Высота одиночества - Татьяна Минаева

Зазвонивший мобильный прервал его раздумья. С недовольством вытащив из кармана телефон, Владимир ответил. По вмиг изменившемуся выражению его лица Богославская сразу поняла, что случилось что-то нехорошее.

Бердников молчал, слушая собеседника. А затем так же, ничего не говоря, отключил телефон и посмотрел на нее.

— Что случилось? — тут же накинулась она на Владимира. — С Николаем Петровичем что-то? Ну что же ты молчишь! — Не получив от него ответа, Алла вцепилась в рукав его пальто и повторила: — Что произошло?! Что?!

— У Савченко инфаркт, — как-то убито ответил наконец Бердников.

— О господи! Он жив? Где он? Мы должны ехать к нему! — Она дернулась, чтобы выйти из машины, но Владимир, схватив за руку, вернул её на сиденье.

— Он в больнице, в реанимации. К нему не пускают, Алла.

Алла прикрыла глаза. Красивое лицо её исказила гримаса боли. Ну почему? Почему все это происходит с теми, кого она любит?! Все её существо рвалось к человеку, который был не просто её первым тренером, а еще и другом, старшим наставником. Да что там, он был просто самым прекрасным человеком, которого ей когда-либо приходилось встречать. А теперь… А что теперь?..

— Что будет с Риной и Игорем? — в её вдруг распахнувшихся глазах Владимир увидел смешанную с болью непоколебимую решимость и тут же заподозрил неладное. — Николаю Петровичу понадобиться реабилитация, он не сможет тренировать. Какое-то время, так точно. А до чемпионата России два месяца.

— Я найду им тренера.

— Кого? Миронов их не возьмет.

— Надо будет — возьмет, — недовольно выговорил Владимир.

— Не возьмет, — безапелляционно ответила Богославская. — У него Решетникова с Самойловым, он на них упор делает.

— Надо будет, станет делать упор на Ринату! — сдвинув брови, Владимир посмотрел на Аллу.

— Ну конечно! — скривила губы она. — Заставить человека делать то, что тебе нужно — это твое любимое занятие. Но рычагов давления на Миронова у тебя нет, поэтому оставь его в покое.

— При желании, найду. Взять хотя бы ту историю с его ученицей… как ее… С Ксенией Синицыной.

— Ты сам знаешь, что ничего не было, — гневно глядя на него, ответила Алла. — Так что даже не думай, Бердников! Да если бы и было… Уж не тебе его судить. Миронов — порядочный человек и хороший тренер, не лезь к нему. Тем более, сам знаешь, что Максимилиану пришлось за последнее время многое пережить. Да и девочке тоже досталось…

Упрямо сжав губы, Бердников смотрел вперед. Мимо, разбрызгивая из-под колес грязь, летели автомобили. Алла, безусловно, была права, и это ему не слишком нравилось. Миронов, Самойлов, Решетникова… Как президент, он обязан был думать и об их интересах, но как отец…

— Я стану их тренером.

— Ты?! — хмыкнул Владимир, снисходительно покачав головой. — Да она же со свету тебя сживет! Нет, Алла! Да и не согласится она… Это не выход.

— Рината хочет выиграть Олимпиаду, и я обязана ей помочь! — твердо сказала Богославская. — А её отношение ко мне я как-нибудь переживу.

— Она не согласится, — отрезал Бердников.

— А вот это уже твоя забота, Владимир Николаевич. Ты, как президент, должен настоять! Достучаться до неё и дать понять, что или со мной, или никак.

Алла как никогда была уверена в правильности своего решения. Вдруг пришло четкое осознание того, что она обязана помочь Ринате. Именно сейчас ей нужна её помощь. Так она сможет хотя бы немного искупить свою вину перед дочерью.

— Хорошо, — кивнул Владимир. — Сделаю так, как ты хочешь, — завел автомобиль и тронулся с места.

— Куда ты меня везешь?

— Домой, — коротко ответил он.

За оставшийся отрезок пути Алла не услышала от него больше ни слова. Припарковавшись у ее подъезда, он выбрался на улицу и неспешно побрел прочь. Алла вышла из машины и бросила мимолетный взгляд в его сторону. И почему он не может вот так же, раз и навсегда, взять и уйти из её жизни?..

***

— Да, Маргарита Николаевна… Если что-то изменится, дайте нам знать, пожалуйста. Держитесь, все будет хорошо… До свидания.

Игорь убрал телефон от уха и небрежно бросил на стол. Они с Ринатой вернулись домой полчаса назад и ловили каждую хоть мало-мальски значимую новость о состоянии Николая Петровича.

— Что она сказала? — встрепенулась Рината.

— Он в реанимации, — как-то устало повел плечами Игорь. — Состояние стабильно-тяжелое.

— Понятно.

Рината запустила пальцы в черные волосы и сжала голову. Ей хотелось плакать, но слез не было. Ей хотелось кричать, но она не могла выдавить ни звука. Они молчали, когда сели в машину, молчали, когда подъехали к дому. Молчали, молчали, молчали… Это молчание давило, словно обрушившаяся на неё монолитная бетонная плита. Она не могла выбраться из-под завалов собственной трусости, и это не давало ей покоя. Рината понимала, что она виновата. Если бы она не уехала из Франции, если бы была более покладиста на тренировках, если бы меньше перечила тренеру, то этого могло бы не произойти. Но она слишком упряма.

— Знаешь… — Услышала она вдруг тихий голос Игоря. Вскинула голову. Он смотрел на неё в упор. — Он мне в какой-то мере отца заменил. Был со мной рядом с восьми лет. Представляешь? — улыбнулся Игорь. — Он терпел все мои выходки. В четырнадцать я и вовсе заявил ему, что бросаю фигурное катание. А он не позволил. И довел меня до звания чемпиона Европы. И Олимпиада… Ему было стыдно за меня, но он не бросил меня, Рин. Не опустил руки и мне не позволил этого сделать. А теперь? Что теперь?

Рината встала, подошла к Игорю и опустилась перед ним на колени. Взяла его теплые ладони в свои и проговорила:

— С ним все будет хорошо, Игорь. Он выкарабкается.

Крылов вытащил руки из ледяных ладошек Ринаты и посмотрел на неё. Он даже злиться на неё не мог, потому что понимал — не только она виновата в состоянии Николая Петровича. Он сам каждой своей выходкой медленно подталкивал его к краю пропасти. А она лишь ненамеренно сделала последний толчок. Они оба хороши. Только что теперь им делать? Этот вопрос отражался и в глазах Ринаты.

— Ты же понимаешь, что… — начала она, но он прервал её, поднявшись на ноги.

— Я все понимаю, но давай не сейчас, ладно?

— Ладно, — кивнула Рина. Сама встала и, бросив: — Я в душ, — вышла из кухни.

Конечно он понимал, черт возьми, что до чемпионата России два месяца, он понимал, что им нужен тренер, но размышлять об этом не было ни сил, ни желания. Если бы они тренировались в какой-нибудь крупной школе с большим тренерским коллективом, было бы куда проще. Но кроме Савченко и нескольких часов льда у них не было ничего…

Игорь вошел в спальню, разделся и улегся в постель. Рината пришла минут через десять, легла позади и, привычно уткнувшись ему в шею, обняла. Как бы он хотел, чтобы она была рядом с ним, но даже сейчас, прижимаясь к нему, она была далеко. Рината Ипатова, Рината Бердникова… Да какая разница, кто её родители?! Ему было плевать, только вот для неё это имело значение. И что-то подсказывало Игорю, что когда-нибудь ей придется выбирать. И выбор этот, вполне возможно, будет не в его пользу.