Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

— Вот и мы, дамы, — радушно сказала госпожа Хуммель. — Сара, приготовьте кофе для гостьи. Госпожа де Монтальви, — обратилась она к женщине в траурном платье, — продолжайте. Очень занимательно вас слушать!

— Я как раз рассказывала, во что была одета королева, — с улыбкой пояснила траурная дама, — когда мы с ней разговаривали на празднике. А вы, сударыня, — она посмотрела на меня, — вы бывали в столице?

Было ясно, как день, что дама лгала, чтобы произвести впечатление на провинциалок, но я решила не портить никому удовольствия. Пусть госпожа де Монтальви самоутверждается, а остальные пусть восторженно слушают и шьют платья из зелёного бархата — что в этом плохого?

— Нет, сударыня, — ответила я, принимая из рук хозяйки праздника чашечку кофе с горкой взбитых сливок, — никогда не была в столице. И в Монтрозе впервые. Продолжайте, прошу вас. Вы так увлекательно рассказываете…

Дама улыбнулась мне со снисходительной благодарностью и продолжала расписывать великолепие королевского двора и наряды придворных, но рассказ не клеился, потому что теперь гостьи госпожи Хуммель слушали не очень внимательно. Больше, чем на даму в трауре, они поглядывали на меня, вернее — на моё платье.

— Простите, — не утерпела, наконец, одна из дам, — какая портниха сотворила это чудо? — она прикоснулась к воздушному подолу, расшитому блестками. — Такая чудесная ткань… И столько алмазов…

— Нет, это не алмазы, — засмеялась я. — Всего лишь стеклянная обманка. Но выглядит очень красиво.

Госпожа де Монтальви как-то странно взглянула на меня, но тут остальным дамам тоже пожелалось пощупать ткань моего платья, и разговоры о столице были на время забыты.

— Кто, вы говорите, сшил эту красоту? — спросила одна и дам, в костюме лисички — в платье ярко-оранжевого цвета и с пелеринкой, отороченной лисьим мехом.

— Не знаю, — ответила я чистую правду. — У меня не было времени на пошив, я попросила доставить мне готовое платье. Имя портнихи тоже не назову, потому что не знаю, у кого это платье покупали. Но могу спросить, дамы, сообщу имя завтра.

Завтра я уже превращусь в Элизебет Белл, и вряд ли кто-то узнает в скромной служанке вчерашнюю принцессу. Поэтому я щедро раздавала обещания, зная, что всё равно не буду их выполнять.

Госпожа де Монтальви терпеливо ждала, пока закончится суматоха вокруг меня, и я, заметив, как она пару раз досадливо дернула углом рта, поспешила прекратить ненужное любопытство.

— Сударыни! — воскликнула я, поставив чашку на столик и вскочив с мягкого дивана. — Скоро объявят вторую кадриль! Такой чудесный праздник, такая чудесная музыка! Идёмте же танцевать!..

Откликнулись двое или трое — кто помоложе, остальные предпочли остаться, в том числе и госпожа де Монтальви.

— Мне сейчас не до танцев, — сказала она, улыбаясь печально и горько. — Мой муж умер совсем недавно. Боль от утраты ещё так сильна…

Печаль показалась мне наигранной, но остальные бросились утешать, а я, воспользовавшись тем, что на меня перестали смотреть, тихонько выскользнула из гостиной. Если дама в трауре хотела привлечь к себе внимание, то мне внимания было не нужно. Смотрите издали, но не надо подходить слишком близко.

Пробежав полутемный коридор, я на полминуты остановилась возле зимнего сада. Пахло цветочной свежестью, и было удивительно ощутить этот аромат посреди зимы. Но музыка играла все веселее, все задорнее, и я поспешила в зал, где уже объявляли вторую кадриль.

Стоило мне появиться, как в мою сторону устремились господа в пестрых камзолах и масках, но всех опередил мужчина, с которым я ещё не танцевала. Он был в костюме филина — это можно было определить по птичьей маске с круглыми глазами и крючковатым носом. Настоящие перья украшали маску и плащ, а из-под маски блестели белоснежные зубы, особенно белые на фоне загорелой кожи. Мужчина был смуглым, загорелым дочерна, как крестьянин, который с утра и до ночи проводил все дни на летнем солнце.

— Можно пригласить вас на мазурку, прекрасная незнакомка? — спросил он, поклонившись так изящно, что уже это походило на танец.

Я приняла его руку, не раздумывая. Мы едва успели встать напротив пары, наряженной бабочкой и орлом, как вдруг перед нами появился господин Тодеу. Даже маска не могла скрыть, что мой хозяин едва сдерживает гнев.

— Этот танец обещан мне, — сказал господин Десинд и, в нарушение всех норм этикета, схватил мужчину за запястье, заставив разжать пальцы и отпустить меня.

— Дама приняла моё приглашение, — со смешком отозвался смуглый мужчина, потирая руку. — Да вы бешеный, Десинд! Чуть кости мне не переломали.

Господин Тодеу не ответил. Он встал в круг танцующих с таким непримиримым и решительным видом, будто собирался напасть на великана, вооруженного до зубов.

— Кто этот господин, у которого вы так свирепо меня отобрали? — пошутила я.

— Просто держитесь от него подальше, — ответил господин Тодеу отрывисто.

Объявили начало кадрили, и только тогда я поняла, что происходит — мой хозяин решил танцевать. Но ведь рыжий милаха-Хэмстер говорил, что Тодеу не умеет танцевать…

По-моему, точно такого же мнения был и смуглый господин, поглядывавший на нас из рядов зрителей. Он ухмыльнулся и скорчил такую насмешливо-снисходительную гримасу, что я сразу и бесповоротно поверила — господин Тодеу не зря отбил меня у этого кавалера. Отбил и готов был опозориться в самом сложном танце…

Я вскрикнула и оперлась на руку своего кавалера.

— Что с вами? — спросил он, встревожено.

С тем же вопросом ко мне подбежала и госпожа Хуммель.

— Кажется, подвернула ногу, — ответила я им двоим. — Проводите, пожалуйста, до кресла…

— В гостиную! — заволновалась госпожа Хуммель. — Ведите в гостиную, господин Десинд! Я напишу врачу!

— Не надо никого беспокоить, — успокоила я её, прихрамывая, пока шла к выходу. — Просто приложу лед…

Меня отвели в гостиную, где я совсем недавно пила кофе в компании лгунишки госпожи де Монтальви, и госпожа Хуммель решительно оттеснила от меня господина Тодеу, велев ему выйти вон, пока мне оказывают помощь.

Он помедлил, а потом вышел, бросив на меня взгляд от порога, когда уже закрывал двери. Незаметно для хозяйки дома я улыбнулась господину Тодеу и успокаивающе помахала рукой, показывая, что у меня всё в порядке.

— Неловко получилось, — пожаловалась я госпоже Хуммель, пока она хлопотала вокруг меня, настаивая, чтобы я разулась и положила ногу на скамеечку. — А вы не подскажете мне, сударыня, кто тот мужчина, который в костюме филина? Он смуглый, высокий, с прекрасными манерами…

— Это господин Гибастиас, — тут же ответила жена мэра. — У него корабельная компания, они с господином Десиндом деловые партнеры.

Мне ничего не говорило это имя, и я продолжила расспросы:

— Он давно живет в Монтрозе? Этот господин Гибастиас?