Кольцо принца Файсала - Бьярне Ройтер

Кроме обязательной морской болезни на судне то и дело вспыхивали ссоры по поводу затерявшихся вещей, выплескивалось раздражение на владельцев домашних животных и слышались жалобы на медлительность и нерасторопность команды.

Доказав свои способности по части ловли крыс, Том был назначен юнгой и тем самым получил доступ в те же места, где бывала Тео.

В отличие от других пассажиров, нывших по каждому поводу, она ни разу не выразила своего неудовольствия. Обычно она стояла на палубе, подставив лицо встречному ветру, махала дельфинам, ахала, когда матросы карабкались на мачты, и радовалась, когда они благополучно слезали обратно. Она ела что давали, не страдала морской болезнью и ни разу не болела уже ставшими привычными для других желудочными расстройствами.

Том не часто видел ее жениха, сеньора Саласара, который близко сошелся с капитаном и проводил много времени в его каюте, появляясь из нее лишь тогда, когда капитан выходил на прогулку или когда боцман устраивал среди матросов очередное соревнование, чтобы хоть как-то убить время.

Бото стал кем-то вроде парусного мастера. Вооружившись трехгранной парусной иглой и специальной кожаной перчаткой-гардаманом, он чинил прорехи в старых парусах. Это была тяжелая работа, потому что полотнище было толстым, но в перчатку была вшита пластинка из свинца, которая помогала продавливать иглу сквозь материю. Днем и ночью он сидел, устроившись на рее, и шил.

Когда Том не мог нигде найти Ньо Бото, ему достаточно было просто взглянуть наверх, и он тут же видел маленькое красное пятнышко на фоне лазурного неба. Том свел знакомство со вторым помощником капитана, еще довольно молодым человеком, который рад был облегчить свою тоску по дому и с удовольствием слушал занимательные рассказы Тома. Именно он поведал ему, что их штурман был не ахти какой специалист в навигации, и на девятый день их плавания, когда ветер дул прямо на юг, Том утвердился в своих подозрениях на этот счет. Следование неправильным курсом означало несколько лишних недель пути, а это, в свою очередь, могло грозить серьезными неприятностями.

Ночью Том сидел с Бото на палубе и изучал звезды, держа в руках самодельную карту Атлантического океана.

– Если мы в самом скором времени не изменим курс и не пойдем на северо-запад, то мы никогда не достигнем Азорских островов, – сказал Том. – Сейчас мы движемся почти прямым курсом на восток, а это совершенно неправильно.

– Ты знаешь это, Том?

– Ну конечно! Стал бы я просто так болтать.

На следующий день Том разыскал второго помощника капитана, и тот провел юнгу к капитану, который в это время дня занимался тем, что полировал свои ногти.

– Покажитесь-ка, молодой человек.

На Муньеко были надеты длинный красный плащ и прикрывавшая его лысую голову шапочка с длинной кистью. На специальной подставке висело три парика – один больше другого.

Саласар Феликс тоже был там. Он по-хозяйски расположился за письменным столом капитана, где были разбросаны циркули с линейками и лежали подзорные трубы и морские карты. Кроме них был там и квадрант самой последней модели, и Том спросил себя, что он делает здесь, когда ему самое место на шканцах. Сам Саласар сидел с маленьким черным томиком катехизиса и делал вид, что читает, пока Том излагал свои соображения по поводу неправильного курса.

Услыхав такое, Муньеко пронзительно вскрикнул, запричитал, как баба, потом протянул руку, нахлобучил на голову коричневый парик и, поглядевшись на себя в зеркало, воскликнул:

– Да что этот щенок себе позволяет?!

Затем капитан обернулся к Саласару.

– Это один из ваших знакомых, сеньор?

– Том Коллинз, – начал Саласар, захлопывая книгу, – известен своим беспокойным нравом, но у него есть голова на плечах, господин капитан. Я не буду рассказывать вам обо всех его деяниях, но, по словам его сестры, он много времени провел на море. Поэтому, если он говорит, что мы идем неправильным курсом, я бы на вашем месте обратил внимание на эти слова.

Том улыбнулся Саласару, радуясь неожиданной поддержке. Хотя на борту и так все знали, что штурман был ленив, часто напивался и редко выбирался на шканцы.

Капитан шагнул к Тому и смерил его недовольным взглядом. Он был на полголовы меньше Тома и компенсировал разницу тем, что носил каблуки.

– Что ж, посмотрим, как ты умеешь обращаться с квадрантом.

Том поклонился и, подойдя к письменному столу, взял одну карту. Потом схватил вторую, быстро просмотрел и снова отложил, проглядел еще парочку, пока наконец со вздохом не сообщил, что все карты устарели и полагаться на них нельзя.

У капитана это вызвало новый приступ ярости, который смог смягчить лишь спокойный голос сеньора Саласара.

– Все же я считаю, что стоит прислушаться к словам этого юноши, – мягко произнес он.

– Чтобы меня учил какой-то рыжий сопляк?

Капитан запыхтел и поменял парик.

– Представим, что он читает нам лекцию, – предложил Саласар и с ободряющим видом кивнул Тому.

– Если мы, – начал Том, – в течение следующих десяти недель не достигнем Азорских островов, то наши вода и провизия закончатся. Продолжая идти тем курсом, которым мы следуем сейчас, мы удлиним наше плавание как минимум на две недели. Поэтому мы уже сейчас должны начать экономить воду.

– Да ну? Известно ли тебе, – ехидно проговорил Муньеко, – сколько лет я хожу по морям? Неизвестно! А я, если брать то время, которое я проработал в должности старшего помощника в Английском канале, уже тридцать лет хожу под парусом. И ты еще будешь учить меня? Да меня сейчас удар хватит от такой наглости. Ладно, раз ты такой умный, то определи широту.

Том взял квадрант и забормотал вслух:

– Это модель старого образца. Его шкала равняется четвертой части круга. Судя по песочным часам, до полудня осталось совсем немного. С помощью квадранта, каким бы старым он ни был, можно определить угол между солнцем и горизонтом и вычислить широту того места, где мы находимся. Если капитан позволит, я выйду на палубу?

Вскоре Том вернулся обратно.

Теперь капитан был полностью одет и с величественным видом сидел за письменным столом, вооружившись на всякий случай циркулем и подзорной трубой.

– Ну и что нам скажет этот ирландский выскочка?

Том откашлялся.

– Скажу, что мы находимся на два-три градуса севернее тропика Рака, синьор. Это составит 25 градусов северной широты. И если капитан позволит, говоря начистоту, это неверный курс.

Муньеко бросил взгляд на своего второго помощника, который тут же опустил голову и уставился в пол. С большой неохотой капитан признал правоту Тома.

После этой маленькой интермедии курс корабля был выправлен. Штурман получил выговор, а Том был отправлен обратно в трюм ловить крыс.

Одна неделя сменялась другой, в однообразии повседневной жизни уже просматривался некий внутренний ритм. Пассажиры привыкли к еде, судовым правилам и, не в последнюю очередь, к безделью.