Каштановый человечек - Сорен Свейструп

– Кто-нибудь из них знает, где он может сейчас обретаться?

– Нет. И мамаша тоже не в курсе. Во всяком случае, молчит на этот счет.

– Что ж, тогда заканчиваем совещание и продолжаем работать. Пока что у нас нет ничего, и это очень не здорово. В мотивах их действий против Хартунг сомнений нет, так что нам, черт бы вас всех побрал, кровь из носу надо как можно скорее найти мальчишку. И пока мы не найдем его в добром здравии, на убийство парочкой четырех человек не отвлекаемся.

– Если только парочка на самом деле убивала. – Хесс впервые за время совещания подает голос, и Нюландер смотрит на него как на стоящего на пороге и пытающегося войти в комнату постороннего. Но пока дверь перед ним не захлопнулась, Марк успевает продолжить: – По месту их жительства не найдено никаких доказательств, что именно они совершили эти убийства. Да, угрожали Розе Хартунг смертью, да, подготовили и осуществили похищение ее сына. Но у нас нет ничего, что доказывало бы их участие в убийстве трех женщин. И по крайней мере в одном случае у Асгера Неергора есть алиби – ведь в момент нападения на Анне Сайер-Лассен он, по данным спецслужб, вместе с Розой Хартунг и ее секретарем находился возле ее автомобиля на заднем дворе министерства.

– Но у Сканс-то алиби нет.

– Верно, но это вовсе не обязательно означает, что она убила Анне Сайер-Лассен. Да и какой мотив мог быть у парочки в таком случае?

– Не надо напускать туману. Ясно ведь, ты просто хочешь отмазаться за визит к Линусу Беккеру. Бенедикте Сканс и Асгер Неергор у нас основные подозреваемые. А о вашем поведении в «принудиловке» мы позднее поговорим.

– Ничего я не отмазываюсь…

– Хесс, если б вы с Тули́н как следует поработали с делами в министерстве, мы, вполне возможно, вышли бы на след Бенедикте Сканс и Асгера Неергора несколько раньше, и Густава Хартунга не похитили бы! Я понятно излагаю?

Хесс не произносит ни слова. Он и сам думал о том же и на миг даже почувствовал себя виноватым, хотя и знает, что на самом деле вины его ни в чем нет. Нюландер быстрым шагом покидает помещение. Янсен и остальные участники совещания следуют за ним, а Тули́н снимает свое пальто со спинки стула.

– Сейчас главное – найти мальчишку. А потом разберемся, они убивали или нет.

Не ожидая ответа, Найя исчезает в глубине коридора. Через стеклянные окошечки в двери Хесс наблюдает, как следаки и опера снуют мимо друг друга с решительностью и сосредоточенностью, характерными для них, когда дело близится к кульминации и развязке. А вот сам Марк ни решительности, ни сосредоточенности за собой в данный момент не замечает. И встает лишь для того, чтобы выйти на улицу подышать свежим воздухом. Ему представляется, будто ими командует опытный кукловод.

Темнота обычно не мешает Асгеру, когда он за рулем. Глаза его быстро привыкают к ней, и он чувствует себя уверенно и спокойно, даже если, как и сейчас, едет под дождем на большой скорости.

По-настоящему ему понравилось ездить в темноте в Афганистане, где он перевозил военнослужащих и грузы между лагерями, и зачастую уже после захода солнца. Хотя многие его коллеги-водители считали это дело весьма опасным, Асгера оно ничуть не пугало. Он полюбил сидеть за рулем задолго до первой командировки. Когда двигался все дальше и дальше, виды сменявших друг друга за окошком пейзажей успокаивали, и мысли его приходили в порядок. А вот в Афганистане он понял, что лучше всего ездить ночью. Темнота словно защищала его, придавала уверенности и душевного равновесия, чего ему всегда не хватало.

С обеих сторон к шоссе подступает плотный лес, и хотя Асгеру почти ничего там не видно, ему кажется, будто вот-вот оттуда выскочит нечто и поглотит его всего, с потрохами. Отчего у него бегут по коже мурашки и усиливается шум в ушах. Он сильнее жмет на педаль газа, точно старается убежать от собственной тени.

Полицейские повсюду перекрывают дороги, и Асгеру с Бенедикте все время приходится менять направление. Сначала они ехали к Гедсеру, затем – к Хельсингёру, откуда ходит паром в Швецию, но и там, и там их обгоняли полицейские машины, и не стоило большого труда сообразить, куда и зачем они торопятся. Вот поэтому Асгер и держит сейчас курс на Щелландс Одде. Ехать на мост через Большой Бельт бессмысленно, это все равно что отправиться прямиком в ближайший полицейский участок. У него теплится надежда, что въезд на паром до Ютландии еще не взят под контроль, хотя в глубине души он знает, что это маловероятно. Асгер старается понять, куда им двигаться дальше, если предчувствия его обманут, но ничего путного в голову не приходит, а сидящая рядом с ним на пассажирском месте с угрюмым видом Бенедикте молчит.

Асгер вообще-то не был готов брать сопляка с собой, но вопрос этот не подлежал обсуждению, и он прекрасно понимал Бенедикте. Если б они вот так запросто сдались, вся их операция оказалась бы курам на смех, а министерская шлюха так никогда и не поняла бы, что наделала. Было бы в высшей степени справедливо заставить ее саму тоже пройти все круги ада. И потому Асгер не чувствовал угрызений совести из-за похищения мальчишки. А за то, что щенок сейчас валяется в грузовом отсеке пикапа, пусть мамашу свою благодарит.

Асгер резко тормозит. Чувствует, как машину заносит на мокром асфальте, но тут же отпускает тормоз и выравнивает автомобиль. Далеко впереди среди мокрых деревьев на шоссе он замечает темно-голубые отсветы мигалок, и хотя самих полицейских машин не видно, ясен пень, за следующим поворотом их ждет еще один кордон. Асгер включает поворотник, сбрасывает скорость, а потом совсем останавливается.

– Черт побери, что же нам теперь делать?

Бенедикте не отвечает. Асгер решительно разворачивается и на полной скорости мчится в обратном направлении, громко перечисляя, какие еще возможности скрыться от преследования у них остаются. Когда же Бенедикте открывает рот, он слышит совсем не то, что ожидал:

– Сворачивай в лес. В следующий раз.

– Зачем? Зачем нам туда?

– Сворачивай в лес, я тебе говорю!

На следующем съезде с шоссе Асгер поворачивает в лес, и вскоре машина уже шуршит по узкой покрытой гравием дороге. Бенедикте, разумеется, понимает, что они окружены, и теперь единственный верный выход для них – затаиться в лесной глубине и дождаться, пока уляжется суматоха. Асгер служил в армии, и кому, как не ему, принимать такого рода решения, но, как всегда, сделала это за него Бенедикте. Они проезжают еще три-четыре минуты. Лес еще не настолько густой, чтобы Асгер счел это место подходящим для укрытия, но внезапно Бенедикте просит его остановиться.

– Нет, не сейчас. Надо проехать подальше. Они увидят нас, если…

– Останови машину! Останови сейчас же!

Асгер жмет на тормоз – пикап мгновенно останавливается – и выключает мотор, но оставляет дальний и ближний свет. Бенедикте сперва не двигается. Он не видит ее лица, только слышит ее дыхание и стук дождя по крыше. В темноте она достает что-то из бардачка и открывает дверцу кабины, собираясь вылезти наружу.