Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек - Таня Рысевич

Лина чуть не рассмеялась — настолько абсурдной была эта мысль. Путь обратно по уже укрытым тьмой зарослям был непростым. Она и не думала, что успела убежать так далеко. Тягостные мысли не то чтобы развеялись, просто стали тупее. Как боль в усталых мышцах. Напоминает о себе при каждом движении, но это вполне можно терпеть. Она справится. Она должна быть спокойной. Её помощь и поддержка нужна другим. Корону, Ависар, Искре. Маирану. Думать об этом тяжело, но ему её поддержка нужна больше, чем кому-либо. И ей придётся найти для этого силы. Только не сегодня. Сегодня она будет маленькой испуганной девочкой, которая сама нуждается в утешении.

* * *

Улочки Холмов отчего-то вдруг оказались очень длинными и узкими. Лишард брёл по ним, сжимая в руках почему-то посох вместо алебарды и встречал взгляды односельчан — обеспокоенные, участливые, или, напротив, угрюмые и злорадствующие. Он торопился, но никак не мог заставить ноги идти быстрее. Где-то вдали истошно завопила женщина. Этот безнадёжный крик, полный боли, продирал до костей. Лишард знал, что кричала Кэт. Но почему-то он бродил по улочкам вместо того, чтобы быть рядом с ней. Лишард пытался бежать, но сон был тягучим, как смола. Снова раздался крик.

Вот, наконец, впереди показались ворота. Ворота? В Холмах отродясь не было ни ворот, ни такой высокой и прочной стены. Но сейчас это было неважно. Только то, что Кэт кричала там, вдали, а он стоял тут и ворота были заперты.

— Откройте! — Лишард заорал так, что свело горло.

Но какие-то парни, стоящие перед воротами, насмешливо к нему обернулись и не подумали отпереть засовы.

Толпа односельчан гомонила вокруг что-то невнятное. Кто-то кричал, что им не нужен староста, от которого одни неприятности. Кто-то ехидно напоминал, что Лишард поклялся не использовать магию внутри деревни, до тех пор, пока занимает этот пост. Кто-то просто обидно смеялся.

— Где твой сын? — прокаркала какая-то старуха, лицо которой было Лишарду незнакомо.

В самом деле, где Пит? Лишард судорожно заозирался. Ему то казалось, что он видит лицо сына, мелькающее в толпе, то будто бы слышит его зовущий голос.

Но Кэт снова закричала и Лишард не выдержал. Он кинулся к воротам, намереваясь отпереть их сам. Дорогу ему преградил какой-то парень. Лишард просто оттолкнул его в сторону, перехватив палкой поперёк груди. И с ужасом увидел, как парень падает замертво, а черты его лица пугающе преображаются. И теперь это — тот самый парень, который погиб от его руки у Коньей Горки. Он лежал точно так же, как и тогда. Лишард, холодея от ужаса смотрел, как под телом растекается кровавая лужа. Кровь всё текла и текла, и ему казалось, что она сейчас затопит всё вокруг. Смоет с лица земли и эту деревню, и всех людей в ней. Толпа сзади вцепилась в него десятками ледяных рук. Лишард попытался закричать, но не смог.

Лишард проснулся от резкого толчка, будто бы он упал. Лицо было мокрым от пота и слёз. Горло и в самом деле болело. Он бы и сейчас, наяву, не смог бы закричать. Лишард сел, откинув одеяло и теребя ворот рубашки. Ему не хватало воздуха, несмотря на свежий ночной ветерок.

Сон не желал уходит из головы и Лишард вдруг, цепенея от ужаса, понял, что события этого сна и десятков других, виденных им ранее, кошмаров настолько сплелись с реальностью, что он не может вспомнить, как же всё было на самом деле. Лишард застонал. Только этого не хватало. Он обхватил голову руками и заставил себя окунуться в мучительные воспоминания о том дне.

Тогда он действительно спешил по улице, потому что ему сказали… Лишард мог в подробностях припомнить, во что был одет человек, принёсший весть, но что конкретно он говорил… Кажется, о том, что какой-то всадник схватил Кэт и увёз её прочь. Или о том, что она сама куда-то побежала? Неважно. Её видели рядом с людьми Кибы, а в Ничьих Землях вряд ли могло произойти что-то худшее.

Тогда никто из односельчан не ухмылялся. Все были напуганы. Потому что всадники Кибы были рядом, и пришли они отнюдь не на ярмарку.

Когда он уже пробежал половину деревни, Кэт закричала. Лишард хорошо помнил, как его тогда затрясло. Он ещё не знал этого точно, но тогда почувствовал всем своим существом, что сам Киба тоже здесь.

Путь до конца деревни был нестерпимо долгим, но не бесконечным. Чуть дальше, он видел это, на одном из холмов толпились люди и лошади. Крики Кэт доносились оттуда. Лишард бросился было туда, а потом… Он помнил оглушающий удар. Может, его сбили лошадью? Пришёл в себя он уже на земле. Несколько мужиков навалились на него, не давая пошевелиться. Или его связали? Лишард помнил лишь то, что Кэт бесконечно кричала вдали, всё более отчаянно, срывая голос, а он не мог вырваться и броситься ей на помощь. И каждый её крик будто впивался ножом в сердце. Он не знал, сколько это продолжалось. Слишком долго. Определённо слишком долго.

Лишард ударил кулаком в землю. Почему, ну почему он тогда сразу не воспользовался магией? Этот запрет настолько вошёл в его плоть и кровь, что ему даже в голову не пришло попробовать. А ведь было понятно, что уже всё потеряно, никаких мирных соглашений уже не осталось.

Нет, потом он догадался. Просто гораздо позже, чем следовало. Все державшие его разбежались, гася тлеющую одежду. Лишард встал, схватил какой-то факел. Факел? Откуда там бы взялся факел? Ну, он взял что-то горящее — это факт. И направился к холму. С такой яростью и такой решимостью, что с него стало бы сжечь всех людей, там находящихся. Они это поняли. Кто-то взлетал в седло и старался убежать как можно дальше. Но…

Но его остановили.

— Эй, ты ничего не забыл? — раздался позади голос Фрисса.

Лишард не обернулся бы, если бы не услышал ещё один звук — больше похожий на писк, но отчего-то очень знакомый.

Фрисс наклонился в седле. Одной рукой он держал за волосы Пита, другой прижимал к горлу мальчика нож. Пит едва касался ногами земли и смотрел на отца так отчаянно, что у Лишарда чуть не подкосились ноги. Он слишком хорошо знал, что, если Фрисс прирежет кого-то быстро — это, считай, повезло.

— Выбирай, кого будешь спасать — жену или сына, — что-что, а эта фраза врезалась в память калёным железом.

Никогда ни до, ни после, Лишарду так не казалось, что его