была единственной жертвой, найденной с одним из них. — Мы вместе смотрим на крест. — Она не поклонялась христианскому богу.

Михаль переводит взгляд на меня.

— Ты думаешь, она что-то знала.

— Я думаю, она чего-то боялась. — Как вампир. Я засовываю крестик в карман юбки, где он тяжело ложится на мою ногу. Он приковывает меня к полу в кабинете Михаля; он приковывает меня к Михалю. Но теперь я не могу повернуть назад. — Серийные убийцы обычно выбирают жертв, которые соответствуют определенному профилю, но охотники не нашли среди убитых никакой заметной закономерности. Возможно, этот убийца выбирает жертв по-другому. Возможно, у него есть… личная связь с ними.

Михаль не нуждается в дальнейших объяснениях. Его мысли мчатся вперед, черные глаза блестят от предвкушения.

— Где жила Бабетта? В Цезарине?

— Нет. — И слава Богу. Я качаю головой, и слезы облегчения проступают на моих веках. Слава Богу, что после битвы при Цезарине Бабетта уехала далеко-далеко от Коко. Слава Богу, что Михаль пока забыл о моей подруге. Остается только молиться, чтобы так было и впредь. — Она жила в Амандине. Я подслушала, как она рассказывала кому-то, — быстро говорю я, — о месте под названием Les Abysses62, но адреса я не знаю. Мои родители продали наш летний дом в Амандине, когда я была еще ребенком.

— Сомневаюсь, что твои родители одобрили бы это. — Михаль отходит от меня с холодной улыбкой. — Бездна — не место для благовоспитанных, вежливо воспитанных дам.

— Вы знаете это?

— О, я знаю. — Он жестом указывает на дверь, которая открывается сама собой, вливая в комнату глубокие тени. Я быстро поднимаюсь. — И скоро ты тоже узнаешь. Мы идем в Амандин, питомец. Если между Бабеттой и нашим убийцей есть какая-то связь, мы ее найдем. Но ты должна знать, — его рука змеится по моей руке, когда я прохожу через дверной проем, — если искать нечего, остается только один путь. Ты понимаешь?

Наши глаза встречаются в полумраке, и ее имя проходит между нами без слов.

Коко.

Я сопротивляюсь желанию навсегда выжечь крест на его щеке.

— Да, — с горечью говорю я.

— Хорошо. — Он отпускает меня с презрительным кивком. — Завтра вечером мы отплываем в Бельтерру. В семь часов. Надень что-нибудь… зеленое.

Часть III

L’appétit vient en mangeant.

Аппетит приходит во время еды.

Глава 28

Чтобы Спуститься Ниже

Я одеваюсь в алое как акт бунтарства. Это мелочь, возможно, пустяк, но то, что я работаю с Михалем, не означает, что я работаю на него. Мне кажется важным начать на равных, напомнить ему, что он не может просто приказывать мне, словно я его слуга или, что еще хуже, — я раздраженно дергаю за шелковый лиф, — его питомец.

Когда я встречаю его в кабинете ровно в семь часов, он оценивает мое платье с язвительным видом, словно пытаясь не ухмыльнуться. Мои глаза сужаются до щелей.

— Красный — мой любимый цвет, — надменно заявляю я ему.

Застыв в дверном проеме, он ловкими пальцами застегивает свой черный дорожный плащ.

— Лгунья.

— Я не лгу. — Пауза. — Откуда ты знаешь, когда я лгу?

— Ты слишком часто смотришь в глаза. Это смущает. — Он снимает с крючка у двери еще один толстый черный плащ, держит его навесу и жестом предлагает мне просунуть руки в рукава. Ошеломленная, я