Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Так, два противоборствующих Говарда Митра соединились. Посути дела, он опасался, что если не станет действовать быстро, то не всостоянии будет действовать вообще.

«Атакуй его внезапно, если получится. Сними туфли».

Говард решил, что это действительно ценная идея. Он решилосуществить ее немедленно, снял сначала одну туфлю, потом другую. При этом онпожалел, что забыл надеть резиновые перчатки на случай, если жидкостьвыплеснется обратно, и подумал, лежат ли они еще у Вай под кухонной раковиной.Ладно. Деваться некуда. Если он еще пойдет искать перчатки, то утратитрешимость… может, ненадолго, а может, и насовсем.

Он распахнул дверь ванной и проскользнул внутрь.

Ванная в их доме никогда не была особенно приятным местом,но сейчас, ближе к полудню, в ней было хотя бы более или менее светло. Свидимостью проблем не будет… к тому же ничто не указывало на присутствиепальца. Пока, во всяком случае. Говард на цыпочках прошел через помещение сфлаконом жидкости, крепко зажатым в правой руке. Он нагнулся над раковиной изаглянул в круглую черную дыру посреди поблекшего розового фарфора.

Но она не была темной. Что-то копошилось в этой черноте,лезло вверх через эту узенькую дырочку, чтобы приветствовать своего другаГоварда Митлу.

– Вот тебе! – закричал Говард, наклонив флакон с «Ракушкой»над отверстием. Синевато-зеленая жидкость полилась в д??ру как раз в тот момент,когда появился палец.

Она подействовала немедленно и страшно. Вязкая масса покрыланоготь и кончик пальца. Он взбесился, выплясывая, словно дервиш, по краямнебольшой окружности слива и разбрызгивая «Ракушку» сине-зеленым веером.Несколько капель попали на голубую рубашку Говарда и моментально прожгли в нейдыры. По их обгоревшим краям образовалось темное ожерелье, но рубашка была емувелика, и на грудь или живот ничего не попало. Другие капли обожгли правуюладонь, но он этого не почувствовал. Адреналин не просто поступал в кровь – оншел бурным потоком.

Палец начал высовываться из дыры – сустав за суставом. Ондымился, будто резиновый сапог, поджаренный на огромном вертеле.

– Вот тебе! Кушать подано, сволочь! – вопил Говард,продолжая лить жидкость, а палец тем временем поднялся уже сантиметров на тридцатьнад отверстием, будто кобра из корзинки укротителя. Он почти достиг горлышкапластикового флакона, вроде бы вздрогнул и вдруг мгновенно втянулся обратно вдыру. Говард нагнулся над раковиной и увидел лишь, как что-то белоепромелькнуло в глубине. Столбы дыма еще валили оттуда.

Он глубоко вздохнул, и это было ошибкой. Он втянул слишкоммного паров «Ракушки». Его вдруг отчаянно затошнило. Он вырвал в раковину иотошел в сторонку, все еще кашляя и тужась.

– Я это сделал! – торжествующе закричал он. Его мутило отсмешанных ароматов крепкой щелочи и горелого мяса. Тем не менее он был ввосторженном состоянии. Он боролся с врагом и, благодарение Богу и всем святым,победил его. Одолел!

– Ура! Ура, мать его так! Я его одолел! Я…

Комок снова подступил к горлу. Он дополз до унитаза, все ещекрепко сжимая бутылку «Ракушки» в правой руке, и слишком поздно понял, что Вайопустила бублик и крышку, когда утром вставала с трона. Его вырвало прямо нарозовую крышку унитаза, и он рухнул без чувств прямо головой в свои собственныеизвержения.

Вряд ли он долго был без сознания, потому что солнечный светдаже в разгар лета держался в ванной не более получаса – потом его заслонялисоседние здания, и помещение снова погружалось во мрак.

Говард медленно поднял голову, ощущая, что все лицо у неговымазано липкой, вонючей дрянью. Еще лучше он ощущал другое. Царапающий звук.Он исходил откуда-то снизу и приближался.

Он медленно повернул голову, тяжелую, словно мешок с песком.Глаза у него расширились. Он захлебнулся и хотел закричать, но звук застрял вгорле.

Палец охотился за ним.

Он достиг уже не менее двух метров и становился все длиннее.Он вытекал из раковины жестокой дугой, образованной не менее чем дюжинойсуставов, опускался до пола и снова загибался кверху («Двойные суставы!» -синтересом отметил некий посторонний комментатор в его воспаленном мозгу).Теперь, постукивая по линолеуму, палец приближался к нему. Последниедвадцать-тридцать сантиметров были обесцвечены и дымились, ноготь приобрелзеленовато-черный цвет. Говард подумал, что под первой фалангой должнаобнажиться белая кость. Он был сильно обожжен, но никоим образом нерастворился.

– Убирайся, – прошептал Говард, и на мгновение все эточудовищное скопище суставов остановилось, напоминая картинку новогоднейвечеринки, нарисованную сумасшедшим художником. Потом потянулся к нему.Последние полдюжины суставов изогнулись, и конец чудовищного пальца обвилсявокруг лодыжки Говарда Митры.

– Нет, – взвизгнул он, когда дымящиеся браться ГидроксидыКалия и Натрия проели ему нейлоновый носок и обожгли кожу. Он резко рванулногу. Какое-то мгновение палец удерживал ее – он был очень силен, а потомотпустил. Говард пополз к двери; слипшаяся от рвоты копна волос застилала емуглаза. На ходу он попробовал оглянуться, но ничего не увидел сквозь этотколтун. Горло разблокировалось, и он издавал какие-то лающие, жуткие звуки.

Он не видел палец, по крайней мере временно, но слышал, кактот быстро гонится – тук-тук-тук-тук – вслед за ним. Все еще пытаясьоглянуться, он ударился левым плечом о стену. Полотенца снова свалились сполки. Он начал подниматься на ноги, и тут палец ухватил его своим обугленным,дымящимся концом за вторую лодыжку.

Палец потащил его назад к раковине. Именно поволок назад.

Говард издал животный вопль – такой звук никогда прежде неисходил из вежливых голосовых связок аудитора – и ухватился за край двери.Вцепившись в него правой рукой, он отчаянно рванулся. Рубашка выбилась из-подремня, и шов под правой подмышкой треснул с тихим мурлыканьем, но ем удалосьвысвободиться, оставив врагу только обрывок носка.

Он вскочил на ноги, обернулся и увидел, что палец снова наощупь пробирается к нему. Ноготь на его конце сильно треснул и кровоточил.

«Тебе нужен маникюр, дружок», – подумал Говард и выдавилсмешок. Потом побежал в кухню. *** Кто-то колотил в дверь. Изо всех сил.

– Митла! Эй, Митла! Что там у вас происходит?

Фини, сосед по лестничной площадке. Здоровенный, шумливый,вечно пьяный ирландец. Извините: здоровенный, шумливый, вечно пьяный, всюдусующий свой нос ирландец.

– Я сам тут разберусь, мой друг из болотной глуши! – крикнулГовард, направляясь в кухню. Он рассмеялся и отбросил волосы со лба. Попыткаудалась, но через полминуты тот же колтун свалился на глаза. – Сам разберусь,уж не сомневайтесь! Можете пойти в банк и положить мои слова на свой счет!