Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

«В 4½ часа пополудни арьергард французской линии подошел весьма близко к флагманскому кораблю. Нашим трем арьергардным кораблям был дан сигнал сблизиться с противником. Вскоре после этого д’Аше разорвал линию и спустился в фордевинд; следовавший за ним корабль, который бо́льшую часть сражения держался за кормой Yarmouth (английский флагманский корабль), прошел тогда по борту его, дал залп и затем ушел в сторону; а несколькими минутами позже ушел также и неприятельский авангард».

Согласно этому описанию, которое отнюдь не противоречит описаниям французов, последние совершили маневр концентрации по отношению к главному английскому кораблю, продефилировав мимо него. Французы отправились теперь к своим двум отделившимся кораблям, тогда как участвовавшие в сражении английские суда не могли последовать за ними вследствие нанесенных им повреждений. Это сражение помешало английскому флоту освободить форт Св. Давида, который сдался французам 2 июня.

После этого эскадры противников, сделав необходимые исправления в соответствующих портах, снова встретились в августе месяце, причем второе сражение произошло почти при таких же обстоятельствах и во многих отношениях напоминает первое. Французский флагманский корабль встретился с рядом неприятных случайностей, которые заставили коммодора выйти из сражения; но изложение прочих причин его поведения в высшей степени важно для уяснения причин падения французского владычества в Индии. «Благоразумие, – говорит его отечественный писатель, – предписывало ему не продолжать сражения, из которого его корабли могли выйти не иначе, как с повреждениями, весьма трудно исправимыми в стране, где невозможно было пополнить запас жизненно необходимых материалов».

Возвратившись в Пондишери, д’Аше нашел, что, хотя повреждения рангоута и мачт на этот раз могли быть исправлены, стал ощущаться недостаток провианта и что корабли необходимо было проконопатить. Хотя ему были даны приказания оставаться около этих берегов до 15 октября, он воспользовался мнением военного совета, который решил, что корабли не могут оставаться там дольше, ибо в случае третьего сражения в Пондишери не останется больше ни такелажа, ни прочих материалов, – и, несмотря на протесты губернатора Лалли, отплыл 2 сентября в Иль-де-Франс. Известно, что скрытым побуждением к этому поступку д’Аше была вражда между ним и губернатором, с которым он постоянно ссорился. Лалли, лишенный помощи эскадры, обратил свое оружие внутрь страны, вместо того чтобы направить его против Мадраса.

Прибыв на острова, д’Аше застал там положение вещей, которое чрезвычайно наглядно характеризует немощность и близорукость общей морской политики Франции в рассматриваемый период. Его прибытие туда было столь же нежелательно, как нежелателен был для Лалли его уход из Индии. Острова находились тогда в состоянии крайней нужды. Эскадра, увеличенная еще прибытием трех линейных кораблей из Франции, так истощила их, что коммодора настоятельно просили о немедленном отплытии. Ремонт произвели очень быстро, и в ноябре несколько кораблей отплыли к мысу Доброй Надежды – тогда голландской колонии – за провиантом; но доставленный провиант был быстро съеден, и требования об отплытии возобновились. Положение кораблей было не менее критическим, чем положение колонии, и коммодор отклонил эти требования, сославшись на почти полное отсутствие провианта и других припасов. Положение в самом деле было таково, что вскоре пришлось плести бегучий такелаж из расплетенных якорных канатов и совсем разоружить некоторые корабли для того, чтобы усилить другие. Еще до возвращения в Индию д’Аше писал морскому министру, что он «готовится к отплытию только для того, чтобы спасти экипаж от голодной смерти, и что ничего нельзя ожидать от эскадры, если не будут присланы необходимые припасы, так как люди и материальная часть находятся в плачевном состоянии».

При таких обстоятельствах д’Аше отплыл с островов в июне месяце 1759 г. и прибыл к Коромандельскому берегу в сентябре. За год его отсутствия Лалли два месяца держал Мадрас в осаде во время северо-восточного муссона. Обе эскадры отсутствовали, так как время года было неподходящим для морских операций у этого берега, но английская эскадра возвратилась первой и по французским сведениям вызвала, а по английским – ускорила снятие осады. Д’Аше возвратился в Индию с флотом, превосходившим английский и по числу и по величине кораблей, но когда противники встретились, Покок не задумался атаковать одиннадцать французских кораблей своими девятью. Это кровопролитное сражение, состоявшееся 10 сентября 1759 г., также не было решающим, как и два первые, но д’Аше все-таки отступил. По поводу этого Кэмпбелл в его «Жизнеописании адмиралов» делает смешное, но кажущееся серьезным замечание: «Покок сильно повредил французские корабли и убил на них большое количество людей; но что указывает на необычайную талантливость обоих адмиралов, так это то, что в течение 18 месяцев они три раза сходились в жарких боях, не потеряв ни единого корабля». Однако плоды победы достались слабейшему флоту, ибо д’Аше возвратился в Пондишери и оттуда отплыл 1-го числа следующего месяца на острова, предоставив Индию ее судьбе. С этого времени результат определился. Англичане продолжали получать подкрепления с родины, а французы нет; люди, с которыми приходилось бороться Лалли, превосходили его по способностям; крепости сдавались одна за другой, и в январе 1761 г. сдался даже Пондишери, окруженный с суши и отрезанный от моря. Это было концом французского могущества в Индии, ибо, хотя Пондишери и другие владения были возвращены Франции по мирному договору, английская гегемония в Индии никогда уже не была поколеблена даже атаками искусного и смелого Сюффрена (Sufren), который двадцать лет спустя встретил точно такие же затруднения, как и д’Аше, с такой энергией и находчивостью, которых последний не проявил и в более благоприятный момент.

Франция, таким образом, потеряла и Канаду и Индию, вследствие очевидной неподготовленности и неспособности ее сил к действиям далеко за морем; и казалось почти невозможным, чтобы Испания, при ее слабом флоте и далеко разбросанных владениях, избрала именно этот момент для вступления в войну. Тем не менее это было так. Ослабление Франции на море было ясно всем и неоднократно засвидетельствовано ее морскими историками. «Средства Франции были истощены, – говорит один из них. – В 1761 г. только немногие единичные корабли вышли из портов, и все они были захвачены англичанами. Союз с Испанией пришел слишком поздно. Случайные корабли, которые вышли в море в 1762 г., также были захвачены, и колонии, все еще остававшиеся у Франции, не могли быть спасены»[101]. Еще в 1758 г. другой французский писатель писал: «Недостаток денег, уничтожение торговли английскими крейсерами, недостаток хороших кораблей, недостаток припасов и т. д. принудили французское министерство, неспособное снарядить большие силы, прибегать к разным уловкам и заменить единственно рациональную систему войны, – большую войну мельчайшею из мелких войн, – родом игры, в которой большая цель не может быть достигнута. Даже тогда прибытие в Луисбург четырех линейных кораблей, избежавших встречи с неприятелем, считалось очень счастливым событием. В 1759 г. благополучное прибытие вест-индского конвоя вызвало столько же удивления, сколько и радости. Мы видим отсюда, как редки были для французов подобные удачи на морях, где господствовали эскадры Англии»[102].