Крадуш. Тёмные души - Ольга Болдырева

– Но ее нет дома.

Сердце пропустило удар.

– У нас закончился чай, – неуверенно продолжил Оскарби, начав осознавать, что происходит нечто неправильное, – я предложил сделать настой из мяты и лимонов. А Гента сказала, что сходит в лавку, ведь сегодня стипендию выдали, и можно себя побаловать…

Я уже не слушал – я бежал, и сердце как бешеное колотилось в горле. На одно мгновение поверил, что успел, и тут же у меня отняли эту веру.

У чайной лавки уже образовалась толчея. Двое стражников просили людей не толпиться и разойтись, но встревоженные зеваки напирали. Громко причитала немолодая женщина. Одна пара поспешила перейти на другую сторону улицы, утягивая за руку любопытного ребенка. Я расслышал, как через амулет один из стражников вызывал целителей.

– Спешить, правда, уже некуда… – произнес он в свой передатчик.

Во мне что-то оборвалось.

– Пропустите! – прокричал я, распихивая столпившихся людей локтями.

Это целителям можно не спешить, а я еще могу сделать что-нибудь: договориться со Смертью, например. У меня найдется что-нибудь, чем можно откупиться! Только бы успеть… Но Костлявая, встретившись со мной взглядом, качнула головой и растворилась в вечерних сумерках.

Я опоздал.

Гента лежала на спине, неестественно раскинув руки. Рядом валялся кулек с чаем и сладостями к ужину. На лице колдуньи застыло такое удивление, будто меньше всего она ожидала умереть в такой хороший день – еще и стипендию удачно выплатили…

За спиной тихо и отчаянно застонал Оскарби и бросился к телу, попытавшись обнять девушку. Я перехватил служителя раньше стражников и крепко сжал за плечи.

– Кериэль! Генте же можно помочь! – взмолился Оскарби, зажмурившись, словно маленький ребенок, думающий, что если не видишь зла – его не существует.

Я промолчал, а когда он перестал вырываться, склонился над Гентой. И только теперь заметил маленький клочок бумаги, прилипший к шее колдуньи. Несколько эльфийских рун: «Я оставил ее душу. Пойдешь против меня – лишние силы пригодятся…»

Ненавижу!

Из груди против воли рвался то ли крик, то ли вой. Я едва сдерживал себя, не желая показывать слабость жадной толпе. А внутри, будто ком, нарастали давящие, душащие чувства: гнев, злость и боль – такая сильная, что даже перерезанное горло не могло сравниться с этим вгрызающимся в сердце ощущением. И ненависть… к самому себе. Что не послушал Лизара и не внял предупреждению, что не побежал к Генте сразу же, как Келебриэль убила инквизитора, что промолчала моя хваленая интуиция. А еще ненависть к людям. Ну почему они настолько хрупкие и недолговечные? Как вообще так можно жить, чтобы постоянно кого-то терять?!

– За что, Кериэль? – тихо прошептал Оскарби.

Я не знал, что ему ответить.

Бездушный эльф, сын Триады, привыкший смотреть на людей как на пищу, вдруг подружился со смертными, и они стали его слабым местом. Было бы смешно, если бы этим эльфом не оказался я сам.

К стражникам подоспела подмога. Вчетвером они разогнали любопытных людей и нелюдей и поставили защитные экраны.

– Лорд Квэлле, – осторожно позвал меня один из стражников с нашивками старшего лейтенанта, – вы знаете погибшую? А ваш спутник?

– Знаю, – подтвердил я, пытаясь сладить с дрожащим голосом, – это студентка первого курса магического университета факультета стихийников Гента Ксхевахайр.

Вот тебе и тирлич-трава – горечавка.

– Служитель Оскарби Освин, – сделав усилие, представился церковник, быстро вытерев блестящее от слез лицо, – прикреплен епископатом к костелу Святого Михаэля, архистратига воинства Триединого.

– Господин Освин – сосед умершей, – пояснил я. – Других близких или родных у Генты нет, она сирота. Мы проведем опознание и возьмем на себя заботы о ее последнем пристанище.

Я не имел ни малейшего понятия, как в городе вообще проходят похоронные дела. Вряд ли у людей они напоминают эльфийские традиции. Но я был уверен, что обязательно разберусь.

Дежурная бригада прибыла в течение десяти минут.

– Нам нужно доставить тело в судебно-медицинский морг, – чуть виновато, будто думая, что я начну возражать, сообщила целительница, заполнив положенный протокол осмотра места и тела. – В таких случаях проводится вскрытие для установления причины смерти и…

– Я знаю, как это происходит, и поеду с вами, – сухо сообщил, наблюдая, как Генту грузят в специальный закрытый экипаж для перевозки трупов.

– И я тоже, – шепнул Оскарби.

Тут я засомневался:

– Не уверен, что тебе стоит присутствовать. На опознании еще ладно – оно скорее для бюрократической галочки. А вот дальше тебя точно не пустят.

Оскарби упрямо мотнул головой.

– Не могу сейчас оставаться один в доме или в костел идти. У меня просто нет на это сил! Пожалуйста, Кериэль. – Оскарби опустил голову, и я понял, что он едва сдерживает слезы. Если уж мне больно, то даже не хочу представлять, что сейчас испытывал служитель.

– Хорошо, – согласился я и первым залез в приоткрытую дверь экипажа, – подумаем, что можно сделать.

Ехали в тяжелом молчании. Только когда миновали ворота больницы Святого Николаса, Оскарби спросил:

– Ты знаешь, кто убил Генту?

– Риваэль Хвэста, – не стал я утаивать правду, – может, слышал, сейчас за ним охотится гвардия и стража. И я в том числе…

Наверное, не стоило говорить последнюю фразу. Мне почему-то представилось, как церковник начинает кричать и обвинять меня в смерти рыжей колдуньи. И он был бы прав, конечно.

– Хвэста видел, как ты с ней общаешься. – Это даже не было вопросом.

Оскарби смотрел на дверцу экипажа пустым взглядом.

– Да, и правильно понял, что Гента важна для меня. Прости…

Служитель Освин удивленно встрепенулся:

– За что? За то, что ты, эльфийский князь, привязался к нам, смертным? Не говори глупостей, Кериэль. В смерти Генты виноват только тот, кто нанес удар, а не те, кому она была дорога.

Я глубоко вдохнул.

– Спасибо. – Мне было важно это услышать.

Но злость и гнев никак не унимались, как и чувство абсолютной невыносимой беспомощности: вот оно – тело, но я при всем умении договариваться с Костлявой ничего не могу сделать.

Но хотя бы Хвэста, решив поиздеваться, не тронул душу Генты.

Надеюсь, в чертогах Триединого ей теперь хорошо.

А уж мы тут, на земле, разберемся сами.

Экипаж остановился, и четверо крепких служащих морга осторожно вынесли тело. Мы выбрались следом.

– Соболезную, – нас встретил Мерджим, – мне уже описали ситуацию. Где твой амулет связи, остроухий?