Каштановый человечек - Сорен Свейструп

Войдя в кабинет, Марк сразу увидел, как тяжело переживает она случившееся с ее сыном. Руки у нее трясутся, в покрасневших глазах испуг, а тушь размазалась по щекам, хотя она и пыталась смахнуть кусочки высохшей краски для ресниц. Муж ее также присутствует в кабинете, он говорит по телефону и, увидев Хесса, собирается закончить разговор, но Марк качает головой в знак того, что новостей он с собой не принес. Хартунги решили остаться в министерстве не только потому, что им предстояло ответить на вопросы об Асгере Неергоре, но и потому, что здесь сотрудники Розы могли постоянно держать их в курсе событий. Хессу, однако, показалось, что им и не хотелось уезжать. Дома они оказались бы с глазу на глаз со своей бедой, а здесь, по крайней мере, как бы участвуют в розыске, постоянно расспрашивая сыщиков о новостях.

Стиин Хартунг продолжает разговор, а Хесс указывает Розе Хартунг на большой стол для заседаний:

– Может быть, присядем на минутку? У меня к вам несколько вопросов, и, надеюсь, вы сможете на них ответить. Поверьте, вы очень нам поможете.

– Что вам удалось выяснить? Что происходит сейчас?

– К сожалению, ничего нового. Но мы задействовали все силы, все машины на улицах, все границы взяты под контроль.

Он видит страх в ее глазах, она прекрасно понимает, что сын в смертельной опасности, но Хессу необходимо поговорить о своей находке, и, увидев через мгновение, что она смирилась с отсутствием новостей, он кладет «Айпэд» на стол межу ними.

– В пятницу шестнадцатого октября в двадцать три пятьдесят семь ваш персональный водитель Асгер Неергор записал в своем электронном журнале, что он прибыл в министерском автомобиле к «Черному алмазу», чтобы отвезти вас после мероприятия. Он пишет дальше, что сидел в ожидании в фойе до нуля сорока трех, когда сделал еще одну запись: «Конец рабочего дня. Едем домой». Верно ли, что он действительно ожидал вас в фойе и что вы вышли из зала в указанное им время?

– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу Густава.

Хессу не хочется расстраивать ее еще больше и напоминать, что именно в это время преступник совершил третье и четвертое убийства. И если сведения в электронном дневнике верны, Асгер Неергор, выходит, никак не мог убить Йесси Квиум и Мартина Рикса, да еще отрезать у первой обе кисти и ступню до появления Хесса и Тули́н на месте преступления. И поскольку Хесс только что получил подтверждение, что Бенедикте Сканс действительно в ту ночь дежурила в детском отделении, его вопрос становился чрезвычайно важным.

– Это важно по причинам, которые я прямо сейчас озвучить не могу. И вы нам весьма поможете, если сумеете вспомнить, верно ли, что он ожидал вас и вы поехали домой именно в указанное время.

– Я вообще не понимаю, почему эта запись появилась в дневнике, – ведь я не была на этом мероприятии, о чем предупредила организаторов.

– Вы там не были? – Хесс пытается скрыть разочарование.

– Нет. Фредерик, то есть Фредерик Фогель, мой советник, сообщил, что я не приеду.

– Вы уверены, что вас там не было? Асгер Неергор записал, что…

– Уверена. Вообще-то мы собирались с Фредериком пойти туда пешком, ведь это не очень далеко от министерства. Но за несколько часов до начала я рассказала ему, что мой муж в этот вечер выступит на телевидении, и Фредерик ответил, что ничего страшного не случится, если я откажусь. И я была этому очень рада: мне хотелось быть рядом с Густавом в тот вечер…

– Но если Фогель сообщил, что вас не будет, почему же тогда появилась такая запись в дневнике?

– Не знаю. Этот вопрос лучше задать Фредерику.

– А где сейчас Фредерик?

– У него какие-то дела в городе, но он наверняка скоро вернется. А теперь мне хотелось бы узнать, что предпринимается для поисков Густава.

* * *

В огромном офисе Фогеля темно и пусто. Войдя в кабинет, Хесс закрывает за собой дверь. Помещение производит приятное впечатление. Какая-то здесь особая, умиротворяющая и теплая атмосфера в отличие от других холодных и обезличенных кабинетов министерства. Марк ловит себя на мысли, что на женщину такая расслабляющая обстановка, пожалуй, навеяла бы эротические воспоминания. Светильники Вернера Пантона[38], ковры с длинным ворсом из кончиков тонкой пряжи, низкие итальянские диванчики с массой мягких подушечек. Не хватает разве что легкой фоновой музыки в стиле Марвина Гэя[39], и Хесс на мгновение даже чувствует укол зависти, ибо у него недостало бы энергии обустроить свое рабочее место таким образом.

Однако гораздо больше, и уже не в первый раз за этот вечер, Хесса удивляет отсутствие советника министра на этом самом рабочем месте. Ему известно, что примерно в девятнадцать часов оперативники опросили тридцатисемилетнего Фогеля насчет Асгера Неергора, но тот лишь выразил удивление, что министерский водитель оказался преступником, и больше ничем следствию не помог. Однако когда Хесс пару часов спустя прибыл в министерство, советника и след простыл. По словам секретаря министра, у него образовались какие-то дела в городе. Что, на взгляд Хесса, заслуживало особого внимания, ведь министр находится в плачевном состоянии, да еще и в плотном кольце журналистов.

О Фогеле Хессу известно немногое. Роза Хартунг недавно рассказывала, что он всегда оказывал ей огромную поддержку. Они несколько лет вместе изучали госправо в Копенгагенском университете, но потом пути их разошлись: Фогелю удалось поступить в Высшую школу журналистики. Когда же Роза позднее заняла пост министра, то, само собой разумеется, назначила его своим советником. Фогель даже стал другом семьи. Он оказывал ей и ее домашним колоссальную поддержку весь тяжелый год, прошедший со дня исчезновения Кристине Хартунг. И во многом его заслуга в том, что она набралась мужества вернуться в кресло министра.

– Вы с мужем не теряете надежду, что ваша дочь жива. Что думает по этому поводу Фогель? – спросил Хесс.

– Фредерик старается оградить нас от неприятностей. И сначала он был весьма озабочен, не скажется ли это негативно на моей работе. Но теперь он исключительно на нашей стороне.

Чтобы составить представление об этом деятеле, Хесс бегло просматривает часть заваливших письменный стол бумаг из старого дела Бенедикте Сканс, а также написанные от руки заметки о стратегии работы с прессой. Но ничего интересного не находит. Пока не кликает мышкой стоящего на столе «МакБука». Скринсейвер начинает показывать фотографии Фогеля на разных этапах его карьеры. Фогель перед штаб-квартирой в Брюсселе, Фогель пожимает руку канцлеру Германии в Парадной галерее Кристиансборга, Фогель в Нью-Йорке перед мемориалом Всемирного торгового центра, а также Фогель с Розой Хартунг в здании ЮНЕСКО. Но после официальных фото вдруг появляются фотографии личного порядка: Фогель и семья Хартунгов на детских днях рождения, на гандболе, на прогулке в «Тиволи». Обычные семейные фото, а Фогель является частью семьи.