Книга нечестивых дел - Элль Ньюмарк

— Надеюсь, что справлюсь.

— А я надеюсь, что тебе не придется этого делать, — поднялся он. — Надень капюшон и опусти голову. Нельзя, чтобы слуги нас узнали.

— Маэстро?

— Что?

— Они могут явиться в ваш дом. Что будет с вашей семьей?

— Мы договорились с женой: если я не приду в положенное время, она заберет девочек и переедет к сестре. И если не получит от меня весточки, переберется в Аосту.

— Вы заранее так спланировали?

— Разумеется.

Мы спустились на главный этаж дворца, и старший повар, изображая знатного человека, свернул в один из залов. Надменное выражение преобразило его лицо, он постукивал себя по губам, словно был глубоко погружен в мысли. Никто его не остановил. Я шел следом, надвинув капюшон на голову — ни дать ни взять скромный, бессловесный слуга. Синьор Ферреро не крался по закоулкам, словно и не был тем самым старшим поваром, который прятал драгоценную книгу на видном месте. Наоборот, шел напрямик по центральным анфиладам дворца и, приблизившись к главному входу, заметный, как золотой зуб, нетерпеливо притопнул на лакея ногой, и тот тут же бросился открывать тяжелые двери. Синьор Ферреро прошествовал по площади Сан-Марко, я следовал в трех шагах позади него, и в душе развеселился, когда два «черных плаща» почтительно расступились, пропуская нас.

Мы раз за разом обходили площадь, пока позволяло благоразумие. Я догадался, что мой наставник не знает, куда пойти. Он не привык скрываться среди улиц и тем более подставлять под удар друзей. Когда мы завершали третий круг, на нас стали коситься. Пришлось свернуть на боковую улицу, перейти мост и углубиться в переулки. Там люди удивленно смотрели на разодетых господ. Роскошный наряд помог нам выскользнуть из дворца, но в Венеции повелось: если благородные господа куда-то отправлялись, то плыли в гондоле. Мы зашли за таверну, и старший повар снял синий плащ и шляпу со страусовым пером. Я избавился от зеленой накидки с капюшоном и куртки. Но на мне еще оставались яркие, расшитые бисером туфли.

Засовывая свои дорогие пожитки в кучу мусора, мы слышали, как хозяин таверны говорил сидящим за столами, что два «черных плаща» собираются задать им несколько вопросов. В таверне сразу стало тихо. «Черные плащи» не повышали голос, но это было страшнее крика. «Мужчина и мальчик, — говорили они, — оба преступники, украли у мажордома дорогую одежду. Они думают нас перехитрить, разгуливая в чужом платье, но мы точно знаем, что они стащили. Мажордом невероятно расстроен. Дож тоже направил своих стражников на поиск». Они описали шляпу со страусовым пером, синий плащ, мою зеленую накидку с капюшоном и расшитые бисером туфли.

— У этих преступников может быть книга, — сказал один из «черных плащей».

При упоминании о книге люди стали перешептываться (я представил, как у них округлились глаза), а затем принялись наперебой отвечать, что ничего не знают.

— Нет, синьоры.

— Ничего не видели.

— Мы постоянно здесь бываем.

— Извините.

Наше преимущество перед «черными плащами» заключалось в том, что их все ненавидели.

Мы, таясь, отошли от таверны и стремглав бросились через мост. Без шерстяного плаща книга под мышкой старшего повара, какой бы потрепанной она ни была, на мой взгляд, кричала о нашей вине. Но у синьора Ферреро в голове сложился план.

— За следующим углом есть церковь, — сказал он. — В ризнице я смогу сменить свою одежду на сутану, под которой будет достаточно места, чтобы спрятать книгу. А тебе возьмем облачение мальчика из хора.

— Умно придумано, маэстро.

— Насмешка судьбы. Ну, пошли.

Мы завернули за угол и нос к носу столкнулись с двумя широкоплечими «черными плащами».

У меня было множество возможностей. Я мог бы назвать старшего повара папой и начать жаловаться на школьных учителей. Мог бы притвориться, что мы не знакомы: наткнуться на одного из «черных плащей», извиниться и повернуть прочь. Мог бы хоть что-нибудь предпринять. Но все страхи этого вечера слились воедино, я застыл как вкопанный и, разинув рот, смотрел на стражников. Они взглянули на книгу, затем перевели взгляд на мои расшитые бисером туфли. Подмигнули друг другу, и я побежал. Старший повар выругался и бросился за мной.

«Черные плащи» погнались за нами с кинжалами и пистолетами в руках. Мы пронеслись через самый темный, самый извилистый переулок, какой я только знал. Однако стоило вспыхнуть надежде, что мы оторвались от погони, как сзади снова послышались крики и громкий топот сапог. Я не видел преследователей, но в нескольких дюймах от моей головы просвистел неизвестно откуда прилетевший кинжал и воткнулся в деревянную дверь. Я бросился в одну сторону, а старшего повара толкнул в другую.

Теперь я остался один, и у меня появился шанс удрать от стражников. Я был меньше и моложе их, и меня не обременяли тяжелые пистолеты и бившие их по бедрам сабли. Но синьор Ферреро повернул за мной. Он тяжело дышал, все больше отставал, и «черные плащи» нагоняли нас. Это был вопрос времени, когда они нас поймают.

Старший повар благодаря своему мужеству и находчивости вывел нас из дворца, но вечерние улицы — это была моя стихия, и теперь мне следовало пошевелить мозгами. Я знал в Венеции все укромные места, где можно было спрятаться.

— Сюда, маэстро, — позвал я, решив отвести его в квартал воров, где никто не совал нос в чужие дела. Мы миновали улицу проституток, куда вместе с Марко часто заходили в поисках Руфины. Девушки сумеют задержать любого солдата, если он окажется от них на расстоянии вытянутой руки.

Чтобы срезать путь к нашей цели, я нырнул в глухой тупик и откинул ногой кучу мусора, под которой обнаружилась неровная дыра в кирпичной стене.

— Полезайте, маэстро! — Он просунул голову, но плечи застряли в узком отверстии. — Дайте мне книгу, — сказал я. — Так вам будет удобнее.

Он приподнялся и посмотрел на меня через плечо.

— Я знаю, куда идти, — продолжал я. — Но нам надо попасть на ту сторону стены.

Поколебавшись мгновение, он отдал мне книгу и, ругаясь и обдирая о камни одежду, стал протискиваться в дыру. Я бросил книгу в отверстие и устремился за ней. А когда оказался на другой стороне, старший повар уже прижимал драгоценную ношу к себе. Я нагнулся, забросал дыру мусором, и мы побежали по таким темным переулкам, что я вспомнил тоннель во дворце. На этот раз опасность была реальной, но, как ни странно, я легче справился со страхом, чем когда меня пугали только фантазии. Дыхание участилось, чувства обострились, но не из-за того, что мной овладела паника. Я ощутил знакомое возбуждение побега от погони.

Мы оказались на улице с совсем дурной репутацией. Здесь женщины отдавались за стакан кислого вина, а преступники строили планы своих темных делишек. Эти люди не повернут головы в сторону парочки, которая явно от кого-то удирает. Я рассчитывал на время смешаться с опасным людом, а затем решить, где провести ночь.