Земля несбывшихся надежд - Рани Маника

Когда мы садились за стол, Рата подавала маленькие приготовленные на пару китайские пельмени со сладкой свининой или речную рыбу, фаршированную лаймом, кардамоном и зернами тмина. Она придумала добавлять в рис ароматическую эссенцию кевра перед тем, как варить его в выбеленной полости бамбукового ствола, и готовить стелющуюся тыкву с тамариндом и анисом так, что она становилась похожа на карамелизированный сахар. Она знала, как запекать цыпленка в зеленых кокосовых орехах, и знала все о вкусовых особенностях ароматных цветков банана, приготовленных с кожурой грейпфрута. Она часами терпеливо готовила ростки бамбука до тех пор, пока не отпадали все тонкие волокна, и у нее не получалось вкуснейшее дополнение к ее непревзойденному пюре из баклажанов. Она коптила грибы, тушила орхидеи и подавала к соленой рыбе пасту из дуриана со сливками и специями.

Чудо, а не женщина! Она была слишком хорошей, чтобы быть настоящей. Как она все это делала?

Каким же счастливчиком был Джейан!

Мама была преисполнена гордости, что в ее доме живет такая невестка.

— Смотри на нее и учись, — шептала она мне часто, осуждающе глядя на мои нечесаные волосы. — Вот если бы у Лакшмнана была такая жена, из него могло бы что-то получиться, — тоскуя, говорила она.

Каждый день в пять часов Рата появлялась с подносом, полным пирожками Раджастхани, приготовленными из миндаля, меда и масла, или сочными молочными шариками в розовом сиропе, а иногда и с вкуснейшим печеньем темно-фиолетового цвета из каких-то особых ингредиентов или, что я любила больше всего, сладкими и пряными пирожками из орехов в форме веточки.

— Где ты научилась всему этому? — спросила мама, по-настоящему впечатленная.

— У прекрасной соседки, — ответ ила она. Будучи ребенком, она помогала пожилой женщине, которая была праправнучкой одного из шестнадцати знаменитых поваров придворной кухни императора Дара Шукоха, старшего сына шаха Джехана. Император Дар Шукох очень гордился своим роскошным образом жизни, и только самое лучшее и утонченное с кухни могло заслужить его одобрение. Вырванные страницы и потерянные бумажки, оставшиеся от когда-то великой империи Моголов, помогли Рате научиться секретам кухни Мугхал.

Однажды Рата приготовила для мамы гранат, полностью сделанный из сахара, миндаля и фруктового сока, в глазури из сиропа. Мама разломала его, а внутри было все: и зернышки, и косточки, и мякоть между ними. Он выглядел так натурально, что я видела, как в маминых глазах рождается истинное восхищение и уважение к мастерству девушки. Для меня она испекла буханку сладкого хлеба с жареным миндалем сверху. Он был слишком красивым, чтобы его есть, поэтому я поставила его за стекло. Для Анны она искусно сделала красивую птичку майна. Конечно же, и птичка была слишком красивой, чтобы быть съеденной.

— Отдохни, иди посиди рядом со мной, — снова предложила мама.

— Только вот это, последнее, — ответила Рата, собираясь помыть под коробкой, где хранился уголь. Никто не убирал там ни разу за последние двадцать лет.

Когда, наконец, действительно не оставалось никакой работы, хотя, я думаю, она была бы не против снова почистить печь, мама сказала:

— Оставь все. Отдохни, посиди немного рядом со мной.

Рата подошла и неохотно села, натягивая вниз свой простой халат так, что он почти закрывал локти. Ее глаза были снова опущены. Мама ободряюще улыбалась своей любимой невестке. В маминой голове крутился вопрос: «Почему ты плакала?», но из ее уст зазвучали вопросы о прошлом Раты. Девушка послушно и полно отвечала. Ее нельзя было назвать глупой или хитрой, потому что она отвечала на все вопросы честно и без колебаний, но все же у мамы создалось впечатление, что она вмешивается не в свое дело. В слегка вопросительном выражении глаз Раты читался вопрос: «А какое вам до этого дело?»

Было нетрудно заметить неудовлетворение и неловкость мамы. Она смотрела на Рату и видела красивую, аккуратную, чистую, улыбающуюся девушку, однако между нею и этой красивой картинкой был в высшей степени тонкий, но невидимый барьер. Что-то было совсем не так, и мама хотела выяснить, в чем тут дело. Но это так и не удалось.

У Раты были странные привычки приводить себя в порядок. Она исчезала в ванной со щеткой с деревянной ручкой и жесткой щетиной и выходила оттуда розовой и сияющей. Да, она сказала, что удивлена тем, что мы, в свою очередь, удивляемся тому, как она снимает свою отмершую кожу.

Джейан подкрадывался, чтобы тайно посмотреть на нее, будто она принадлежала кому-то другому. Он незаметно выходил из их общей комнаты, словно воришка. Его глаза ласкали ее, рассматривали, останавливались и атаковали. Все его тайные желания от нетерпения наступали друг другу на пятки. Иногда мы видели, как он пытается поймать ее взгляд, и нужно было быстро сделать вид, что мы не замечаем в его глазах мольбу. Мой брат был опьянен своей молодой женой. Затем на пятнадцатый день после свадьбы, пришло приглашение о Рани. Молодоженов приглашали на ужин.

— До скорого, — выходя, сказали они маме.

— Возвращайтесь домой благополучно, дети мои, — попросила она.

Но этим вечером Джейан вернулся домой один.

— Где твоя жена? — спросила мама нетерпеливо.

— Она все еще у Рани. Кстати, Рани пригласила нас вдвоем погостить немного у нее и послала меня домой за вещами Раты.

— А где вы оба будете спать? — спросила мама, пытаясь разобраться в таком неожиданном повороте событий и размышляя о доме Лакшмнана и Рани с одной спальней.

— На полу в гостиной, я думаю, — сказал Джейан, пожимая плечами и с нетерпением ожидая, когда он сможет забрать вещи жены и уйти.

— Понятно, — медленно сказала мама. — Хорошо, забирай ее вещи.

Джейан побежал в безукоризненно чистую комнату, которую делил со своей женой в течение пятнадцати дней. Он бросил все ее вещи в совсем маленькую сумку и вынес на веранду, где молча сидела мама. Там он стоял неловко, пока она не сказала:

— Ну что ж, тогда иди.

Он с облегчением вздохнул и пулей слетел вниз по лестнице, маленькая сумка билась о его ноги. Мама сидела на веранде, глядя, как он уходил, на ее лице было странное выражение.

И даже после того, как он свернул на главную дорогу и его уже не было видно, она все сидела, безотрывно глядя за горизонт.

Щетка Раты с деревянной ручкой и жесткой щетиной осталась на полочке около ванной комнаты. В спешке Джейан забыл ее взять. Я взяла ее и, прижав щетину к своей коже, подпрыгнула, потрясенная тем, какой острой и жесткой она на самом деле была, когда касалась моей голой кожи, и удивляясь, как кто-то мог использовать ее для своего тела. Это скорее походило на предмет для пыток.

Однажды я увидела Рату на рынке, на ее согнутом локте висела корзина, из которой мягко свисали тонкие стручки зеленой фасоли и кустистый красновато-коричневый ячмень. Она стояла около мужчины, продававшего кокосовую воду, и с тоской смотрела на несчастных обезьян, сидящих в клетках. Она выглядела такой печальной! Я протиснулась назад, так, чтобы высокие горы мешков с рисом у прилавка спрятали меня. Рата действительно была таинственным созданием. В ней было столько грустных тайн. Внезапно она обернулась, будто знала о моем наблюдении. Может быть, она и увидела мою тень, но притворилась, будто ничего не заметила, а затем поспешила уйти от кричавших и злобно бросавшихся на прутья клеток обезьян. Я представила, как она, слегка поджав губы, убирает дом Рани сверху донизу, а потом снова начинает все сначала, пока Рани отдыхает, положив свои якобы отекшие ноги на табурет. Возможно, она также сделает из сахара что-нибудь вкусное в виде баклажана или грозди садовых фруктов для своей новой хозяйки.