Отряд - Олег Артюхов

с автоматом залёг в пяти метрах слева от машины, Дитрих – справа, и, как всегда, выложил на плащ-накидке перед собой рядком шесть лимонок и запасные магазины.

Стерх выгнал танк на дорогу и, поёрзав, встал. В сотне метрах справа из придорожных кустов торчала корма БМПшки Сержанта. За дорогой в развалинах кирпичного дома виднелся квадроцикл Техника с АГСом в кузове. Ещё дальше за дымом и пылью едва различалась позиция Черчилля с пулемётом. Стоящий с краю БТР совсем потерялся в дымной завесе. Ромео на второй БМПшке я строго запретил соваться сюда. Его дело следить за тылом, и только в самом крайнем случае… Чуть в глубине, у дымящихся развалин магазина Док с Марком наверняка сейчас настраивали миномёт.

На этот раз за нас решили взяться всерьёз. Надвигалось что-то большое и опасное. Первыми на поле парами выползли десять танков. Прикрытые сзади БТРами и БМПшками они широко разошлись по сторонам и подбирались к рубежу атаки поочерёдно «перебежками». По полю рассыпалась пехота. Перемещение противника указывало на то, что укры собираются ударить бронёй по флангам, а центр завалить минами и задавить массой пехоты.

Потом началась атака сразу по всему фронту. Рванул на мине заграждения и задымил танк, а другие разразились частыми выстрелами, на фоне которых стрельбу нашего танка я почти не слышал. Зато увидел результаты. Тут и там от мощных взрывов вспыхивали и разлетались металлоломом бронированные коробки. Но на этот раз они разошлись слишком широко и пёрли на большой скорости, как одержимые. Наш танк просто не успевал ворочать пушкой от края до края.

Глубоко обойдя с фланга, к нам в правый бок двинулись два танка и несколько бронированных машин. И, как назло БМПшка Сержанта никак не могла выбраться из обвалившегося от взрыва овражка. Твою ж маманю! К тому же укры явно выходили из сектора стрельбы нашего танка, который едва справлялся с целями в центре.

– Дитрих…

– Вижу, командир, сейчас я его приласкаю, – он выдернул из машины тубус с последней тандемной ракетой и побежал по дороге направо.

– Рокки, прикрой его.

Я скрипнул зубами. На два танка одной ракеты явно маловато. Оглянувшись, я упёрся взглядом в открытую дверь «Тигра» и бросился к багажнику. Там в железной коробке лежали последние брикеты взрывчатки «сиэлтвенти». Прикинув необходимый заряд, я вытянул два полуфунтовых брикета, сунул их в противогазную сумку и бросился вслед за Дитрихом.

Скатившись в ещё тёплую воронку, я увидел, что Дитрих уже активировал ракету и начал выбирать цель. И, когда, маневрируя, ближайший танк повернулся боком, в него упёрся дымный шлейф. Удар, кумулятивная вспышка и через полсекунды грохот мощного внутреннего взрыва. Башню подбросило и унесло метров на пять.

Махнув Дитриху в сторону нашей машины, я дождался, когда он скроется за редким кустарником, потом сунул в сумку лимонку и мелкой низинкой пополз ко второму танку. А тот явно нацелился на воронку, где мы прятались, видно засёк вспышку выстрела ракеты. Давай, давай, шевели гусеницами. Мне легче будет до тебя дотянуться.

Бронированный монстр, ломился через кусты и полз совсем рядом, обдавая меня вонью солярового выхлопа. Чуть в отдалении за ним бежала пехота. Рванув кольцо лимонки, я закинул сумку на трансмиссию, и тут же по мне прошлись автоматные очереди. Пули застучали по телу и голове. Неприятно.

Упав среди кустов, я вжался в землю, но сильнейший взрыв чуть не сдул меня и оттуда. Пеших укров разбросало в большом радиусе. Убитый танк с развороченной задницей вздыбился и скособочился. Теперь надо рвать когти. Над головой прожужжали тяжёлые пули и ударили по вражеской БМПшке, та дёрнулась и встала. Молодец, Рокки!

Запыхавшись, я вернулся к машине. В оглушительном грохоте боя я только видел, как Дитрих со свирепым выражением лица потряс в мою сторону кулаком и пошевелил губами. Матерился, наверно. Но на то и друзья, что они тебя хорошо знают, но всё равно любят.

Под ливнем пуль и осколков укры падали, но другие пёрли и пёрли вперёд. Видать, здорово мы их разозлили. Наши с Дитрихом автоматы трещали непрерывно, прореживая ряды наступающих. Пустые магазины только успевали отлетать в сторону. Гул стрельбы и взрывы парализовали слух, а дым и пыль позволяли видеть только узкую полосу боя.

Когда напряжение достигло предела, враг дрогнул и отступил. Но я не успел даже перевести дух.

– Марк вызывает Бора.

– Здесь Бор.

– С тыла противник. Плохо видно, но есть танки и лёгкая броня. Видно хотели зажать нас в два огня, да чуть опоздали.

– Разверни миномёт и кинь туда десяток мин, а то один Ромео не справится. Там завал из битой техники. Они будут маневрировать. Не зевайте. Техник, Финн, давайте с АГС им на поддержку. Лунь, пусть Ворон добивает танки по фронту, а ты обернись и посматривай назад. Если будет худо, повернёшь башню. Сержант, достань-ка свою снайперскую дудку и поохоться за ихним начальством. Пугани их как следует. Лео замени его у пушки. Хакас, как там у вас на фланге?

– Здесь Хакас. Воюем помаленьку. Танки тут не ходят. Местность не та. А броневики шныряли. Вон горят. Пехота тоже уползла, её Черчилль тут косит.

– Будьте внимательны, не расслабляйтесь

Сзади раздался грохот. Взрывы, дым, вспышки огня, треск очередей. Через десять минут:

– Ромео, здесь Бор. Что там у вас?

– Атаку отбили. Из их трёх танков два горят. Пара БМПшек тоже дымится. Укры отошли, перегруппировываются. Пока держимся. Патронов и снарядов маловато.

– Док, давай на «Урале» к Ромео, он патроны и снаряды просит.

– Здесь Док. Есть подбросить патронов. Кому ещё?

– Здесь Черчилль. Мне подкинь.

– Здесь Лео. И мне.

Я вытащил монокуляр и начал осматривать поле боя. Передо мной дымилась испятнанная воронками и загаженная битой техникой степь. Между искорёженными, горящими и замершими в разных положениях коробками валялись тела убитых и раненых. Ползали живые и полуживые. Догорала последняя трава. Атака явно захлебнулась, но опыт подсказывал, что упёртые, мстительные и напуганные начальством командующие укров будут бросать и бросать бойцов в безумные атаки, пытаясь истощить нас и завалить трупами. С каждой минутой положение ухудшалось и приближалось к критическому. Для боя в полном окружении нас было ничтожно мало.

Лишний раз убедившись, что мысль материальна, увидел, что со стороны Дебальцево появились новые танки, броневики и пехота, и началась очередная атака.

Дальше бой превратился в жуткую мешанину. Каждый дрался на своём поле. Кажется, воздух загустел от дыма, воплей, рёва двигателей, запаха крови и пороха, страха, ярости и ужаса человекоубийства.

К дороге прорвались пешие укры, и нам с Дитрихом пришлось